Евгения Альбац «Особое мнение» 20.12.2016 года

    https://youtu.be/cx6JzSNclZg Т.Фельгенгауэр― Здравствуйте. Это программа «Особое мнение», меня зовут Татьяна Фельгенгауэр, и я рада приветствовать в этой студии главного редактора журнала «The New Times» Евгению Альбац. Здравствуйте, Евгения Марковна.

Е.Альбац― Здравствуйте.

Т.Фельгенгауэр― В связи с трагической гибелью, с убийством посла России в Турции Андрея Карлова какие главные вопросы задаете себе вы?

Е.Альбац― Вы знаете, вчера вот прошел… Вчера это, конечно, было шоковое известие. Тем более, что убийство и гибель этого человека произошла в прямом эфире. И мы видели, как это произошло, и мы видели, как исказила боль его лицо. Вчера это была такая, конечно, шоковая реакция. А сегодня ты начинаешь задаваться вопросом.

Собственно, я задавалась этим вопросом и когда погиб самолет в Египте с туристами. Если Российская Федерация воюет в Сирии на стороне, скажем так, противоположной суннитам вместе с иранцами, которые представляют шиитов, то, наверное… А Турция представляет ровно противоположную сторону (собственно, из-за этого уже сталкивались с Турцией, чуть не началась война с Турцией). Наверное, надо было предполагать, что в Турции достаточно людей, которые видели те кадры, которые у нас по телеканалам почти не показывали, но которые бесконечно транслировала Аль-Джазира и транслировали CNN и Би-Би-Си, и так далее, а именно кадры из Восточного Алеппо, который бомбили мы и сирийская армия Башара Асада. И как там выносили детей, и как показывали детей, которые разучились плакать, и как бойцы несли головы детей, и так далее. Я не буду в детали вдаваться. Собственно, всё то, за что Путин получил прозвище на этих каналах «мясник Алеппо».

Так вот я предполагаю, что в Турции эти кадры видели. И это значит, что там, наверное, появились люди, которые захотели отомстить. Значит, это говорит о том, что посольство, консульство и те сотрудники российского государства, которые работают там, оказались под угрозой. Разве не так? Значит, наверное, можно было предположить, что надо усилить охрану, что надо сократить выезды посла туда, где на него могут напасть. То есть предпринять какие-то меры.

И я, вот, опять не понимаю. Вот, ровно так же, как когда мы начали, влезли в эту войну в Сирии и после этого взорван был самолет с туристами, который летел из Египта, я задавала всё время вопрос: «Скажите, пожалуйста, а туда отправили бригаду, которая проверила, что ж там с безопасностью делается на этапе сбора багажа, на загрузке в самолет, ну и так далее, и так далее?» И мне отвечали: «Не, не отправили».

Вот это всё из той же самой серии, когда не подумали, никому не пришло в голову. Да и вообще это же не про это. Мы же про величие, правда, Тань? Мы же про то, как встать с колен. Вот же мы про что. А про то, что люди, которые работают на российское государство, оказались совершенно не защищены там, про это все забыли.

Т.Фельгенгауэр― Если говорить о взаимоотношениях России и Турции, то уже вчера начали звучать такие, примиряющие, миролюбивые заявления, что, вот, мы будем вместе, бок о бок бороться с терроризмом. Сегодня состоялась встреча (не стали ее отменять) глав МИД.

Ну, вот, очень интересно: встречались главы МИД России, Турции и Ирана, и представитель Турции сказала: «Может быть, как-то, вот там, Хезболлу, например, перестать поддерживать?» У меня еще, вот, лично от себя вопрос к российскому МИДу: может, с Хамасом перестать дружить? Как можно бороться против одних террористов и дружить с другими террористами?

