Неизвестная война. Глава 33. Viva la República! Часть 3. Красное и белое. Смерть второй республики

Неизвестная война. Глава 33. Viva la República! Часть 3. Красное и белое. Смерть второй республики

"Революция началась с волны убийств, разрушений и грабежей...По всей республиканской Испании без разбора разграбляли и жгли храмы и монастыри"

Хью ТОМАС, "Испанская гражданская война"

"Все готовы поверить в жестокости, творимые врагом, и никто – в творимые армией, которой сочувствуют; факты при этом попросту не принимаются во внимание"

Джордж Оруэлл "Вспоминая войну в Испании»

“Все сейчас наводнено, запружено, поглощено густой, возбужденной людской массой, все всколыхнуто, выплеснуто наружу, доведено до высшей точки напряжения и кипения. ...Молодежь с винтовками, женщины с цветами в волосах и обнаженными саблями в руках, старики с революционными лентами через плечо,  среди портретов Бакунина, Ленина и Жореса, среди песен и оркестров, торжественного шествия рабочей милиции, обугленных развалин церквей...“

Михаил Кольцов “Испанский дневник“

19 июля 1936 года вторая Республика в Испании прекратила своё существование. Два с половиной года длилась агония, какой – то небывалый эксперимент, всех деталей и механизмов которого мы не знаем до сих пор и, наверное, никогда не узнаем.

Почему же можно смело утверждать о смерти Республики? Да потому, что фактически, на месте единой и неделимой Испании образовалось четыре государства. На севере баски объявили о своей автономии и начали вооруженную борьбу с колоннами Молы. У них был даже свой Президент. Взаимодействие между отрядами басков и республиканцами, удерживавшими Овьедо и Хихон, не было организовано. Баски выступали против антиклерикализма республики и были гораздо более буржуазными, чем Кастилия и уж, тем более, Каталония. По большому счёту, от Республики им надо было только признание автономии, в рамках единого государства и признание своего языка. Если бы Франко это предоставил, то баски вряд ли выступили бы против него. Ничего не напоминает, в свете событий сегодняшнего дня?

Каталония, в которой объединились сепаратистские и анархо-синдикалистские течения, объявила о своей независимости и о взаимодействие с Республикой на период борьбы с мятежными генералами. По сути, республиканские органы власти были ликвидированы.

Республика осталась лишь в Мадриде, центральных и южных провинциях, да и то, имело место фактическое двое и, даже более властие.

Каждая партия пыталась контролировать ситуацию и брат власть в свои руки, опираясь на собственных штурмовиков. Выступление, организованное Молой подтолкнуло и спровоцировало революцию. Только вот, какая это была революция, не знал ни кто…

Мятежники побеждали пользуясь всеобщей неразберихой и боязнью власти вооружить народ. Губернаторы становились к стенке вместе с партийными активистами и профсоюзными лидерами.

А как они могли дать оружие, кому они могли его дать? Боевикам, развязавшим террор? Уголовникам, выпущенным из тюрем на фоне революционных событий? Мародерам и авантюристам?

Это в школе нас учили о том, как доблестный и честный, угнетенный пролетариат с чистыми помыслами шел в бой за правое дело, за вечную мечту человечества. В жизни, к сожалению, нет места сказки…

Гражданская война, даже не начавшись, выпустила на волю все самое грязное, нетерпимое, глубоко спрятанное в самых потаенных уголках человеческих душ. Свобода дала вседозволенность, а того, кто пресек бы это – просто не было. Так всегда начинается террор. И совсем не важно, какого он цвета – красного, белого или чёрного…

В это плане показателен роман Хэмингуэя «О ком звонит колокол». Он чётко показывает грани белого и красного террора. Если вы не читали, обязательно прочитайте о тех муках и издевательствах, которые пришлось перенести Марии и о том, как Пабло убивал жандармов и тех, кого называл фашистами.

