Архипелаг ФСИН Как устроена экономика тюремной системы России

Мы с алтарником стоим на коленях и, склонившись над чёрным котлом, разглядываем, как варится на горелке японская лапша. Ночь, штаб зоны, тайга на границе Нижегородской и Кировской областей.

При каждом шорохе мы испуганно переглядываемся — пользоваться горелкой запрещено. Вдруг войдут охранники? Компрометировать их не хочется. Они пригрели нас, когда выяснилось, что священник, у которого мы собирались заночевать, уехал. В нижегородском кусте колоний закон прост: если ты не зэк и не медведь, тебе рады. Вроде бы оправданные жизнью, но дегуманизирующие узников правила возникли в одном из крупнейших в России лагерных районов вместе с первыми зонами. При СССР их было несколько десятков, а сейчас осталось восемь, вокруг посёлка Буреполом. Этот герметичный мир не похож ни на какой район в европейской части России. Лес здесь растёт ступенями: вот несколько километров пятнадцатиметровых елей, а следом столько же километров десятиметровых — зэки годами вырубали участок за участком. Дворняги похожи на сторожевых овчарок, с которыми их вязали. Люди — напряжённые и неприветливые к чужакам. На бензозаправках висят таблички: «Мыть голову и стирать вещи строго запрещено». Меню в кафе составлены по тюремному рациону: картошка, макароны, курица и сосиски. Никакого, к примеру, грибного супа или мяса с ананасами — грибы и ананасы не полагаются. Со времён Главного управления лагерей (ГУЛАГа) система исполнения наказаний так и осталась государством в государстве — закрытым, провоцирующим сотрудников на жестокость и отношение к заключённому как к трудовому ресурсу, а не личности. Но в СССР осуждённые трудились в интересах государственной казны, а теперь могут работать на частных выгодоприобретателей. Правопреемница ГУЛАГа Федеральная служба исполнения наказаний (ФСИН) — закрытая от посторонних глаз страна, засекретившая почти все данные о своей экономике. В неё входят 323 тюрьмы и 874 колонии разных режимов и условий содержания. Большую часть информации о жизни за решёткой общество получает от правозащитников, которые работают в основном на европейской части России. Тем не менее «Секрет» проанализировал доклады и другие исследования тюремной экономики, а также гостендеры ФСИН и понял, как работает эта система.

«Изменились лишь названия». Экономика ГУЛАГа и истоки нынешней системы

Идея использовать труд преступников появилась в России в XVII веке, и люди, получившие строгое наказание, участвовали в заселении и развитии Сибири и Дальнего Востока вплоть до Октябрьской революции.

Когда к власти пришли Ленин и компания, этот опыт решили распространить на всех осуждённых — кроме тех, кого наградили самыми лёгкими статьями. Главный мотив был экономическим: для быстрой индустриализации новой власти не хватало рабочих рук.

Ещё одной задачей было спрятать политических врагов подальше от народа и международных наблюдателей. Объединив эти два желания, СССР создал в 1923 году первый лагерь особого назначения при Соловецком монастыре на одноимённых островах в Белом море (до недавнего времени красовался на 500-рублевой банкноте; затем на церкви добавили кресты, чтобы подчеркнуть, что это обитель). Среди соловецких заключённых был Нафталий Френкель — константинопольский еврей, бизнесмен, погоревший на контрабанде. Попав на острова, он смог очаровать чекистов своими идеями по развитию лагеря, был освобождён и назначен начальником производственного отдела. То, что он сделал на этом посту, стало своего рода моделью для будущих начальников лагерей ГУЛАГа. Стараниями Френкеля лагерь стал развиваться как компания — побеждал на конкурсах на право рубить лес и строить дороги в Карелии.

Френкель по-своему применил евангельский принцип «у имущего прибавится, у неимущего отнимется». Чем лучше работал зэк, тем больше получал пайку, а неспособные трудиться эффективно голодали. Но несмотря на отдельные успехи, Соловки не вышли на самоокупаемость, а также погрязли в коррупции. Тем не менее народных комиссаров впечатлил этот опыт. В 1929 году они постановили массово использовать труд заключённых — для строительства дорог, городов, заводов и портов, добычи и обработки ископаемых, прокладывания водных каналов. Чуть позже ГУЛАГ перешел к НКВД — и конвойные части, и производственные, и медицинские, и воспитательные.

По словам Леонида Бородкина, профессора исторического факультета МГУ, в начале 30-х отдельные лагеря окупались, когда заключённым платили зарплаты, а день с перевыполненным планом засчитывался за два дня отсиженного срока. «Эти меры были отменены, потому что порождали многочисленные приписки к плану, которые делали заключённые, — замечает Бородкин. — Приписки эти назывались "туфта". Позже слово перекочевало в повседневный язык страны».