Е.Альбац― Я думаю, что никак. Я думаю, что более того, что сейчас Россия совершает в Сирии ту же самую ошибку, которую США совершили в Ираке. США категорически нельзя было влезать в Ирак, и я должна сказать, что я об этом тогда говорила, я была совершенно убеждена, что это колоссальная ошибка. И ровно так же я убеждена в том, что это колоссальная ошибка, что мы влезли в Сирию, что мы начали разбираться в отношениях между разными религиозными конфессиями. Это не отношения между Асадом и другим каким-нибудь Басадом, да? В том-то и беда заключается, что это в том числе и религиозная война между сторонниками шиитизма и сторонниками суннитов. Короче, это нельзя было ни в коем случае делать.

Т.Фельгенгауэр― И тем не менее, это уже сделано. Как вы считаете, стоит ли ожидать эскалации конфликта?

Е.Альбац― Да. Да. К сожалению, я думаю (это мы вчера наблюдали и в Европе, в Германии и в Швейцарии), да, я думаю, что стоит ожидать эскалации. Я думаю, что стоит ожидать террористических атак. Просто так это теперь не сойдет.

Т.Фельгенгауэр― Спрашивает наш слушатель Илья: «Вы согласны с тем, что убийство нашего посла – это провокация? Если да, то чья?»

Е.Альбац― Я думаю, что это месть, а не провокация. Пока нету никаких сообщений, которые бы говорили о том, что за спиной этого бывшего полицейского, молодого человека, убийцы стоят какие-то группировки. Я думаю, что это один из тех, кто насмотрелся кадров из Восточного Алеппо.

Т.Фельгенгауэр― Каковы последствия для отношений России и Турции? Мы сейчас будем дружить-дружить?

Е.Альбац― Ну, судя по тому, что сегодня и Мутко заявил, что наши футбольные команды будут продолжать тренировки в Турции, и российский МИД не предложил российским гражданам отказаться от поездок в Турцию… Только вчера было сообщение, что им советовали не выходить из отелей. Ну, я так понимаю, что да, ничего, так сказать, личного, просто бизнес.

Т.Фельгенгауэр― То есть Дмитрий Киселёв никакие оригинальные стихи про Эрдогана, турка-окурка не озвучит?

Е.Альбац― Я не способна предсказывать творчество господина Киселёва.

Т.Фельгенгауэр― При этом, вот, интересно, что… Естественно, эта новость, что называется, сметает всё рядом с собой. Но, вот, в выходные в Чечне происходило что-то не очень понятное. Ну, как-то в понедельник еще немного об этом поговорили, но, есть, вчерашние события в Анкаре всё смели.

Е.Альбац― Не только вчерашние события в Анкаре, а еще новостная сегрегация, которая происходит. Ведь, еще раз повторяю, Тань, я вот смотрела российские каналы. Ведь, они даже близко ничего не показывали того, тех кадров, которые передавал весь мир из Восточного Алеппо, когда оттуда начали выходить беженцы. Там опять! Да, действительно, надо обязательно говорить о том, что сейчас в Сирии практически нету нормальных журналистов, невозможно. Потому что любой, кто туда идет, он с большой гарантией, он погибнет. И с той, и с другой стороны люди оголтелые, боевики.

Да, конечно, та информация, которая идет из Восточного Алеппо, в ней много своей пропаганды, потому что работают люди, передают информацию стрингеры, которые так или иначе связаны с Аль-Каидой или с Ан-Нусрой, с какой-то из суннитских группировок. Это всё правда! То есть я так думаю, что есть, конечно, большое предубеждение в том, какие оттуда идут. И тем не менее, нельзя не учитывать, что мир видит эти страшные кадры. Видит.

И люди в Турции… А мы знаем, что Эрдоган буквально полтора месяца назад говорил о том, что он вводит свою армию, чтобы снести Асада, да? И люди в Турции это видят. Поэтому это обязаны были предусмотреть.

Т.Фельгенгауэр― Вопрос у меня про Алексея Навального. Меньше недели прошло с момента, когда Алексей Навальный объявил о том, что собирается баллотироваться в президенты в 2018 году. И вот сегодня телеканал «Дождь» рассказал, что пообщался с источниками в Кремле, и Кремль не рассматривает сценарий с участием в выборах президента оппозиционера Алексея Навального. Вот, думали, что, вроде как, может быть, это повысит явку, но отказались от этой идеи. Это вообще что?

