Депутат Шагунов о беспределе властей

И. Воробьева― Здравствуйте. Это программа «Особое мнение». И сегодня в студии депутат ГД, писатель Сергей Шаргунов. Добрый день.

С. Шаргунов― Добрый день. Добрый вечер, Ирина, здравствуйте всем.

И. Воробьева― Новости, которые сегодня приходят, это развитие истории с бывшим губернатором Кировской области Никитой Белых. Который с лета находится в СИЗО Лефортово. И последнюю неделю постоянно шли сообщения о том, что у него очень сильно ухудшилось состояние здоровья. Все об этом били тревогу, и ОНК, и его невеста. И вот сегодня стало известно, что его этапируют в «Матросскую тишину» в больницу. У меня масса вопросов, но первый: зачем они это делают с Белых?

С. Шаргунов― Зачем этапируют?

И. Воробьева― Нет, почему не передают лекарства, как следует из слов невесты, не дают встречи. Почему следователь с октября к нему не приходит. Письма задерживают.

С. Шаргунов― Я не следователь и не прокурор, поэтому я не буду судить об обстоятельствах дела Никиты Белых. Но что касается человеческой составляющей, то к сожалению в целом картина наших лагерей и тюрем выглядит весьма плачевно и я с этим сталкиваюсь каждый день. Причем речь идет о не резонансных делах, о самых заурядных людях. Чьи имена никому неизвестны. Которые постоянно присылают мне жалобы на свое пребывание либо в СИЗО, либо на зоне. Поэтому меня в целом не удивляет информация о том, что могут не доставить лекарства, могут чинить препятствия в общении с родственниками и, разумеется, это всегда прискорбно, потому что речь идет о человеке, о его самочувствии, о его жизни.

И. Воробьева― Можно же с этим что-то сделать. Потому что СИЗО это место, где находятся, как правило, люди, по которым еще даже нет решения суда. То есть фактически они невиновны.

С. Шаргунов― Во-первых, вообще нужна реформа законодательства, связанного с пребыванием человека в тюрьме. Необходима та самая гуманизация пенитенциарной системы, о которой много говорилось, к сожалению, таких явных шагов в эту сторону сделано не было. В частности, нужно понимать, что, как правило, пребывание в СИЗО тяжелее, нежели пребывание в лагере. И поэтому есть вполне здравая идея, которая апробирована в других странах, — чтобы пребывание в СИЗО засчитывалось несколько иначе, нежели в лагере.

И. Воробьева― По времени. Сутки в СИЗО равно 2-3…

С. Шаргунов― Дело в том, что закон, который в полной мере бы гуманизировал эту историю, он не принят. Он принят в одном из чтений, но окончательно законом подписанным это не стало. И я общаюсь с большим количеством юристов и адвокатов, которые предлагают сейчас какие-то такие ощутимые вещи в плане гуманизации. В ближайшее время в феврале я собираюсь опубликовать статью с этими предложениями и выступить в ГД, чтобы призвать всех, уже предложив конкретный механизм, я приду в эфир расскажу. Чтобы очеловечить эту систему. Но очень многое зависит, кстати, и от полномочий наблюдательных комиссий. Это тоже важный вопрос.

...

С. Шаргунов― Я писал на эту тему запрос. Я повторяю, могут быть любые дискуссии с этими людьми, но я знаю, что они конкретно занимались заключенными. И ты знаешь, ведь в большинстве случаев, когда пишешь запрос, получаешь отписки. Это могут быть громкие истории, известный нам с тобой Леонид Развозжаев, который находится в условиях строгого режима и при этом его здоровье страшно подорвано. То есть он перенес операцию на сердце и когда он выйдет, я надеюсь, он выйдет весной, ему придется пребывать в больнице, проходить большое количество медицинских процедур. Он по сути стал инвалидом. Но когда я спрашиваю, почему находится в таких строгих условиях, казалось бы, ну можно было бы уже от человека отвязаться. Мне отвечают, что у него, оказывается, наклонность к совершению суицида.

И. Воробьева― Да что вы.