Самое удивительное то, что, как и Мария ни несла никакой угрозы франкистам, так и буржуа маленького городка никак не угрожали Республики. Безнаказанность, возможность потакать самым низменным инстинктам. Унижать тех, кто лучше, кто красивее тебя. Вот что такое революция, вот что такое гражданская война. Кстати, не поэтому ли расстреляли Гарсиа Лорку. Расстреляли те, кто не смог простить ему его таланта. За восемнадцать лет до этого, под Петроградом, по тем же причинам был расстрелян Николай Гумилев. Всё повторяется….

И террор – это не производные и не порождения революции – это её плоть и кровь, её жилы и её скелет. Не будет террора и насилия – не будет Революции. Это возможность сбросить оковы цивилизации и стать тем, кем каждый из нас является на самом деле…

…Сам ты мерзость, - сказал Пабло. - Сколько крестьян на твоей совести! Ты бы и свою мать расстрелял!

- Я никогда никого не убивал, - сказал civil. - А мою мать не смей трогать.

- Покажи нам, как надо умирать. Ты все убивал, а теперь покажи, как надо умирать.

- Оскорблять нас ни к чему, - сказал другой civil. - А умереть мы сумеем.

- Становитесь на колени, лицом к стене, - сказал Пабло. Civiles переглянулись. - На колени, вам говорят! - крикнул Пабло. - Ну, живо!

- Что скажешь, Пако" - спросил один civil другого, самого высокого, который объяснял Пабло, как обращаться с револьвером. У него были капральские нашивки на рукаве, и он весь взмок от пота, хотя было еще рано и совсем прохладно.

- На колени так на колени, - ответил высокий. - Не все ли равно?

К земле ближе будет, - попробовал пошутить первый, но им всем было не до шуток, и никто даже не улыбнулся.

- Ладно, станем на колени, - сказал первый civil, и все четверо неуклюже опустились на колени, - руки по швам, лицом к стене. Пабло подошел к ним сзади и перестрелял их всех по очереди - выстрелит одному в затылок и переходит к следующему; так они один за другим и валились на землю. Я как сейчас слышу эти выстрелы, громкие, хотя и приглушенные, и вижу, как дергается ствол револьвера и человек падает. Первый не пошевелился, когда к его голове прикоснулось дуло. Второй качнулся вперед и прижался лбом к каменной стене. Третий вздрогнул всем телом, и голова у него затряслась. И только один, последний, закрыл глаза руками. И когда у стены вповалку легли четыре трупа, Пабло отошел от них и вернулся к нам, все еще с револьвером в руке.

Вы можете называть это как угодно, но это расстрел безоружных людей. Я еще понял бы, если бы Пабло так расправился бы с теми, кто насиловал Марию и ее односельчанок, но чтобы просто так…. Это революция? Нет, уголовщина. И таких как Пабло надо уничтожать, отстреливать как бешеных собак…

…Я сам из Вальядолида, - сказал Хоакин. - Замечательный город, и люди там хорошие, но сколько же им пришлось вытерпеть в эту войну! - Лицо его потемнело. - Там у меня убили отца. И мать. И зятя, а вот теперь, недавно, сестру.

- Звери, - сказал Роберт Джордан.

Принято считать, что враг творит зверств больше, а наши, не важно, в какой они форме и какого цвета их знамена, только мстят, да и то, по закону и по справедливости. Так вот – все это ложь.

В гражданской войне справедливости не бывает. Никакие идеалы не оправдают глумление, издевательство и убийство людей.

Между прочим, знаменитая Пассонария, лидер коммунистов Испании Долоресс Ибаррури, назвала этот роман «антикомуннистическим и антинародным». Наверное потому, что американец написал правду. Ту правду, которую хотели скрыть от всего мира республиканцы…

Так уж получилось, что большая часть «прогрессивной общественности» оказалась на стороне Республики.

Конечно, рафинированным интеллигентам, рассуждающим в своих привилегированных клубах о новой религии «коммунизме», куда ближе порыв трудящихся, чем чеканная поступь кадровой армии. Вот только, в своих странах, они почему – то не очень то торопились делиться с неимущими, но всегда были на их стороне. И, почему – то лишь малая часть их пошла в окопы. Как, например, поступил Джордж Оруэлл. Именно Испания сделала ему «вакцинацию от коммунизма».