Е.Альбац― Это спекуляция на тему вообще о чем-то. Зачем вполне профессиональная новостная служба «Дождя» (все-таки, там работает не кто-нибудь, а Роман Баданин, да?), зачем нужно было выпускать вот то, что они?.. Я просто вообще понять не могу. Ну и что? Какой-то человек в штанах или в юбке (не большая разница) что-то там такое сказал. Почему это вообще должно являться новостью?

Вот, в четверг будет пресс-конференция Владимира Путина. Вот, я надеюсь, что кто-нибудь задаст Владимиру Путину вопрос. Вот это мне интересно. Значит, Таня, вопрос по Навальному будет решать один человек – его зовут Путин Владимир Владимирович, президент Российской Федерации. Путин Владимир Владимирович решит вопрос, пускать Навального на выборы или нет. Если Путин Владимир Владимирович решит не пускать, то Навальный получит очередной, второй приговор по Кировлесу. А если они решат, что им почему-то это удобно, значит, Навальный пойдет на выборы, и удастся, может быть, даже зарегистрироваться. Это надо, конечно, идти и выигрывать, и побеждать. Это что касается этого замечательного сообщения «Дождя», которое меня просто глубоко возмутило.

Теперь. Наверное, есть какие-то не очень далекие люди в Кремле, которые разговаривают с не очень далекими людьми на всяких телестанциях и говорят им какую-то такую фигню, да?

Т.Фельгенгауэр― Ну как? Ну, Блумберг раньше написал, что хотят использовать Навального, чтобы легитимизировать результаты.

Е.Альбац― Да мне совершенно плевать, для чего они хотят использовать Навального. Более того, я думаю, что Навальному совершенно наплевать. Я думаю, что нам с вами должно быть наплевать. Для нас важно, чтобы оппозиционный политик, который является открытым оппонентом Кремля, участвовал в этих выборах. Вот это для нас принципиально.

Т.Фельгенгауэр― То, что Алексей Навальный объявил о своих намерениях, как вы считаете, это такой упреждающий удар?

Е.Альбац― Ну, я думаю, что это… Слушайте, я никакой пиарочник, я ничего не понимаю во всех этих там…

Т.Фельгенгауэр― Ну как? У вас в журнале большое интервью с Алексеем Навальным.

Е.Альбац― Ну, правильно. Но оно у меня…

Т.Фельгенгауэр― Евгения Марковна!

Е.Альбац― Ну, я… Просто я вам… Навальный на это отвечает следующим образом в журнале, что это зависело от его судов в Кирове. У него выпало 4 свободных дня, когда он в Москве точно, а не в Кирове, и они объявили, потому что понятно, что за этим следовали интервью и так далее.

Люди, которые значительно больше понимают в том, как устроены все эти пиар-технологии (такие как Глеб Павловский) считают, что он это сделал очень точно, что об этом все говорили, не было другой повестки, и он сработал на опережение. Возможно и так. Честно говоря, меня это интересует совершенно во вторую очередь.

Т.Фельгенгауэр― А в первую очередь что вас интересует?

Е.Альбац― Первое меня интересует – это то, что Навальный заявил, что он будет выдвигаться в президенты (это для меня принципиально). А второе, это дальше надо разбираться с его программой.

Т.Фельгенгауэр― То, что было опубликовано, вы успели изучить, какие есть сомнительные моменты?

Е.Альбац― Я много всего прочитала. Там до хрена всего сомнительного… Ой. Там много всего сомнительного.

Т.Фельгенгауэр― Нет, это нормальное слово.

Е.Альбац― Да?

Т.Фельгенгауэр― Да.

Е.Альбац― Там много всего сомнительного, и я собираюсь на эту тему подробно писать. У меня много претензий к программе Навального. Я собираюсь это сделать… Ну, вот, я хочу это серьезно сесть и попытаться объяснить нашим читателям, читателям «The New Times», почему, вот, целый ряд посылов его программы совершенно ложные. Или, с моей точки зрения, неправильные. Или популистские. Или нелиберальные. И так далее. Ну вот.

