Важа Пшавела

Важа Пшавела с семьёй, 1905 г.

Мемориал Важи в ЧаргалиВажа Пшавела.

ГОСТЬ И ХОЗЯИН. Перевод Николая Заболоцкого

andemas

August 28th, 2008

I

Бледна лицом и молчалива,
В ночную мглу погружена,
На троне горного массива
Видна Кистинская страна.
В ущелье, лая торопливо,
Клокочет злобная волна.
Хребта огромные отроги,
В крови от темени до пят,
Склоняясь к речке, моют ноги,
Как будто кровь отмыть хотят.
По горной крадучись дороге,
Убийцу брата ищет брат.

Дорогой все же я напрасно
Тропинку узкую назвал.
Ходить здесь трудно и опасно.
Едва оступишься — пропал.
Глядит кистинское селенье
Гнездом орлиным с вышины,
И вид его нам тешит зренье,
Как грудь красавицы жены.
И над селеньем этим малым,
Довольный зрелищем высот,
Как бы прислушиваясь к скалам,
Туман задумчивый встает.
Недолгий гость, за перевалом
Он на восходе пропадет.

Промчится он над ледниками,
Расстелется меж горных пик,
И горы, видимые нами,
Незримы сделаются вмиг.
В охоте будет мало толку —
Охотник потеряет путь,
Зато убийце или волку
Удобней будет прошмыгнуть.

II

Вдруг камень сверху покатился
И человек, заслышав гул,
Над пропастью остановился
И вверх испуганно взглянул.
Прислушался. Через мгновенье
Струя посыпалась песка,
И за ружье без промедленья
Схватилась путника рука.
Кого там ночью носят черти?
Глядит: над самою тропой
Какой-то кист развилку жерди
По склону тащит за собой.
Песок и камешки сбивая,
Волочит что-то по земле.
Блестит, как капля дождевая,
Кольцо ружейное во мгле.

«Ты что тут бродишь, полуночник?»
И слышен издали ответ:
«Не видишь разве? Я охотник.
А вот к тебе доверья нет».
«А в чем, скажи, твои сомненья?
Зачем болтать о пустяках?
Ужель нельзя без подозренья
С прохожим встретиться в горах?
И я охотник, но сегодня
Я без добычи, верь не верь».
«На это воля, брат, господня!
Зато остался без потерь».
«Потеря в том, что еле-еле
До этих мест я дошагал.
Я днем облазил все ущелья,
Обшарил каждый буревал.
Вдруг мгла надвинулась ночная,
Рванулся вихрь, сбивая с ног,
И прянул в горы, завывая
Голодным волком из берлог.
Найти тропу вдали от дома
Мне ночью было мудрено, —
Мне это место незнакомо,
Я здесь не хаживал давно.
Зверей, однако, тут немало
На горном прячется лугу.
Я слышал, как рогами в скалы
Стучали туры на бегу.
Эх, как болело, братец, сердце!
Не то что взять их на прицел, —
Не в силах к месту присмотреться,
Я шагу там шагнуть не смел».
И незнакомец, что поодаль
Стоял, возник из темноты.
«Ну здравствуй! Зверя тебе вдоволь!»
«Спасибо, будь здоров и ты!»
«Не сетуй, братец! Вот дичина! —
И незнакомец показал
На тушу тура-исполина.
Подстреленного между скал. —
Чем зря скитаться по ущельям
В чужом, неведомом краю,
Давай, как братья, мы поделим
Добычу славную мою.
Я говорю тебе без шуток!
Позор мне будет, если я
Тебя в такое время суток
Без пищи брошу и жилья.
Ты не хевсур ли ненароком?
Как звать тебя, мой дорогой?»
«Зовусь я Нунуа. В далеком
Селенье Чиэ домик мой».

Солгал, солгал Звиадаури,
Свое он имя не открыл!
Хевсур, отважный по натуре,
Немало кистов он убил.
Здесь в этих селах повсеместно
Давно в кровавом он долгу,
Его здесь имя всем известно,
И смерть на каждом ждет шагу.
«Скажи и ты, — к чему таиться? —
Открой мне прозвище свое».
«Джохола я Алхастаидзе,
Здесь в двух шагах село мое.
Из камня прочного в Джареге
Любому мой известен дом.
Коль ты нуждаешься в ночлеге,
Туда мы двинемся вдвоем.
Придется ль он тебе по нраву —
Не знаю я, но гостю рад.
Наутро, выспавшись на славу,
Ты сможешь тронуться назад».
«Тот, кто не сеял, только сдуру
Надеется на урожай.
Ты перерезал горло туру,
Ты и добычу получай.
Переночую ночь, не боле,
И тура помогу донесть,
Но, чтобы быть с тобою в доле, —
На это совесть, братец, есть!»

Освежевав на камне зверя,
Спустились горцы под обрыв,
Беседой, полною доверья,
Свое знакомство укрепив.