Меняем автопром на микроэлектронику

Выражение о том, что «пора слезать с нефтяной иглы», наверное, уже как фраза-паразит. Такой собирательный диагноз всем бедам российской экономики. А уж для чиновников это и вовсе стало мантрой — как только речь заходит о том, что нужен конкретный план по выходу из кризиса, нужна стратегия экономического развития и прочие конкретные меры, выдается привычное — «нужно избавляться от нефтяной зависимости». Вот и весь план. Спасибо, кэп!

Бить в набат о необходимости смены экономической модели стали сразу после начала кризиса 2008 года. Тогда появилась Стратегия-2020, предусматривающая инновационное развитие России. Но быстро восстановившиеся цены на нефть привели к тому, что к ней все относились, как к некой игрушке, имеющей мало общего с реальностью. А зря. Стратегия задавала верное направление развития. Другой вопрос — что документ был слишком абстрактным, в нем не были указаны конкретные шаги.

Ведь что такое инновации? По большому счету, под это определение можно подвести всё, что угодно. Создали Сколково, польза от которого и сейчас весьма сомнительная, — инновация, стали в селе пользоваться трактором с GPSмаячком — инновация, предложили всем ученикам во всех школах раздать электронные книги с гибкими экранами — инновация. Перешли ли мы в итоге от этого к новой инновационной модели экономики? Нет конечно. Поэтому, если действовать, исходя из целесообразности и эффективности, а не по принципу «не сделали, и переделывать не пришлось», то инновации должны быть не целью, а средством развития определённых отраслей и направлений. Вот как в споре Чубайса с Грефом на Гайдаровском форуме: для Чубайса главное внедрить какую-то технологию (солнечные панели и ветряки в данном случае), а в каком объёме, с какой эффективностью и вообще зачем — не важно.

У любого государства есть три основных пути развития: первый лежит в сфере финансового сектора, второй — в аграрной сфере, и третий путь — развитие промышленности. В наших условиях одним лишь финансовым сектором сыт не будешь — страна слишком большая, как по численности населения, так и по территории. Финансовый путь развития хорошо подходит для маленьких стран вроде Швейцарии и Лихтенштейна. Сколько бы банков в Москве ни построили, они не помогут прокормить деревню в Красноярском крае. Развитие сельского хозяйства с нашими-то территориями могло бы быть неплохим вариантом, но оно, в лучшем случае, позволит просто существовать, но не развиваться опережающими темпами. Ставка на аграрный сектор может сыграть.

Остаётся промышленность. Какое-то время назад считалось, что главное — обладание интеллектуальной собственностью, а производство — удел отсталых стран. Еще каких то пару десятков лет назад китайцев иначе как дешевой рабочей силой не называли, но в какой-то момент о Поднебесной стали говорить как о новом центре силы, спешно заявлять о возвращении производств назад и призывать к сдерживанию амбиций нового потенциального мирового гегемона. Становится ясно, что наличие собственных производственных площадей является необходимым условием стабильного экономического развития. Именно собственная промышленность позволяет создавать товары с высокой добавленной стоимостью и приносить стабильный доход и государственной казне, и людям, занятым на этих предприятиях. А вынос предприятий резко сокращает возможность создания рабочих мест, и фактически даром отдаёт технологии конкурентам. Пример с Китаем наглядно показал, что никакие попытки защиты интеллектуальной собственности патентами и сложностью воспроизведения не являются преградами, чтобы создать собственный аналог.

Итак, допустим, с необходимостью развития производств на собственной территории определились. Дело за малым (по факту — самым главным) — решить, что производить. С упорством железного дровосека мы бросились спасать отечественный автопром. С силой принципа «вопреки» здесь, по силе рвения, пожалуй, разве что спасение отечественного футбола может сравниться. Да, у нас есть колоссальные мощности, в отрасли заняты десятки тысяч человек. Но почему-то мы проигнорировали тот факт, что на автомобильном рынке чрезвычайно важна сила бренда. Просто так выйти с почти неизвестной маркой — провальный вариант. Пройдут десятилетия прежде, чем та же «Лада» станет котироваться в других странах. Зато попытки повысить эффективность автопредприятий приведут к массовым сокращениям персонала и социальным проблемам.

Другой яркий пример — угольная промышленность. Спрос на уголь в мире стабильно снижается, поскольку на смену ему приходят новые более экологически чистые источники энергии, например, природный газ. Можно сколько угодно денег вкладывать в эту отрасль, делать добычу невероятно инновационной, но толку от этого не будет никакого.

Или же пищевая промышленность: её развитие необходимо для обеспечения населения качественными и доступными продуктами, но локомотивом экономики она, увы, не станет. Как минимум из-за того, что возможности экспорта сильно ограничены. В Европе многие фермерские хозяйства и пищевые комбинаты столкнулись с кризисом перепроизводства, потому у них своих дешевеющих товаров предостаточно. Во многих странах СНГ покупательная способность низкая, а другие потенциальные рынки сбыта находятся слишком далеко для экспорта пищевых продуктов в больших объёмах.

Поэтому упор стоит сделать на производство современной высокотехнологичной продукции, которая даёт больший доход, и что важно — имеет хороший спрос в мире. Одним из таких перспективных направлений может стать производство микроэлектроники. На данный момент у нас есть немного сборочных предприятий, но вот с производством компонентов — беда.