Т.Фельгенгауэр― То есть сейчас всё ваше внимание на программу Алексея Навального?

Е.Альбац― Сейчас всё мое внимание на то, что скоро Новый год, на то, что у нас идет подписная кампания, и на том, что… Тут мне звонит наш бухгалтер и говорит о том, что Владимир Владимирович Познер перевел очень существенную сумму денег журналу «The New Times».

Т.Фельгенгауэр― Кстати, буквально на полторы минутки короткий вопрос по поводу подписной кампании. Нет, тут просто есть вопрос. Да и мы тоже анонсировали в нашем внутреннем эфире с Александром Плющевым, что журнал «The New Times» с Нового года уходит из розницы. Печатный журнал по-другому никак не может выжить?

Е.Альбац― Нет, печатный журнал будет выходить.

Т.Фельгенгауэр― Да, только по подписке.

Е.Альбац― Мы будем печатать ровно то количество экземпляров, на которые у нас есть подписки. Вот, люди оплатили печатный номер, мы будем печатать. Сейчас на нас вышла там одна компания, которая говорит «Вот, мы готовы там заказывать тираж, заранее платить деньги. Вы печатаете, мы забираем и продаем». Вот, в таком варианте мы тоже будем готовы работать. Позволить себе больше печатать тираж и дальше не видеть денег, которые должны быть за это заплачены, мы себе не можем. С деньгами у нас плохо и, к сожалению, это тот единственный вариант, который мы пока себе можем позволить. Сколько мы продержимся, я не могу сказать – это зависит от того, сколько мы наберем подписок. Но я просто хотела сказать, что я… Вы знаете, я до слез была тронута, увидев этот перевод от Владимира Владимировича Познера. Во-первых, потому что он наш коллега. А во-вторых, потому что он великий профессионал. И в-третьих, потому что человек берет и переводит тебе деньги. И ты думаешь: «Ну, вот…» Просто ужасно меня это тронуло, я ему искренне благодарна.

Т.Фельгенгауэр― Тут наш слушатель Андрей спрашивает: «А можно подписаться на ваш журнал с получением в редакции?» Он по соседству живет, а Почте России не готов платить.

Е.Альбац― Можно, конечно. И такой вариант. Да ради бога. Конечно, есть такой вариант.

Т.Фельгенгауэр― Хорошо. Тогда к Владимиру Познеру еще присоединяется и наш слушатель Андрей.

Е.Альбац― Вы знаете, вообще, между прочим, довольно много людей… У нас есть такой фонд поддержки независимых СМИ, и довольно много людей переводит туда самые разные суммы. И это очень трогательно. Это очень трогательно.

Т.Фельгенгауэр― Возвращают нас слушатели к разговору о выборах. Это уже не совсем про Навального, а скорее, наверное, все-таки, про выборы. Слушатель НК подписался, говорит: «А я не пойду. Всё равно 86% Путину нарисуют». Вот это как переломить до 2018 года?

Е.Альбац― Это, во-первых, когда? Мы с вами, во-первых, до сих пор не знаем, когда будут выборы. Ну вот сегодня я как раз правила интервью, которое будет в номере, который выйдет в понедельник, и, собственно, пока все прогнозы, что максимум, что будет перенесено, это на осень 2017 года, да? Либо на осень 2018 года. Но в любом случае выборы весной 2017 года уже не состоятся.

Значит, мы не знаем, первое, точно, когда будут выборы. Мы не знаем, пойдет на эти выборы, будет ли выдвигаться Путин Владимир Владимирович (может, он в четверг об этом скажет) или нет. Мы не знаем, если пойдет преемник, кем будет этот преемник? Кстати, шансы Навального на то, чтобы пройти до регистрации, тоже во многом зависят от того, пойдет Путин или, например, пойдет Медведев, да? Мы ничего этого сейчас не знаем, это всё сплошные неизвестные.

Т.Фельгенгауэр― У нас есть еще минутка. То есть нам сейчас надо подождать: вдруг в четверг Владимир Путин на пресс-конференции, как он это любит, что-нибудь как скажет!