Вечное вранье, вечное предательство интеллигенции, класса потребителей, класса, раз за разом ставящего кровавые эксперименты, в которых предпочитают быль лишь наблюдателями.

И, наверное, единственная справедливость в любом цвете террора заключается в том, что он уничтожает своих прародителей.

О фашистском терроре говорить вообще бессмысленно, все уже сказано и сказано справедливо. Наверное, надо, хоть иногда говорить о терроре, который стыдливо прикрывали фиговыми листочками, о терроре, творимом революционерами.

О массовых убийствах и грабежах, массовых изнасилованиях женщин, как стоящих чуть выше на социальной лестнице, так и своих, но исповедующих другую веру, то есть, принадлежащих другой партии…. О мертвых монахинях, выкопанных из могил и выставленных на всеобщее обозрение, о разрушенных и сожженных церквях…

И, если Франко нес порядок, пусть даже построенный на страхе, пусть через кровь и насилие, то обезумевшие от свободы и вседозволенности революционеры не несли ничего, кроме смерти и насилия…

Поэтому – то и можно смело сказать, что 19 июля 1936 года Вторая испанская Республика умерла.

Что мы знаем об этой Революции, что мы знаем об этой войне кроме расхожих штампов о фашистах и антифашистах. Мы даже не знаем что же такое, этот самый фашизм, по крайней мере, тот, который был тогда, в Испании…

Нам все время врали и врут….  Тот же Оруэлл писал:

«…лишь в Испании я впервые наблюдал, как газеты умудряются освещать происходящее так, что их описания не имеют к фактам ни малейшего касательства, - было бы даже лучше, если бы они откровенно врали. Я читал о крупных сражениях, хотя на деле не прозвучало ни выстрела, и не находил ни строки о боях, когда погибали сотни людей. Я читал о трусости полков, которые в действительности проявляли отчаянную храбрость, о героизме победоносных дивизий, которые находились за километры от передовой…»

Поэтому, я считаю абсолютно бессмысленным рассуждать, чьи зверства были более «справедливыми и оправданными». В гражданской войне нет ни правых, ни виноватых. Не подними мятеж военные, партии и профсоюзы неизбежно развязали бы войну друг с другом.

И все – ради высоких и чистых целей…

«Между августом 1936 года и июнем 1937 го года, перед народными трибуналами в республиканской Испании предстало не менее 46004 человек, из которых 1318 было приговорено к смертной казни». Хью Томас.

В течение всего периода гражданской войны власти так называемой "красной Испании" проводили политику безусловной атеизации. 

Особым правительственным декретом власти предписали закрытие всех святынь с полной конфискацией их имущества. Был введен полный запрет на оказание священнических услуг. На территориях, занятых республиканскими войсками дело дошло до полного уничтожения католических храмов и монастырей, с особой ревностью происходившего в провинции.

В Барселоне, например, было сожжено 58 храмов. Уцелел только кафедральный собор. Варварски было сожжено 10 тысяч томов из богатейшего собрания кафедральной библиотеки в Куэнке. Были организованы публичные сожжения икон, католических статуй и богослужебных книг. 

Жертвой воинственного атеизма "красной Испании" пало более 20 тысяч святынь. Это означало уничтожение почти половины испанских храмов. В пустых, ограбленных, с ободранными украшениями храмах устраивались народные дома, амфитеатры для цирковых представлений и т. п. В мадридском храме св. Антония de Floriad был устроен довольно своеобразный "футбольный матч", в котором роль мяча играл череп святого.

Республиканские милиционеры глумились над священническими ризами, уничтожали предметы религиозного культа, плясали в обнимку с мощами, извлеченными из пещер и катакомб. Постоянно осквернялись кладбища. 