С. Шаргунов― И насколько я знаю, на него было тяжелое давление в камере и его практически довели до края в какой-то момент. Это печально такое читать, тем более когда получаешь письма, написанные сухим бюрократическим языком. Мы вспоминали историю с заключенным Олегом Мироновым. Туда приезжала комиссия, я получил от него и не только от него душераздирающее письмо. Это молодой человек, который устроил акцию на концерте Макаревича. И получил три года. И в конечном итоге его стали бить начальствующие, приехала комиссия, разобралась. Но сейчас он мне присылает, не он даже вернее, не будем ни на кого указывать. Мне присылают многие люди, связанные с этой колонией, те, кто передачки ему носит, информацию, что страдают остальные.

И. Воробьева― А что за колония?

С. Шаргунов― Это просто одна из российских колоний. Номер я тебе скажу после передачи. У меня все данные записаны. Там один из людей просто обычный заключенный, который сидит не по резонансным делам, стал возмущаться какими-то порядками, и его страшно избили. Он был вынужден вскрыть вены. И все это проходит вне любого информационного поля. Это не попадает в СМИ. Мое дело, конечно, писать на эту тему запросы. Но я думаю, мы сегодня вспомним еще одну историю, в которой как в капле воды отражается то, что у нас меньше 1% оправдательных приговоров. Это история с Евгенией Чудновец. О которой посчитали своим долгом высказаться все наши генералы и маршалы от большой политики. Потому что сначала эту историю удалось раскачать. Этой истории были посвящены эфиры на федеральных каналах. И, тем не менее, курганское правосудие держит жертву в зубах.

И. Воробьева― Если я правильно понимаю, там же история не только в том, что она попала в тюрьму, а человек, который разместил это видео, даже не был привлечен к уголовной ответственности.

С. Шаргунов― Не только, а в том, что до этого предыдущее дело очень сомнительное и по-видимому оказалось сфабриковано, история по поводу детского лагеря. По-видимому, арестовали не тех, по крайней мере, один из них Даниил Безбородов вообще не имел никакого касательства к этому ролику. Просто методом тыка выбрали человека, отштамповали дело и отправили на несколько лет в тюрьму в лагерь.

И. Воробьева― Потрясающе. А когда Евгения Чудновец попала на зону, там ее отправили в карцер.

С. Шаргунов― За то, что она, видите ли, позволила одеялом прикрыть себе ноги. Ей сказали: 10 суток карцера. Когда она задала вопрос: почему? – добавили еще пять.

И. Воробьева― Я боюсь, у нас будет вот такой эфир…

С. Шаргунов― Можно поговорить о разном, но это конкретные кричащие истории. И самое интересное, что я не пытаюсь умножить некий негативизм или вселить панику в слушателей любых взглядов. Я считаю, что в некоторых историях можно просто разобраться. Позор, когда не работают элементарные механизмы, когда уже все криком кричат про конкретное дело и все равно она не помилована и несправедливо продолжает сидеть.

…

И. Воробьева― Вот дело Евгении Чудновец. В чем там дело самое главное.

С. Шаргунов― Ко мне обратились родственники жительницы Екатеринбурга Евгении Чудновец. Воспитательницы детсадика. Матери маленького ребенка, которая часто проявляла неравнодушие по поводу того, что она видит. Например, увидит просроченные продукты, сфотографирует, выложит у себя Вконтакте. Вот она зашла однажды в свою социальную сеть и увидела там маленький крошечный на несколько секунд ролик. Где происходит какое-то издевательство над малышом, как она поняла в детском лагере. Карандаш у него и так далее. Но это даже нельзя квалифицировать как детская порнография, это просто нечто непонятное несколько секунд. Но она возмутилась, кто это допустил, в каком лагере это происходит. И она, сделав репост, написала: я обращаюсь к правоохранительным органам, разберитесь в этой истории. Самое потрясающее, что, во-первых, они разобрались очень странно. Они выбрали неких людей из детского лагеря в Курганской области, и как сейчас выясняется, не был никто опрошен, не было никаких нормальных показаний. Просто взяли неких людей и отштамповали им приговор. И одновременно…

И. Воробьева― Эта женщина, которая снимала ролик, потому что в ее телефоне нашли.

С. Шаргунов― Но там есть Даниил Безбородов, насколько я понимаю, надо разбираться. То есть на доследование отправлять. Я написал об этом запрос.

