Миф о Невской битве

МИФ О НЕВСКОЙ БИТВЕ

   Вот что говорят летописи о так называемой "Невской битве":

  В 1240 году, шведы под руководством ярла Ульфом Фаси или его кузеном Биргером Магнуссоном, - поднялись по реке Нева и стали лагерем при впадении в нее левого притока, Ижоры. Отсюда Биргер направил Александру послание, вызывая его на сражение.

  Александр (Невский) выступил "в мале дружине" (но по другой версии - и с некоторым контингентом новгородского ополчения).

  Тем не менее, 15 июля 1240 года под прикрытием утреннего тумана его воины внезапно обрушились на шведов и наголову их разбили.

  Особо отличились в бою шестеро поименно перечисленных: боярин Гаврило Олексич, который вознамерился было по шатким сходням въехать на коне на борт шведского корабля, но был сброшен в воду, оставшись притом невредимым (подвиг, согласитесь, эпический); некто Сбыслав Якунович неоднократно обрушивался на противника с топором; княжий ловчий Яков Полочанин бился мечом, заслужив тем личную похвалу Александра Ярославича; слуга последнего, Ратмир, пал израненным; новгородец Миша со товарищи потопил три (!) шведских шнеки; наконец, дружинник Савва обрушил праведный гнев на шатер шведского предводителя и подрубил поддерживающие ни в чем не повинное сооружение столбы. Князь, разумеется, тоже не оплошал - он "...изби множество бещисленно их, и самому королеви възложити печать на лице острым своим копием". Наконец, с теми, до кого не добрались воины Александра, разобрались вышние силы: "много множество избиенных от ангела Господня".

  Биргеру с остатками своего отряда едва удалось спастись бегством в наступившей темноте. Побито супостатов было без числа - телами рядовых воинов заполнили две обширные братские могилы, останками же более именитых загрузили аж два корабля. Причем насколько именитых! Как сообщает Синодальная рукопись, "убиен бысть воевода их... Спиридон... и бискуп убиен бысть ту же...".

  Войско же Александра, согласно новгородским и псковским летописям, потеряло в этом сражении до двадцати человек.

  Этой победе Александр и обязан своим прозвищем - Невский.

  А теперь давайте разбираться, потому что вопросов возникает, мягко говоря, немало.

  Численность потерь

  Согласно первоисточникам, новгородские потери составили двадцать человек. Правда, доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института российской истории РАН Владимир Андреевич Кучкин полагает, будто "летопись говорит лишь о потерях среди знатных мужей, и названная ею цифра в двадцать человек оказывается не такой уж маленькой. Например, при взятии в 1238 г. Батыем Торжка было убито всего четверо знатных новоторжцев. В 1262 г. при штурме немецкого города Юрьева русские полки потеряли двоих знатных воинов и т.д." Однако этот тезис не согласовывается с таким, например фактом: в числе павших на Неве упоминается некий Дрочило Нездылов, сын кожевника - особа куда как знатная... Так что двадцать человек - число, судя по всему, предельное. Тем более что Новгородская первая летопись скромно замечает: "Или менее, Бог весть". И добавляет: "Князь же Олександр с новгородци... придоша вси здрави в свояси, схранени Богом и святой Софией"... Вот так - четверо павших перечислены поименно, безымянных еще полтора десятка, но все притом вернулись восвояси во здравии. Впрочем, подобных несостыковок в этой истории хватает.

  Так что оставим их без внимания, как справедливые, но неуместные в данном контексте рассуждения о ценности всякой человеческой жизни, и обратимся к опыту военной истории. Конечно, серьезный подсчет военных потерь начался, пожалуй, только в XVIII-XIX веках, однако о некоторых сражениях мы знаем достаточно подробно. Вот, например, в 1238 году произошло сражение с крестоносцами под Изборском (современный Старый Изборск, что в 30 километрах западнее Пскова); здесь псковско-новгородская рать потеряла от шестисот до восьмисот человек. 13 июля 1260 года на реке Дурбе большое войско крестоносцев (в него входили ливонские рыцари магистра Бурхарда фон Горнгаузена, тевтоны с орденским маршалом Генрихом Ботелем, ревельский отряд датского герцога Карла и войска местных комкуров) было наголову разгромлено литовцами князя Миндовга - погибли все предводители орденского войска, сто пятьдесят знатных рыцарей и множество кнехтов. Примеров можно было бы привести и больше, однако и перечисленных, относящихся к далеко не самым крупным и кровопролитным сражениям XIII - начала XIV веков, на мой взгляд, вполне достаточно, чтобы стало ясно: на этом фоне вооруженное столкновение на Неве явно утрачивает привычный ореол яростной битвы.

  А была ли битва?