В Уэске тела, выкопанные из могил, были уложены в позициях совокупляющихся пар. Я сам атеист. Но это, слишком даже для меня…

Огромные размеры принял террор непосредственно направленный на испанское духовенство. На территории, подвластной республиканцам, от расстрелов и пыток погибло в общей сложности 7937 лиц духовного звания: 12 епископов, 283 монахини, 5255 священников, 2492 монахов и 249 послушников.

Только за один день 6 ноября 1936 года во время массовой казни в Мадриде было расстреляно более 200 священников, монахинь и семинаристов (одновременно было казнено около 2400 политзаключенных).

От рук палачей "красной Испании" погибли епископы Барселоны, Альмерии, Кадикса, Таррагоны, Куэнси, Лериды, Жаэан, Сюидад Реаль, Теруэла, Сегорбе, апостольский администратор епископ Барбастро и апостольский администратор Орихурли.

Епископ Сюидад Реаль был убит в тот момент, когда он работал над историей Толедо. После убийства палачи уничтожили всю собранную епископом историческую документацию и черновики. Епископ Жаэаны был убит вместе с сестрой на глазах двухтысячной толпы зевак. Епископов Кадикса и Альмерии принудили перед казнью отдраить палубу тюремного судна "Astoy Mendi".

Сохранились многочисленные свидетельства о жестоких пытках, которым подвергались жертвы "красного" республиканского террора. 

Мать двух иезуитов была удавлена распятием. Дон Антонио Диаса дель МОРАЛЬ из Сьемозуэлос запихали в загон с разъяренными быками и дождались, пока те его не забодали до смерти. Затем у замученного насильники отрезали ухо, как это делает матадор поверженному быку.

Революционеры испытывали настоящий шок, будучи не способными никаким способом принудить свои жертвы к отречению, даже ценой сохранения жизни. Многие мученики, умирая, успевали крикнуть " Слава Господу Иисусу Христу!" (Viva Cristo Rey!).

С этими словами отошел в мир иной и епископ Эстаквио Ньето из Сигуэнцы, расстрелянный 27 июля 1936 года. Историк Хью ТОМАС описывает события так: "приходской священник из Наволморалеса сказал полицейским, пришедшим арестовать его: "Желаю принять муку за Христа". - "Если хочешь этого, сказали полицейские, - тогда и умрешь, как Он". Они сорвали со священника одежды и безжалостно отхлестали его бичом. Затем привязали его спиной к деревянной балке, напоили его уксусом и короновали терновым венцом. "Хули Бога и освободим тебя", - сказал начальник полиции. "Я прощаю и благословляю вас", - отвечал ему священник. Полицейские стали спорить, каким способом убить священника. Хотели его распять, в конце концов застрелили его в положении, обращенном в сторону тех, кто его расстреливал, так, чтобы он мог благословить их перед смертью".

14 сентября 1936 года в лево-ориентированной газете "The New York Times" была опубликована корреспонденция из Испании, автор которой сообщал, что в городке Эль Саусейо в Севилье он видел тело священника, отца Хосе де ла КОРА, распятое кверху ногами на дверях костела. 

Типичный пример антирелигиозной жестокости был отмечен 24 июля 1936 года в Мадриде. В этот день социалистические милиционеры выволокли на улицу трех прятавшихся сестер-кармелитанок. С криком: "Монашки! Расстрелять!" - набросились на них их тут же казнили.

Таким был «красный террор» в Испании. Но «белый террор не уступал», а возможно, даже превосходил его. Удивительно, но сторонники Франко тоже называли себя революционерами.

О преступлениях армии каудильо в своей книге "Испанский Холокост" написал, один из ведущих специалистов по истории современной Испании Пол Престон. Вот некоторые выдержки из неё:

"В первый день мятежа капитан Гонсало де Агуйера выстроил всех крестьян своего национализированного республикой поместья и для острастки расстрелял каждого шестого. Однако имя Агуйера стало известно испанцам лишь в 1960 году, когда он убил двух своих сыновей и пытался убить жену.