Но, к сожалению, пока никаких разбирательств мы не видим. Но дальнейшее оказалось совсем фантасмагорическим. Потому что привлекли не человека, разместившего этот ролик Вконтакте. Он вообще не проходит в качестве никого. А саму Евгению Чудновец. Ее этапировали в Курган, защелкнулись наручники. Ее приговорили к реальному сроку заключения. Хотя, по крайней мере, у нас есть во-первых, вообще считаю, что несколько странное толкование того, что люди размещают в Интернете, у нас есть пояснение Верховного суда о том, что размещенное нужно рассматривать в соответствующем контексте. И вот за ее неравнодушие, за то, что она привлекла внимание к судьбе незнакомого ей малыша, ее не только разлучили с собственным ребенком, но ее отправили в тюрьму. Дальше началось удивительное. Потому что на сцену вышла родимая ювеналочка, которая решила отобрать у нее ребенка. Притом, что у ребенка есть тетя, бабушка, отец. Это никого не интересует. Начался процесс органами опеки по изъятию ребенка и отправке его в детдом. Сама Евгения стала писать душераздирающие письма, она там стала болеть, страдать в тюрьме. Конечно, вопиющая история. Но все очевидно, конечно, при этом находятся те, кто говорят «так ей и надо» и «мало дали». Но к счастью таких людей исключительное меньшинство.

И. Воробьева― Ребенка к счастью удалось отстоять.

С. Шаргунов― Да, ребенка к счастью удалось отстоять. Но саму Евгению отстоять не удалось. После того как были направлены запросы и здесь меня поддержало несколько коллег депутатов, после того как удалось поговорить с друзьями журналистами и сделать в том числе программу на Первом канале. Сделали заявление руководители Следственного комитета. Уполномоченный по правам ребенка в РФ Анна Кузнецова. Все сказали: слушайте, а чего такое творится. Конечно, странные у нас суды. За что неравнодушную, ни в чем неповинную женщину вы в тюрьму поместили. Суд пересмотрел, и ее полгода заключения снизил на один месяц. То есть она должна сидеть 5 месяцев по решению суда. Издевательское решение.

А почему? Видимо, потому что если начали жевать, то выплевывать уже несподручно. Уже нельзя. А с другой стороны, если мы разбираемся в фабрикации дела против нее, то возникает вопрос: а кто прокурор, кто следователь, кто судья. На каком основании вы выносили такое дело. На каком основании вы его возбудили. Конечно, им не хочется отвечать. Но удивительно здесь другое. Удивительно самоуправство и то, что даже в истории, которая стала известна на всю страну, по поводу которой не только трещит весь Интернет, появилось немало телепередач. По поводу которой я вышел на трибуну ГД, рассказал всем депутатам, похлопали, покивали. Ничего не происходит. У всех на глазах ее после всего этого отправляют в карцер. Понимаешь, за то, что она, видите ли, прикрылась одеялом.

И. Воробьева― Что уж говорить о людях, о которых никому неизвестно.

С. Шаргунов― И ведь к президенту обращались по этому поводу. И пресс-секретарь сказал, что знаем об этой истории. И дальнейший вопрос такой: если в данном случае нельзя добиться помилования Евгении Чудновец, если нельзя добиться пересмотра ее дела, какой вывод должны делать все остальные граждане нашей страны. Как мне реагировать на то бесчисленное количество сотни в месяц обращений, а то и до тысячи доходит от людей, которые говорят, что их неправосудно посадили или попрано их человеческое достоинство. Или нарушена справедливость. Очень много разного беспредела.

… Но вот в таких условиях, когда казалось бы, на федеральном уровне все обратили внимание, и при этом абсолютное равнодушие суда, я бы сказал даже такой курганский сепаратизм и правовой нигилизм. Как тогда всем остальным людям размышлять о своей судьбе, если они вдруг попадут в объятия правосудия. Вопрос серьезный.

…

Я бы, кстати, если говорить о делах с политической примесью хотел бы еще раз обратить на дело, которое практически забывается. А я собираюсь выйти на трибуну ГД и об этом деле рассказать.