  Маленький экскурс в область семантики. Само слово "битва" подразумевает вооруженные действия огромного размаха - таковы, скажем, битва при Грюнвальде, Бородинская битва, битва при Ватерлоо, Битва за Англию, Сталинградская битва... Согласитесь, к вышеописанным событиям слово это кажется малоприменимым. Однако усилиями десятков поколений летописцев, историков и литераторов словосочетания "Невская битва" или "битва на Неве" стали столь привычными, что смысловое несоответствие как-то проскальзывает мимо сознания.

  Темнота белых ночей

  Но вернемся к анализу самого события. Битва началась под прикрытием утреннего тумана. Однако в таком случае, чтобы шведы могли потом бежать под прикрытием темноты, сражение должно было продолжаться весь световой день. Да и вообще - откуда темнота? Вот фото одной из таких "белых ночей":

  http://pasteboard.co/gWjlMoZ2K.png

  Приходится признать, что вопрос этот остается безответным. Более того, никто из историков вообще не обратил на это странное несоответствие ни малейшего внимания. Хотя, им просто заплатили, чтобы они не обращали на это внимание, иначе не удалось бы придумать еще один выдуманный "подвиг".

  Другой любопытный момент "бегства шведов", состоит в том, что летопись говорит, будто бы телами рядовых шведских воинов были заполнены две братские могилы, а останки именитейших воинов погрузили аж на два корабля. Но про какой тогда панический побег идет речь, если из летописи видно, что убитых хоронили сами шведы?

  Численность

  Любопытно, что число шведских кораблей варьируется в разных источниках от трех до сотни; таким образом численность отряда Биргера, исходя из вместимости кораблей, колеблется от полутораста до шести тысяч. То же и в отношении русских: одни утверждают, будто Александр располагал лишь "малой дружиной" (это не оценка численности, а термин: "малая" - или, иначе, "старшая" - дружина являла собой личную княжескую гвардию, составлявшую около 150 человек); другие - что при нем состояло 300 конных дружинников, 500 отборных новгородских конников и 500 пеших ополченцев; третьи - будто помимо дружины в распоряжении князя было новгородское ополчение, достигавшее то ли нескольких сотен, то ли нескольких тысяч пешцев, плюс ополчение ладожское (это еще несколько сотен), плюс местное, ижорское - еще минимум сотня, а то две. Прямо скажем, сплошной туман. И все это, замечу, опираясь на одни и те же летописи...

  Спиридон-скандинав

  Не менее интересно, откуда могло взяться у шведского "воеводы" такое исконно скандинавское имя, как Спиридон.

Ни в каких шведских источниках оно, разумеется, не фигурирует, зато, совпадает с именем новгородского архиепископа. Кстати, о лицах духовных. В Швеции было в то время семеро епископов: Ярлер из Упсалы, Лаурентиус из Линчепинга, Лаурентиус из Скара, Николаус из Стренгнеса, Магнус из Вестероса, Грегориус из Вехье и Томас из Або. И все они благополучно пережили 1240 год. Так какой же "бискуп убиен бысть"?

  Засада Александра

  Есть и еще один вопрос, совершенно уже неожиданный. Помимо летописных источников историкам приходится порой пользоваться и устойчивыми устными преданиями. Одно из таких записал литератор, краевед и историк-любитель Георгий Васильевич Торопов, уроженец села Усть-Ижора, представитель, по собственным словам, "древнего рода, обитавшего там на протяжении многих веков". Согласно этому "Ижорскому преданию" Александр Невский прибыл с дружиной в Ижору... за два дня до шведов. Как же быть тогда с дерзким вызовом Биргера, отправленным в Новгород уже из лагеря под Ижорой? Получается, князь поджидал противника, точно зная, где он высадится?

  Отсутствующий шрам

  Одна из легенд выдуманной битвы гласит о том, что Александр нанес шрам шведскому ярлу. Поначалу все историки дружно говорили о ярле Биргере. Здесь приходится пояснить, что ярл - в данном случае не наследственный феодальный титул, а титул по должности, нечто вроде первого министра при короле Швеции. Интересно, что в 1240 году Биргер Магнуссон еще не занимал этой должности; ярлом был в то время его кузен Ульф Фаси. А поскольку столь грандиозную армаду и возглавлять должно если не первое, так уж точно второе лицо в государстве, дружно стали числить в командирах похода именно его. Наиболее осторожные, на всякий случай писали о совместном командовании. Однако, ярлом и вправду был в то время Ульф Фаси. Но и преуменьшать роль королевского зятя Биргера Магнуссона тоже никоим образом не стоит. Уже с тридцатых годов он был правой рукой короля во всех внутриполитических делах, а с 1241 года (и это уже после позорного поражения на Неве!) он заметно потеснил кузена и сосредоточил в своих руках также заметную часть дел внешнеполитических. В частности, не будучи ярлом, он возглавлял так называемый Второй крестовый поход в Финляндию. Так что на Неве был, разумеется, именно он. Вот только шрам на лице от копья Александра Невского тоже почему-то ни в каких рассказах о Биргере (а таковые до нас дошли) почему-то не фигурирует. А ведь надо сказать, боевыми шрамами в те поры принято было гордиться (подозреваю, именно тогда сложилось присловье: "Шрам на роже, шрам на роже для мужчин всего дороже"). Например, французский герцог Генрих де Гиз так и вошел в историю под прозвищем Меченого (а если буквально перевести, так Шрамоносца). И очень своей отметиной гордился. Вот и Биргер, полагаю, гордился бы. Если бы было чем.