Е.Альбац― Вы знаете, мы ждали на послании, что Путин что-то скажет на послании. Проговариваются самые разные варианты. Этим, собственно говоря, занимается сейчас Кириенко. И вопрос, что может быть введен пост вице-президента, и создание Госсовета. В общем, куча всяких разных вариантов сейчас обсуждается и проговаривается. Мы ничего про это толком не знаем – это всё пока на уровне слухов.

Т.Фельгенгауэр― Сейчас сделаем перерыв несколько минут. Это программа «Особое мнение», в которой сегодня выступает главный редактор журнала «The New Times» Евгения Альбац. Все ваши сообщения, которые вы присылаете на номер +7 985 970-45-45, в том числе про подписку на журнал «The New Times», обещаю в перерыве зачитать Евгении Марковне. Надеюсь, она на всё ответит. А вы оставайтесь с нами, мы скоро вернемся.

НОВОСТИ

Т.Фельгенгауэр― Продолжается программа «Особое мнение», меня зовут Татьяна Фельгенгауэр, и в гостях у меня сегодня главный редактор журнала «The New Times» Евгения Альбац. Еще одна тема, которую очень активно обсуждают, это ситуация в Иркутске, где уже 58, по-моему, погибших в результате отравления. Люди выпили концентрат для ванн под названием «Боярышник». У меня только один вопрос: как это возможно в 2016 году в стране, которая постоянно говорит о своем величии?

Е.Альбац― Знаете, вот, есть вещи, за которые Обама не отвечает. Тут Обама точно не виноват. Я вас удивлю, Таня, но я вам скажу, что даже Путин не виноват. Есть единственный, с моей точки зрения, вариант с этим бороться – этот вариант хорошо известен в странах Северной Европы, где много всего пьют. Первое, это заниматься образованием людей. Второе, это продавать не крепкий алкоголь.

У нас вино стоит дикие совершенно деньги. Оно не должно столько стоить. При этом у нас водка стоит по сравнению с тем, сколько она стоит на Западе, копейки. Наконец, то, что пили этот «Боярышник», для ванны это или это… Там же есть же всякие на спиртах еще всякие от кашля там, то-сё, пятое-десятое. Понятно, что кто-то туда залил метиловый спирт.

Но, ведь, они же не в безвоздушном пространстве этим занимались. Я не сомневаюсь, что там есть полицейские, которые крышуют, и есть фсбшники, которые крышуют, и есть чиновники, которые крышуют этот бизнес. До тех пор, пока у вас существует система взяток, которая идет снизу и доверху, и все друг друга всё время крышуют, то, к сожалению, у вас постоянно будут ситуации, когда кто-нибудь будет получать метиловый спирт. Но прежде всего это ответственность этих самих людей, которые ставят свою жизнь под угрозу. На этих, насколько понимаю, этих бутылках или пузырьках было написано «Не для внутреннего потребления». Значит, это написано по-русски. Насколько я понимаю, в этом городе русский язык у многих родной. И это, прежде всего, конечно, вопрос образования и вопрос, какие приоритеты в алкоголе у вас в стране.

У нас, к сожалению, традиционно водка – это статья дохода бюджета. Поэтому у нас тяжелый алкоголь продается значительно дешевле, чем вино. А всё должно быть ровно наоборот.

Т.Фельгенгауэр― Если говорить об образовании, ну как, у нас же понятно, какие приоритеты в образовании: нормы ГТО, физкультура…

Е.Альбац― Опять, это не связано ни с нормами ГТО, ни с физкультурой. Да, это связано с умением людей читать по-русски, это связано с умением людей включать одну извилину, которая бы… Вот, инстинкт самосохранения, да? Это значит, что людям надо говорить. Это очевидно совершенно, что там пили и раньше. Просто сейчас залили вместо этилового спирта метиловый, который убил людей, да? Но очевидно, что этот «Боярышник» пили и раньше.

