ВЕСЁЛЫЙ СТАРИК

  ВЕСЁЛЫЙ СТАРИК

   Утром, в первый день после Нового Года,  решил я прогуляться.

   Мороз за нос хватал и  слезу вышибал.   Порывистый ветер снег в метельные кружева заплетал, а потом на вихри распускал.

   Вышел, а куда идти. Всё знакомо. Многоэтажки, загруженные бетоном, стеклом, железом, а рядом  небольшие домики с огородами и мелкими садами.

   А душе  захотелось новенького, необыкновенного, чтобы встряхнуться

   Пошёл к речке. На бугре церковь. Я редко хожу в неё, но когда захожу, мне нравится тишина, полумрак, горящие свечи, едва проглядывающиеся в слабом свете свечей  иконы. Душа оживает той тишиной, которую нигде больше не встретишь. Разве только в церкви. Я начинаю верить во всё то, что вижу. Как легко становится на душе. Чисто, свежо, словно кто-то невидимый вдохнул  в тебя что-то неземное.

   Какое страстное лицо

   На землю грешную пришло,

   Но люди прокляли его,

   На небо вновь оно взошло.

   Церковь была ещё закрыта. Я прошёл мимо, остановился на макушке бугра, посмотрел вдаль. У подножья бугра речка, за ней поле с новым домодедовским кладбищем.

   Простояв недолго, я спустился с бугра. На берегу, снегом  покрытым,  старик: лет под восемьдесят. Не сказочный богатырь, в плечах не широк. Словом, мужичок. В толпе не углядишь – ростом не велик. В одних плавках,  зарядку делает. Вращает руками, на себя ещё больше ветра нагоняет и что-то припевает.

- С Новым Годом!

   Голос звонкий. Не такой, когда зуб на зуб не попадает. Улыбка на всё лицо, будто мороз мимо него пробегает. Глаза открытые и весёлые. Не зима в них поселилась, а, как бы  весна высветилась.

- Холодно, дедушка.

- Какой я тебе дедушка. Вчера родился, а сегодня крестился.  Что стоишь? Раздевайся. Снежком протрись, да в речке окунись.

Дух поднимешь, а когда дух взыграет, себя зауважаешь. Зимой в речке купаться, по – новому рождаться.

- У кого - то нахватались слов или сами придумали, - спросил я.

- Чужого слова нахватаешься – всю жизнь промаешься.

   Перед преградой из накиданных камней вода не замёрзла. Бурлит, бьётся, морозу не поддаётся.

   Эх, краасотище, - старик перекрестился на церковь, подмигнул мне, растёрся  снежком и в речку. Не так, как другие, которую воду вначале ногой щупают, а потом отдёргивают, словно её током ударили. С ходу. Бултых. Капли на солнце заиграли.  Плавает по узкому кругу, фыркает, да ещё  покрикивает: ай, хорошо.

   Выскочил, снова снегом растёрся, потом  махровым полотенцем до красноты,  оделся.

- Новый год. Новое тело, новый дух. Ну, прощевай, - бросил он,  и, ещё раз перекрестившись на церковь,  зашагал по тропинке.

   Как блестят купола, как блестят.

   Не земной красотою горят.

   И мне чудится в этом горенье              

   Неземной красоты отраженье             

   Ветер с верхушки бугра снег срывает и ему в лицо бросает, а он только шаг ускоряет, да ещё приговаривает и душу словом  ободряет.

   С бугра ребятишки на санках сыпанули. Церковные колокола развесисто и  звонко ударили.

   Я смотрел вслед старику, пока он не скрылся, и думал, что   такой не упадёт, не сгорбится.  Под житейской метелью не согнётся. Такой  на мелочи себя не тратит, веру волей крепит, а кто в вере твёрд, тот не споткнётся, а если и споткнётся, то выпрямится.

   Крепки некоторые русские мужики. Кажется, что им хоть сотню лет накати, а они жизнь не отпускают, а вперёд толкают.