Вот такое письмо...

На модерации Отложенный
Я видела в девяностые годы, как режиссер Марк Захаров перед телеэкраном в приливе огромных чувств радости, распирающих его грудь, уничтожал свой партбилет коммуниста. Я была потрясена низостью и глупостью этого человека. Разве его под дулом пистолета загоняли в партию? А может, он имел мысли насчет чего-то? Эдакие подленькие мыслишки. Насчет карьеры хотя бы. Мне тоже в свое время предлагали вступить в пар­тию (муж уже давно состоял в ней). Я не соглашалась, потому что боялась не справиться, что не сумею быть на высоте. Я видела, как работал мой муж, каким он был честным и исполнительным, как много имел общественных поручений...
В тот момент, когда я смотрела отвратительный «спектакль» Захарова, перед моими глазами возник на всю жизнь врезавшийся в память героический эпизод.
Это было в ноябре 1941 года. К нам в хуторок пригнали небольшую группу, человек 30, военнопленных. Остановили их против немецкого штаба. Моментально туда сбежалась вся детвора. В середине группы стоял высокий, выше всех, командир-пограничник. Все были в шапках, зимних, а он в фуражке. На воротничке были ромбики. Я смотрела только на него. Я видела его глаза. До самой смерти не забуду этих глаз. Он посмотрел на нас, детишек, потом поднял глаза и обвел медленно-медленно взглядом все небо. Он как будто прощался с нами, с небом и с жизнью. Тут пришли два немца и увели его в штаб. Мы ждали, не расходились. Минут через десять его вывели, уже в сопровождении офицера и двух автоматчиков, и повели по тропинке вниз, к балке.
Мать увела меня домой. Пленных погнали дальше. Ближе к вечеру я и двое ребят пошли посмотреть, что там. На дорожке, по которой мы ходили по воду, лежал убитый военнопленный. Лежал он на спине, а на груди его лежала книжечка – как я потом узнала, это был пар­тийный билет. Этим фашисты давали понять: так будет с каждым коммунистом. От страха и жалости мы убежали.
На другой день люди пошли к коменданту с просьбой похоронить убитого – дети боятся ходить за водой. Разрешили зарыть его в глинище, земля была мерзлая, забросали комками. Когда пришли наши, его перехоронили на кладбище. Тогда же мы узнали его имя и фамилию: Дудников Николай Иванович, пограничник, воинского звания не помню.
Так вот, неуважаемый Марк Захаров, уже в зрелые годы я смогла все сравнить и сделать вывод. Вы рвали билет, выслуживаясь перед новой властью. А до этого вы жили двойной жизнью. Ваше лживое нутро ждало и дождалось. Парт­билет вам был нужен только для того, чтобы делать карьеру и пользоваться благами жизни. Командир-пограничник, напротив, отдал за него свою жизнь, самое дорогое, что есть у каждого из нас. Чувствуете разницу? Ведь он, грудью встретив врага, чудом оставшись в живых, уже в плену, когда их гнали, имел возможность тайком выбросить, порвать, уничтожить свой партбилет, но он не сделал этого!
Какой же вы властитель наших дум?! И как вы можете после этого трактовать нашу классику и нашу действительность? Не иначе, как только в пользу наших врагов и своей выгоды