"Криадо организовывал оргии, где творились самые невообразимые акты садизма, а затем отправлял мужчин и женщин на расстрел", - докладывал начальству франкистский губернатор Севильи. Это о капитане Мануэле Диас Криадо.
После захвата Севильи силами франкистов в июле 1936 года Криадо развязал террор против всех, кого подозревали в симпатиях к республиканцам. За четыре месяца службы шефом безопасности в андалузской столице Севилье он погубил свыше 10.000 мужчин и женщин.

Даже сторонники Франко были шокированы его жестокостью. Позже губернатор вспоминал: "Криадо был дегенератом, использовал служебное положение, чтобы насытить свою кровожадность, чтобы обогатить себя и удовлетворить свои сексуальные аппетиты".

В деревне Мавалкарнеро, неподалёку от Мадрида, франкисты захватили двух девушек, чья вина состояла в том, что они состояли в профсоюзе. Генерал Мохаммеду Бен Миззиан, самый высокопоставленный офицер марокканских частей Франко, приказал кинуть девушек в казарму к марокканским солдатам. Даже немецкий советник Витакер пытался протестовать, и Миззиан сказал ему: "Не волнуйтесь, они не выживут более четырёх часов".

В "Испанском Холокосте" приводятся свидетельства о систематических изнасилованиях жён и дочерей заключённых и казнённых республиканцев. Многих женщин лишали заработка и имущества. Они были вынуждены выйти на улицу.

Это удовлетворяло похоть фалангистов и солдат, а также тешило комплексы превосходства обывателя: якобы испанские донны - все благочестивые хранительницы домашнего очага, а на стороне республиканцев - одни лишь шлюхи.

 Витакер был свидетелем других военных преступлений. Он оставил описания убийства 200 раненых в госпитале в Толедо. Витакер также описал бойню на арене корриды в Бадахосе в августе 1936 года.

Когда Витакер спросил генерала Хуана Ягуе: правда ли, что тот убил на арене четыре тысячи человек, генерал хвастливо ответил: "Конечно. Как вы думаете, я собирался взять 4000 красных с собой, когда мы наступали? Или я должен был их там оставить, чтобы они сделали Бадахос красной столицей?".

Генерал не уходил с арены целые сутки. В течение 24 часов он командовал расстрелом более 2.000 человек. В Триане, рабочем районе Севильи, в первые дни мятежа фалангисты убили около 6.000 человек.

Франкисты продолжали террор и когда военные действия закончились их полной победой. В течение нескольких недель после победы Франко, около 20 тысяч республиканцев были расстреляны.

 Побеждённым не разрешали хоронить своих мертвых. Даже разыскивать своих погибших было опасно. Семьи республиканцев тоже были для Франко врагами. Многие были убиты и закопаны в безымянных придорожных могилах лишь за то, что кто-то в их семье сочувствовал республиканцам.

Франкисты расстреляли главу каталонского регионального правительства Луиса Компаньоса. Компаньос спасал тысячи людей, особенно священнослужителей, от ярости анархистов и коммунистов. Он выдавал соотечественникам паспорта, что позволило им бежать за границу.

После казни Компаньоса франкисты конфисковали всё имущество его семьи. В Бургосе франкисты расстреляли женщин взамен их мужей, которые отступили с республиканцами.

В Ла Корунья мятежники расстреляли главу администрации Франсиско Переса Карбальоса. Его жена была на последних месяцах беременности. Фалангисты поймали её на улице, изнасиловалии убили.

Думаю достаточно. Это была страшная, а совсем не романтическая война за свободу. Может быть, это слишком смелое сравнение, но все очень похоже на то, что ссорятся родители, а песочнице смертным боем калечат друг друга их дети…

А ведь нам до сих пор пытаются внушить о справедливых и несправедливых войнах, натравить один народ на другой, указать на врага, которого кто-то для нас назначил. Наша беда в том, что мы не знаем правды и очень часто просто боимся её узнать. А ведь война никуда не ушла, она просто затаилась, совсем рядом. А страшный зверь просто дремлет внутри каждого из нас и только ждет команды….

Знаете, а ведь когда звонит колокол, он действительно звонит по каждому из нас…. Незабывайте об этомю И помните, помните, помните....