Печатные платы у нас выпускают малыми тиражами, а чипы самостоятельно выпускает разве что МЦСТ. Причем компьютеры на базе чипов «Эльбрус» от МЦСТ стоят в разы дороже импортных аналогов при меньшей производительности. Так что их применение целесообразно разве что в государственных и оборонных учреждениях с секретной информацией. Инвестируя в микроэлектронику, мы можем переманить из Азии производителей массовой потребительской электроники. Предпосылки для этого есть: дешевый рубль, дешевая энергия и удобное расположение между Европой и Азией. Во-первых, привлеченные технологии будут для России в новинку и откроют новые горизонты, во-вторых, спрос на электронику стабильно растёт во всем мире (почти на 8% в год).

Но для этого потребуются серьёзные инвестиции, в том числе и государственные. Частные инвесторы всё еще осторожничают с непредсказуемой российской экономикой, да и далеко не всем под силу собственными силами организовать производство тех же чипов по современным техпроцессам. Корпорация Intel, например, вложила 5 млрд. долларов в современную линию производства. Да, дорого. Но либо мы перестаём прятать от глаз $ 385 млрд. наших золотовалютных запасов, и выходим на новый уровень, создав кластер передовой промышленности, либо и дальше будем паять вручную на коленке по одной плате в день, и удивляться, почему же их никто не хочет покупать.

Микроэлектроника — это просто один из ярких примеров. К сожалению, в нашей стране очень мало внимания уделяется вопросу развития высокотехнологичной промышленности, не мыслимой без микроэлектроники. Малайзия на развитие этой сферы тратит 5,4% ВВП, США 1%, Россия же только 0,12% ВВП.

Важно развивать и смежные отрасли, которые могут привести к появлению новых технологий и созданию высокопроизводительных рабочих мест. Сегодня у нас даже некогда титульная космонавтика заброшена. Увы, одного факта сдачи нового космодрома, построенного за бешеные деньги в расчёте только на один тип старых ракет-носителей, недостаточно. Убито и строительство спутников для выполнения рядовых задач вроде связи или постоянного мониторинга земной поверхности. Вся надежда только на импортные комплектующие…

То, что «Даурия Аэроспейс» смогла создать и продать американцам микроспутник, а энтузиасты из «Лин Индастриал» на задворках московской промзоны пытаются испытывать ракетные двигатели — здорово, но, согласитесь, как-то мелко для России, страны с претензией на великодержавность. При этом современные тенденции показывают, что космонавтика сейчас очень востребована. Вот частная компания SpaceX в Америке получила заказ на запуск группировки спутников от не менее коммерческой компании Iridium аж на 492 млн. долларов. А ведь эти деньги могли бы прийти к нам! Сейчас объём мирового рынка космических услуг оценивается в 400 млрд. долларов (более 50% - коммерческий сегмент) и ежегодно растёт примерно на 5%. Это общий объём, включающий построение спутников. А на запуски — гордость России — приходится лишь 10% от этой суммы.

Кроме того, что в этой сфере вертятся очень серьёзные деньги, которые могут неплохо поддержать рост экономики, так еще космические разработки находятся на острие технологий. Они приносят новые материалы, производство компонентной базы, стимулируют научные разработки. Многие более приземлённые отрасли получат стимул к развитию.

Но электроника не единственное перспективное направление. Природные ресурсы тоже имеют неплохой потенциал. Если спрос на сырую нефть в мире уже не растёт прежними темпами, значит, пора переходить на экспорт готовой продукции нефтехимической отрасли. Пока же нефтехимические заводы обеспечивают в основном внутренние потребности, да и то не полностью. Нефтехимия — это не только производство топлива, но и разных резин, пластмасс, пестицидов и даже лекарств. Ниша огромная, с большим запасом развития.

Или лесная промышленность. Сейчас лес просто кощунственно в сыром виде вывозится из страны. Лес — прекрасный возобновляемый источник для многих экологически чистых материалов, которые набирают популярность по всему миру. Это производство топливных пелет, которые вытесняют уголь на европейских ТЭЦ, и производство доступных стройматериалов, и производство целлюлозы, которая идёт в химическую и пищевую промышленность и в медицину. Сфера применения продуктов деревообработки крайне широка.

Также к числу перспективных можно отнести и редкоземельную металлургию. В отличие от черных металлов, редкоземельные постоянно находят новые рынки сбыта, в основном связанные с чистой энергетикой. Это и производство аккумуляторов, которых требуется всё больше, и генераторов с электромоторами. При этом Россия занимает второе место в мире по запасам РЗМ (на первом Китай, обладающий 47% мировых залежей). Сейчас эта отрасль у нас почти не развита — 90% редкоземельных металлов, добытых в России, идёт на экспорт и перерабатывается уже в других странах. Перспективы заложены не только в перетягивании одеяла на себя, но и в стабильном росте спроса на РЗМ на 5% - 8% в год.

России для того, чтобы выбраться из ямы кризиса, остро требуется чёткое определение нескольких подобных приоритетных отраслей, которые имеют наибольший потенциал к развитию, которые смогут стать драйвером развития и для других отраслей промышленности, и применение не менее ясной программы развития. Начать вполне можно с выше обозначенных. В свою очередь, всё это должно быть подкреплено жесточайшим контролем (в том числе и общественным), иначе все благие начинания по старой русской традиции скатятся к закрытым «элитным» клубам вроде Сколково и работе ради красивых отчетов и обещаний высшему руководству.