Это дело людей, которые решили всего лишь провести референдум. В нашей стране. И мне тоже непонятно, то ли это связано с какими-то закулисными договоренностями, то ли еще с чем. Почему так мало информационного внимания уделяется этой по сути беспрецедентной истории. Ведь людей, когда мы так много слышим о гуманизации правосудия, решили отправить не куда-нибудь, а в тюрьму. И уже не первый год томятся люди в тюрьме по обвинению в том, что они затеяли инициативную группу по проведению референдума об ответственности власти. Возможно как-то они кому-то перешли дорогу. Возможно, где-то кому-то надерзили, возможно, попали в какой-то закрытый список потенциальных смутьянов. Но в любом случае вот перед нами открытая история, суд в Москве, это журналисты РБК Александр Соколов, он сидит в СИЗО, это главный редактор газеты «Дуэль» ныне закрытой Юрий Мухин. Его перевели под домашний арест. Он пережил инфаркт и человек пожилой. Это и Валерий Парфенов и Кирилл Барабаш, оба по-прежнему в СИЗО. И сейчас над ними идет суд, сейчас он как раз в разгаре и я процитирую мнение следствия. Следствие считает, что подсудимые собирались изменить Конституцию и ввести в нее еще одну статью, которая бы позволила оценивать работу чиновников после истечения их срока службы. Это что, Алиса в стране чудес. Алиса в Зазеркалье.

Все это было бы конечно забавно, если бы не касалось судьбы конкретных людей. С ними можно спорить, какие-то их воззрения расценивать как вполне экзотические. Но вот перед нами конкретный прецедент, когда в 21 веке людей, в частности журналиста, у которого есть разные расследования, статьи, и всех остальных, неважно, просто людей судят за то, что они всего лишь хотели провести референдум об ответственности власти. Пускай это была какая-то у них утопическая несбыточная идея. И никакого такого референдума провести невозможно. Но сам факт на самом деле в нормальном государстве должен всех радовать. Вот гражданская активность. Пускай собирают подписи. Вообще у нас давно никаких референдумов не проводилось. Чего здесь плохого. А их не просто прессуют, а еще и арестовали и отправили в тюрьму. Ну разве это не повод государству обратить, я уверен, что очень многие согласны со мной, в том числе из государственных деятелей и чиновников. Но система построена так, как в случае с Евгенией Чудновец. Что моя хата с краю, никому неохота принять то самое милосердное, в конечном счете, просто здравое решение, чтобы отпустить людей на свободу. И сказать, чего вы творите с ними. Ну что это такое за абсурд. Это абсурд самый настоящий, самый очевидный каннибализм. Но самое печальное, что такие истории, пускай их не так много, но они становятся лишь звеньями в одной цепи. Потому что есть большое количество историй в провинции, и это было, например, вчера, когда человека взяли под стражу за то, что он у себя Вконтакте разместил среди прочих какие-то запрещенные песенки. Парень на меня вышел, он один из лайкнувших среди 45 тысяч какой-то демотиватор опять-таки Вконтакте. Про Александра Сергеевича Пушкина, где он типа в роли таджикского дворника. И вот следствие решило, и парня хотят приговорить, представляешь себе, к реальной колонии. Ну что это такое.

И. Воробьева― По поводу дела с референдумом. Но оценивать чиновников их деятельность после того, как покинули пост это же нормально.

С. Шаргунов― Да, по идее вообще священная обязанность неравнодушного гражданина. Но ты сейчас, Ирина, наговоришься у нас на статью.

И. Воробьева― Я пока, Сергей, задаю вопросы в этом эфире. Может быть, мне кажется, что это неправильно.

С. Шаргунов― Меня все спрашивают про патриотизм, либерализм, слушайте, подлинный патриотизм в том, чтобы защищать наших граждан. Это совершенно очевидно, в том, чтобы женщин и детей не избивали по беспределу. В том, чтобы неравнодушные люди могли контролировать деятельность чиновников. Юрий Мухин он вообще, как любят выражаться настоящий «Крым наш», и весь абсурд и парадоксальность состоит в том, что и арестовали его в Крыму, куда он поехал. Схватили его там на пляже, защелкнули наручники, не дали связаться с женой. И этапировали в Москву. За что? За то, что хотел провести референдум. Вот такие реалии.

И. Воробьева― У нас больше нет времени, к сожалению. Много вопросов еще осталось. Сергей Шаргунов, депутат ГД в программе «Особое мнение».

С. Шаргунов― Всем привет.