И я вон ехала как раз сегодня на эфир и слышала, как кто-то рассказывал о том, что интервью брали там. И молодой человек говорит: «Как пили, так и будем пить». Вот, надо ходить по домам, надо устраивать лекции в школах, в учебных заведениях. Я так понимаю, что это очень неблагополучный район Иркутска, где всё это произошло. Собирать там людей и им рассказывать: «Если вы пьете это и это, то вы погибнете. Если вы пьете это, то вы оглохнете. Если вы пьете это, то у вас вставать не будет. Если вы это пьете, то вы ослепнете». Таня, людям надо рассказывать. Но люди несут ответственность за свою жизнь.

Т.Фельгенгауэр― Но, с одной стороны, им, конечно, надо рассказывать. А с другой стороны, они что, не видят, как вот человек, который с ними вместе распил это, взял и умер?

Е.Альбац― 58 человек, Тань. Это не один раз пил, не два. 58 человек, в том числе женщины. Значит, властям, людям, НКО в Иркутске надо срочно ехать в этот район и просто идти по квартирам, сделать листовки и прямо написать, вот еще раз я повторяю, «От этого вы оглохнете, от этого вы ослепнете» и так далее. Это ничего другого вы с этим не сделаете.

Если человек хочет наложить на себя руки, он наложит. Если человек сам не ценит собственную жизнь, он с ней покончит таким образом. Вот. Так что это тот редкий случай, когда Обама не виноват. И Путин тоже.

Т.Фельгенгауэр― Тем не менее, вот наши слушатели, все-таки, хотят винить государство как-то и чиновников наших. Вот, сообщение абсолютно типичное – мы сегодня и утром таких много получали, и вот сейчас в ходе нашего разговора тоже. Из Москвы сообщение: «Валентина Матвиенко считает, что проблема не в повальной бедности, а в конкретных производителях «Боярышника», предлагает их судить. Себя как главу Совета Федерации судить за повальную бедность россиян она не предлагает». Уровень жизни насколько здесь играет роль или нет?

Е.Альбац― Насколько я понимаю, это очень неблагополучный район Иркутска. Я там никогда не была в этом районе. И то, что я слышала и читала, это район, где довольно низко стоят квартиры, где селятся, в основном, люди, которые приезжают из области, из разных близлежащих областей. Наверное, уровень жизни там не высокий и, наверное, там много бедных. Но бедные совершенно не обязательно себя убивают, Таня. Понимаете? Бедность не оправдание.

Если человек беден, он должен пойти, простите меня великодушно, если у него не инвалидность, если он не старик и не ребенок, а если у него есть руки-ноги и какая-то голова, и заработать эти деньги. Если человек бедный, он точно совершенно не должен покупать то, что его убивает.

Т.Фельгенгауэр― Еще хочу с вами…

Е.Альбац― Я категорически отказываюсь перекладывать вину с человека, который отвечает за свою единственную жизнь, на всех других плохих, хороших или не очень чиновников, начальников и так далее. Вот, это как раз тот случай, когда не надо заниматься похлопыванием по плечу, да? Вот эти все патриархальные ужимки надо оставить. Люди будут о себе заботиться только тогда, когда они научатся о себе заботиться.

Т.Фельгенгауэр― Еще одну тему хочу с вами успеть обсудить. Дела судебные. Тема частая для Российской Федерации, и в том числе про… Ну, давайте начнем с человека по имени Алексей Кунгуров, которого посадили в тюрьму, просто вот реальный срок за пост в ЖЖ. Насколько сейчас это такая характерная история, которой уже никто не удивляется?

Е.Альбац― Это, конечно, чудовищная совершенно история, потому что человек высказывает свое, там, мнение, свое несогласие, в данном случае с войной в Сирии. Он может это делать в лучшей форме или в худшей форме, но нельзя сажать и обвинять в мыслепреступлении. Это ужасающая совершенно вещь. Это первое.

Второе, мы в этом году замечательным образом убедились, как начинают сажать за посты и «лайки», а заканчивается, что сажают федерального министра. Вот, такова логика репрессивного аппарата – он по-другому не умеет.

Поэтому те, кто сажают Алексея Кунгурова за мыслепреступления, должны отдавать себе отчет в том, что рано или поздно за ними тоже придут.

