Конь о четырех ногах, и то спотыкается

А нам спотыкаться нельзя. Никак нельзя.

Утро принесло несколько текстов. На разные темы и разных авторов.

Вот рассказ "Комсомолки", которая одно время прикрывала стыдное название аббревиатурой "КП", но сегодня не время стыда, и она снова "Комсомолка". Песня о Прилепине. Который пошел воевать, чтоб землю в Донбассе, а впрочем, какой там в Донбассе – по всей Украине, отдать законному хозяину – московской власти. Он и не скрывает, а чего тут скрывать – наша цель не Донбасс, а Киев. Понятно, что Киев.

Вообще, для меня – уж, вы простите за откровенность – участие в нашем гостерроре, неважно, советском или постсовестском: в Афгане, или Чечне, или на Украине – это клеймо. Отмыться можно, отмыться можно от всего. Но для этого нужно мыться. А пока человек мыться не хочет – и опять отвлекусь: хотящих я совсем не помню, просто ни одного человека не помню, даже среди людей, пытающихся быть приличными – так вот: пока человек мыться не хочет, то так и ходит с клеймом. И говорить ни с ним, ни о нем невозможно – разбойник, ну что с него взять? Так и Прилепин с его боевыми заслугами в Чечне оказался у меня за пределами обсуждаемого. Есть и другие бойцы, с более симпатичной жизненной позицией, чье клеймо исключает дискуссию с ними даже по вопросам, далёким от их боевого прошлого. Но в случае с Прилепиным меня удивляет другое – то же, что удивляло в случае с Лимоновым. То, что вполне приличные люди скорбят о нем, как о талантливом литераторе, этакой сбившейся с пути овце.

Каюсь: ни у Лимонова, ни у Прилепина я беллетристики не читал. И знаете – почему? Потому что читал очень много публицистики. А публицистика их не талантлива. Хуже – совсем бездарна. Ждать же от совсем бездарного публициста талантливой беллетристики не приходится. Почему? Потому что талант литературного произведения определяется тем, насколько высоко писателю удается и самому взлететь и читателя увлечь, насколько горни те миры, куда он поднимается, насколько широко его сознание распахивается навстречу миру и Богу (назовем Это так). Публицистика же Лимонова, Прилепина, Проханова – не горняя, а гадская. Низкая публицистика. Сеющая ненависть, пестующая национальный эгоизм, не брезгующая и прямой ложью...

Они и сами это понимают. И комплексуют. И всячески пытаются оправдаться. И даже не столько перед другими, сколько перед собой. Поэтому, например, так любят вспоминать Пушкина. Но при этом забывают о двух вещах. Первая – что любим мы Пушкина не за "народных витий", и не за "Россию вдруг он оживил войной"... Это всё мы Пушкину прощаем. Потому что есть, ЗА ЧТО прощать. А вторая, и главная, вещь – что мы-то прощаем, а Тот, в чьей власти прощать, не простил: последнее десятилетие жизни Пушкина трагично именно угасанием таланта. Все реже и всё слабее приникал к его устам шестикрылый серафим и всё меньше жгли сердца его глаголы.     

Но я хочу сказать не о внутренних проблемах этих не-писателей, которые души читателей не делают, а разрушают. Я о нас хочу сказать. Нельзя нам давать нашей волшебной палочке (она же ариаднина нить) выскальзывать.

В крымнаш вляпывались люди и с куда бОльшими литературными заслугами, и с бывшим когда-то куда бОльшим литературным талантом. Вспомнить хоть Новеллу Матвееву, или вот несколько дней назад печальная молва принесла новости о Саше Соколове... Но, сохраняя любовь к вляпавшимся как к людям, и не теряя оценок их БЫЛЫХ литературных достижений, мы не имеем никакого права на снисходительность к их СЕГОДНЯШНИМ мнениям о том, что плохо – это хорошо.

Плохо – это плохо. И об этом нужно говорить четко, определенно и придельно жёстко. Я не знаю, есть ли у Прилепина беллетристика, позволяющая считать его писателем. Но для его творчества как публициста у меня крутятся другие эпитеты, из которых неофашист самое мягкое. И когда я читаю про "русского писателя Прилепина" мне делается обидно за русских писателей. Пусть и немногим из них посчастливилось пройти жизнь не споткнувшись.

Другой текст, сделавший мне утро, был от знакомой по фейсбуку, которую в нравственной глухоте-фальши я раньше не замечал. Знакомая расшерила чье-то (не Подрабинека, другого автора) возмущение антитрамповской компанией. Что, дескать, клятый либеральный истэблишмент в страхе потерять власть над миром, набросился на законно избранного президента.

Разговоры про либерализм, американский истэблишмент, мироустройство, кризис американского общества и так далее – всё это разговоры важные сами по себе. Но к протесту против Трампа имеют отношение самое косвенное.

Потому, что протест этот не сделан на деньги Сороса. Это протест совершенно естественный: протест нравственный и протест эстетический – протест против уродливой подлости. К власти в Америке (а это значит, что в большой мере и во всем мире) пришло мурло. И это не первая политическая победа мурла. Мурло пытается откинуть мир назад. Что, естественно, не вызывает восторга у тех, кто тянет мир вперед – к большой доброте, большей любви, большему пониманию, большему уму и большей честности. Зато вызывает восторг у их оппонентов.

В этом смысле трампизм и антитрампизм стали таким же рубежом, как и тот, что разделил крымнашистов и крымненашистов. Здесь схватка "плохо" с, даже, чтобы быть совсем точным, не скажу с "хорошо" – с "антиплохо". Трампизм слишком откровенно плох. И любая поддержка его – это поддержка "плохо". Проблемы Америки (а их много и они более чем реальны) уменьшить плохость трамповского "плохо" не могут. Поэтому нападать на антитрампистов сегодня – то же самое, что оправдывать агрессию против Украины проблемами (тоже реальными) с украинским национализмом.

Но этой ямы многие крымНЕнашисты просто не замечают, точно так же, как крымнашисты позволили себе не замечать подлости аннексии.

Что в результате? Нравственная фальшь – мы наровим не называть плохое плохим, наровим его оправдывать.

Что в результате нравственной фальши? Полная политическая импотенция.

Почему? Потому что единственный источник нашей силы – это правда: нет правды – нет силы.