Очень легкая фантастика

Это первый из серии "сага о Хогбенах". Генри Каттнер.

Лемюэля мы прозвали Горбун, потому что у него три ноги. Когда Лемюэль
подрос (как раз в войну Севера с Югом), он стал поджимать лишнюю ногу внутрь
штанов, чтобы никто ее не видел и зря язык не чесал. Ясное дело, вид у него
был при этом самый что ни на есть верблюжий, но ведь Лемюэль не любитель
форсить. Хорошо, что руки и ноги у него сгибаются не только в локтях и
коленях, но и еще в двух суставах, иначе поджатую ногу вечно сводили бы
судороги.
Мы не видели Лемюэля годков шестьдесят. Все Хогбены живут в Кентукки,
но он -- в южной части гор, а мы -- в северной. И, надо полагать, обошлось
бы без неприятностей, не будь Лемюэль таким безалаберным. Одно время мы уже
подумали -- каша заваривается не на шутку. Нам, Хогбенам, доводилось
хлебнуть горя и раньше, до того как мы переехали в Пайпервиль: бывало люди
все подглядывают за нами да подслушивают, норовят дознаться, с чего это в
округе собаки лаем исходят. До того дошло -- совсем невозможно стало летать.
В конце концов дедуля рассудил, что пора смотать удочки, перебраться южнее,
к Лемюэлю.
Терпеть не могу путешествий. Последний раз, когда мы плыли в Америку,
меня аж наизнанку выворачивало. Летать -- и то лучше. Но в семье верховодит
дедуля.
Он заставил нас нанять грузовик, чтобы переправить пожитки. Труднее
всего было втиснуть малыша; в нем-то самому весу кило сто сорок, не больше,
но цистерна уж больно здоровая. Зато с дедулей никаких хлопот: его просто
увязали в старую дерюгу и запихнули под сиденье. Всю работу пришлось делать
мне. Папуля насосался маисовой водки и совершенно обалдел. Знай ходил на
руках да песню горланил -- "Вверх тормашками весь мир".
Дядя вообще не пожелал ехать. Он забился под ясли в хлеву и сказал, что
соснет годиков десять. Там мы его и оставили.
-- Вечно они скачут!
-- все жаловался дядя. -- И чего им на месте не
сидится? Пятисот лет не пройдет, как они опять -- хлоп! Бродяги бесстыжие,
перелетные птицы! Ну и езжайте, скатертью дорога!
Ну и уехали.
Лемюэль, по прозванию Горбун, -- наш родственник. Аккурат перед тем,
как мы поселились в Кентукки, там, говорят, пронесся ураган. Всем пришлось
засучить рукава и строить дом, один Лемюэль ни в какую. Ужасть до чего
никудышный. Так и улетел на юг. Каждый год или через год он ненадолго
просыпается, и мы тогда слышим его мысли, не остальное время он
бревно-бревном.
Решили пожить у него.
Сказано -- сделано.
Видим, Лемюэль живет в заброшенной водяной мельнице, в горах,
неподалеку от города Пайпервиль. Мельница обветшала, на честном слове
держится. На крыльце сидит Лемюэль. Когда-то он сел в кресло, но кресло под
ним давно уже развалилось, а он и не подумал проснуться и починить. Мы не
стали будить Лемюэля. Втащили малыша в дом, и дедуля с папулей стали вносить
бутылки с маисовой.
Мало-помалу устроились. Сперва было не ахти как удобно. Лемюэль,
непутевая душа, припасов в доме не держит. Он проснется ровно настолько,
чтобы загипнотизировать в лесу какого-нибудь енота, и, глядишь, тот уже
скачет, пришибленный, согласный стать обедом. Лемюэль питается енотами,
потому что у них лапы прямо как руки. Пусть меня поцарапают, если этот
лодырь Лем гипнозом не заставляет енотов разводить огонь и зажариваться. До
сих пор не пойму, как он их свежует. А может, просто выплевывает шкурку?
Есть люди, которым лень делать самые немудреные вещи.
Когда ему хочется пить, он насылает дождь себе на голову и открывает
рот. Позор, да и только.

Продолжение здесьhttp://lib.ru; Или здесь