Правозащита и политика

Эта коллизия известна хорошо. Хочется помочь отдельному человеку. Просто душа требует. Купить для бедного чего у него нет. Еду, одежду, лекарство, свободу... А у кого купить? У того, у кого есть, конечно. А сколько стоит? За какие деньги можно купить, например, свободу? Деньги эти известны – пиар для владеющего чужой свободой. Кроме пиара ему ничего не нужно, остальное у него и так есть. Для чего ему пиар? Как для чего? Пиар дает ему возможность продолжать делать свои дела – лишать свободы, жизни, еды, одежды... То есть создавать поле работы для добрых самариян. Так ценой одной маленькой победы становятся сотни больших поражений, радость одного покупается ценой горя сотен других.

Я вам сейчас неожиданную вещь скажу. Вы, конечно, догадались, к чему я завел этот разговор. А вот и нет. Проблема гораздо шире.

Например, сегодня ФСИН делает вторую попытку упрятать Стомахина в тюрьму. В смысле – перевести из лагеря в тюрьму, в "крытку" (вот какие слова приходится разучивать). Надоел он им в лагере. Начальство не уважает и все за свои права борется. Опять-таки от правозащитников отбоя нет. Интересуются. Статьи пишут. Жить мешают. В общем – надоел.

И вот, небольшая группа защитников Стомахина – тех, кто пытается объяснить, что никакой русофобии, оправдания терроризма и прочих кровавых гадостей в публицистике Бориса Владимировича нет, а есть просто категорическое моральное отвержение деяний нашей власти и поддерживающей власть части народа, так вот, эта маленькая группа постоянно встает перед дилеммой.

Возможность первая – обличать  "статусных правозащитников", вроде "Мемориала" или СПЧ, за то, что они из политической конъюнктуры притворяются идиотами и делают вид, что не понимают элементарных вещей, отказывая одному из немногих НАСТОЯЩИХ политзаключенных и одному из уж совсем-совсем немногих тех, кого можно назвать УЗНИКАМИ СОВЕСТИ, в праве считаться политзаключенным.

И вариант второй – пытаясь хоть как-то облегчить участь кокретного человека – Бориса Владимировича Стомахина, отношения с тем же "Мемориалом" не обострять: авось, те смилостивятся и хоть как-то Стомахину помогут.

На одной чашке весов судьба конкретного человека, на другой – благополучие всего правозащитного движения: только будучи бескомпромиссно правдивым оно может быть эффективным.

"Феномен Хаматовой" известен давно и многократно обсуждался. Но перед тем же выбором оказываются, практически, все честные люди.

Вот, например, актриса, активно критикующая режим. А ей говорят (без свидетелей, конечно): "Будешь выпендриваться, мы весь твой театр изведем". И что ей делать? "Выпендриваться" и тем самым вредить коллегам? Или заткнуться? Тоже тактика известная – брать заложников человечество придумало не сегодня.

Что в результате? Ценой лечения одного ребенка становятся нелеченные болезни десятков других, ценой одежды для одного бомжа появление тысяч других бомжей. И так далее. Решая одну маленькую проблему, мы закладываем топливо в машину, которая производит тысячи или миллионы таких проблем. Лечим один симптом, а саму болезнь при этом усугубляем.

Вот тот же ФСИН. Он построен по отвратительным чертежам. Нужна полная перестройка. Как минимум – в том, чтобы разделить разных заключенных. Не должны сидеть вместе бытовики и блатари, рецедивисты и первоходки (да, много тюремных слов просачивается в обычную жизнь), политические и экономические. Соответственно, и внутренние правила должны быть разные. Ну, и так далее – разговор это не быстрый. Но, что всё здание нужно перестраивать, понятно. А вместе с ним – и весь комлекс, частью которого он является. Например, сам факт не только пыток, но и просто физического насилия должен становиться ЧП с въедливейшим общественным разбирательством.

Вот этой перестройкой и должны были бы заниматься правозащитники. А занимаются они тем, что обменивают дополнительное одеяло для заключенного А. на свое молчание по поводу профнепригодности начальника тюрьмы капитана Б.

Бывает, однако, и еще хуже. Когда довеском к такого рода бартерным сделкам, вроде лекарства на ихтамнет, добавляется еще те или иные личные блага для самого правозащитника. А это тоже бывает постоянно: владельцы благ здесь не скупятся – замазать того или иного святого от правозащиты для них даже не требование натуры, а весьма прагматическое желание: не должно у нас быть неназначенных святых. Святые и святейшие у нас сами знаете кто. А все остальные должны быть в меру грязными. Тогда собственная грязь хозяев жизни будет не такой заметной.

И когда святой правозащитник такому соблазну поддается, в аду бывает, как об этом не раз писали классики, особенно бурная радость.

Большие баталии идут сейчас на интернетовских полях. Без рефлексии здесь не обойтись. А то мы совсем теряемся в своих метаниях между белым и черным.