Т.Фельгенгауэр― Я напомню, если вдруг кто-то из наших слушателей или зрителей пропустил эту историю, сегодня в Тюменском Областном суде вынесли приговор блогеру Алексею Кунгурову, обвиненному в оправдании терроризма. 2 года колонии-поселения – таков приговор суда.

Еще про Сирию, про преступления мнимые. Варвара Караулова. Завтра последнее слово и, видимо, очень скоро мы услышим приговор. Вот, тоже. Ну, не мыслепреступление, но по факту, ведь, ничего не совершено. Но мы видим показательный процесс.

Е.Альбац― Я хочу… Все-таки, я хотела бы дождаться суда, потому что мы знаем, что у нас наемничество – уголовно наказуемое деяние. Другой вопрос, что у нас на Донбасс открыто шли тысячи так называемых военных в отпусках, да? Да писатель Захар Прилепин, да писатель Шаргунов – тоже как-то они туда приехали.

Т.Фельгенгауэр― Теперь депутат Госдумы целый.

Е.Альбац― Так вот у нас это наказуемая вещь. Что она? Почему она туда поехала? Что ее мотивировало? Вот, давайте дождемся, все-таки, приговора, потому что, конечно же, если ее судят за то, что она приняла мусульманство и решила, что ее место среди правоверных мусульман, то это еще один абсурд.

Т.Фельгенгауэр― Ну, она замуж вообще уехала. Любовь.

Е.Альбац― Ну, там, знаете… Я, вот, читала… Ну, вот, я читала то, что я могла прочитать. С одной стороны, вроде, замуж. С другой стороны, вроде, он как-то уже потом и не совсем замуж. И как-то, вроде бы, она понимала, что едет она не замуж, а едет она в запрещенный в Российской Федерации ИГИЛ. Мне кажется.

Но, опять же, я бы предпочла бы дождаться, все-таки, конца процесса.

Т.Фельгенгауэр― Тогда возвращаясь и к этим судам за перепосты и «лайки», и прочее. Как вы считаете, вот то, как спокойно сейчас уже реагируют на эти приговоры, на все эти судебные истории, всё? Все привыкли? Так всех пересажают?

Е.Альбац― Люди боятся. Это страх. Это не то, что спокойно реагируют, а люди боятся. Вступает инстинкт самосохранения, что если я сейчас выражу свое несогласие по делу, которое вели сотрудники ФСБ и по которому человек осужден на 2 года колонии-поселения, то за мной могут тоже прийти. Люди боятся. Это объяснимая и понятная вещь.

Я просто хочу повторить еще раз. Мы наблюдали за этот год эволюцию, как сначала сажали блогеров, потом начали сажать полковников и генералов (там вон пол-Лефортово сидят ребятишки из разных подразделений СК, ФСО и так далее, да?). А потом добрались до губернаторов, мэров, заместителей мэров и так далее, и так далее. А потом добрались и до федерального министра.

Когда у вас у власти находится репрессивный аппарат, он работает теми инструментами, которыми он умеет работать. Ну, не умеют чекисты иначе работать. И в условиях перераспределения пирога и сильно уменьшающегося ресурсного пирога таким образом в том числе зарабатывают себе на пенсию.

Т.Фельгенгауэр― Главное, успеть заработать и куда-то, наверное, уехать, а то сами, ведь, в Лефортово окажутся.

Е.Альбац― Нет, от нас… Вот, вы понимаете, мы обязаны про это говорить. Элиты обязаны понять, что начинают всегда с них. За нами с вами придут во вторую очередь, а в первую очередь придут за элитами. Вот, пусть-ка они испугаются.

Т.Фельгенгауэр― Вы меня успокоили, Евгения Марковна.

Е.Альбац― Да.

Т.Фельгенгауэр― Поживем еще какое-то время.

Е.Альбац― Да, Таня.

Т.Фельгенгауэр― Спасибо большое. В программе «Особое мнение» сегодня выступала главный редактор журнала «The New Times» Евгения Альбац, эфир для вас вела Татьяна Фельгенгауэр. До свидания.