  Взлет карьеры после поражения?

  Следуя легенде о "битве", шведам было нанесено поражения, однако как-то это не сочетается с ростом карьеры шведа: не так уж часто случается, чтобы масштабное военное поражение обернулось для полководца не концом карьеры, а фундаментом для взлета: Биргер сосредоточивает в своих руках все больше власти и в конце концов становится-таки ярлом. А через десять лет после Невской битвы наследником бездетного Эрика V Картавого был объявлен королевский внук - семилетний сын ярла Биргера, Вальдемар I Биргерссон, который полтора десятилетия, до самой смерти отца, последовавшей в 1266 году, правил с ним совместно. Понятно, что избирая на царствование малолетнего Вальдемара I, в действительности избирали Биргера Магнуссона.

  И еще: между домами Александра Невского и Биргера установились с тех пор добрые и тесные отношения. Именно с Биргером был достигнут договор об убежище на случай, если Александру из-за превратностей судьбы придется покинуть пределы улуса Джучи. Именно под крылом у Биргера скрывался от ханского гнева после неудачи антитатарского восстания брат Александра - Андрей Ярославич. И так далее...

  Отсутствие упоминаний в шведских источниках

  Остается загадкой и полное отсутствие упоминаний о битве на Неве в шведских источниках, хотя скандинавские хроники отличаются скрупулезностью в фиксировании любых деяний - безразлично, побед или поражений. Как отмечает известный датский историк и русист Д.Г. Линд, в шведской историографии Невская битва 1240 года не фигурирует вообще, порукой чему, например, ставшая классической современная книга Йеркера Розена и Стена Карлсона, выдержавшая с 1962 года немало изданий.

  Все это наводит на парадоксальную мысль: Невской битвы не было вообще.

  Шведы действительно приходили - на трех кораблях, упоминаемых историками, наименее склонными к романтическим и патриотическим преувеличениям; было их 150-180 человек - обычный отряд владетельного сеньора, каковым и являлся королевский зять и будущий соправитель королевства. При впадении в Неву речки Ижоры, их, как заранее договорено было, ждали русские - сын великого князя владимирского (и будущий великий князь владимирский) новгородский князь Александр Ярославич с "малой дружиной". Но это была встреча не противников с приблизительно равными силами, а равных по статусу князей.

  Что произошло далее - из области гиппотез, однозначно не было никакой битвой, а была либо попойкой переросшей в понажовщину, либо банальный грабежом небольшого отряда шведов, на что наталкивает мысль о том, что Александр изначально поджидал их.

  Общепринято считать, что именно за победу в битве на Неве Александра Ярославича прозвали Невским. Однако впервые это прозвище встречается в источниках только с XIV в.- при жизни его именовали Александром Храбрым и Александром Грозны Очи. К тому же известно, что некоторые потомки князя также прозывались Невскими - не исключено, что таким образом за ними закреплялись владения в здешних местах. Историк же Игорь Данилевский и вовсе утверждает, что прозвище Невский впервые появляется лишь в Степенной книге, которая создавалась в царствование Ивана IV Грозного. "Составители,- пишет Данилевский,- преследовали вполне конкретную политическую цель: доказать преемственность власти московского царя от первых князей киевских. При этом авторы не стесняли себя исторической реальностью и широко применяли даже заведомо неправдоподобные сведения. Главным было для них доказать, что все князья, предки "государя царя и великого князя всея Руси",- святые. И Александр Ярославич не был среди них исключением. Ну а потом заработал другой механизм: в общественное сознание надо было внедрить определенные идеологические установки. Это у нас отлично умели делать и в XVI веке тоже".

  Кстати, не оттого ли, что современники-новгородцы реальнее нас представляли себе происшедшее, они вместо выражения вечной признательности за "эпохальный ратный подвиг" на Неве осенью того же 1240 года попросили Александра Ярославича выйти вон, и обиженному такой черной неблагодарностью князю пришлось удалиться в Переяславль?