2 Прамая демократия Иэйн Маккей, Гэри Элкин, Дейв Нейл, Эд Бораас
Для большинства анархистов демократическое голосование по политическим решениям в пределах свободных ассоциаций - политическая копия свободного соглашения. Причина «многих форм доминирования, может скрываться в «свободной», «не принудительной», договорной форме... и наивно... думать, что простая оппозиция политическому контролю будет сама по себе вести к концу притеснения». [Джон П. Кларк, Эгоизм Макса Штирнера, стр. 93].
Очевидно, что индивидуумы должны работать вместе, чтобы вести достойную человека жизнь. «Есть три варианта взаимодействия между людьми - подчиниться желанию других (быть порабощенным), подчинить других своей власти, или, что самое лучшее, жить с другими в братском согласии в интересах большинства (быть партнером). Ни кто не может поспорить с этим». [Эррико Малатеста, Анархистская Революция, стр. 85].
Анархисты выбирают последний вариант - ассоциацию, как единственное средство организации взаимоотношений между людьми, не ограничивающее свободу и права людей, уважающее уникальность и свободу друг друга. Только в прямая демократия делает возможным самоуправление индивидуума, дает ему возможность самовыражения, тренирует его способность критически мыслить, таким образом развивая интеллектуальные и этические возможности человека. Для увеличения свободы индивидуума, его интеллекта, этических и социальных способностей, лучше быть иногда в меньшинстве, чем все время подчиняться.
Что представляет собой анархистская теория прямой демократии?
Как только индивидуум присоединяется к сообществу или поступает на работу, он или она становятся «гражданином» (из-за отсутствия более подходящего определения) этой ассоциации. Ассоциация организована собранием всех его членов (в случае больших заводов и городов, это может быть функциональной подгруппой определенного предприятия или окрестности). На этом собрании, совместно с другими, определяется содержание группы и ее политические обязательства. Взаимодействуя в пределах ассоциации, люди должны осуществлять критическое суждение и выбор, то есть управлять собственной деятельностью. Это означает, что политические обязательства у человека не перед отдельным юридическим лицом, стоящим выше группы или общества, государства или фирмы, а перед товарищами "гражданами».
Люди совместно издают законы и правила, управляющие обществом, и обязаны соблюдать только то, что приняли сами, они также уверены, что эти правила могут всегда быть ими изменены или аннулированы. Все вместе, связанные "граждане" составляют политическую власть, но поскольку эта власть базируется на горизонтальных отношениях между собой, а не вертикальных между собой и элитой, "власть" является неиерархической ("рациональной" или "естественной", см. секцию B.1- «Почему - анархисты против власти и иерархии?») Прудон пишет: «Вместо законов, мы учредим контракты [то есть свободные соглашения]. - Нет больше закона, ни принятого большинством, ни даже единодушно; каждый гражданин, каждый город, каждый индустриальный союз, устанавливает собственные законы». [Общая Идея Революции, стр. 245-6].
Общество будет основано на постиндустриальной демократии, где в рабочих ассоциациях "все решения выдвигаются и одобряются членами ассоциации". [Избр. произв. стр. 222]. Вместо капиталистической или государственной иерархии самоуправление (то есть прямая демократия) была бы руководящим принципом ассоциаций, к которым люди свободно присоединяются и которые составляют свободное общество.
Конечно, можно утверждать, что, если вы в меньшинстве, то вами управляет большинство. ("Демократическое правление - всетаки правление".) [Сьюзен Браун, Политика Индивидуализма, стр. 53]). Концепция прямой демократии не обязательно привязано к правилу управления большинства. Если кто-то оказывается в меньшинстве при голосовании по определенному вопросу, его ставят перед выбором или согласиться или отказаться принять решение большинства. Отрицание права меньшинства руководствоваться собственным мнением нарушит его автономию и наложит на него обязательства, которые меньшинство не принимало. Принуждение исполнять решение большинства противоречит идеалу «самостоятельно принятого» обязательства, и противоположно принципу прямой демократии и свободной ассоциации. Прямая демократия в свободном обществе - единственное средство, которым можно поддерживать свободу. Само собой разумеется, меньшинство, если оно остается в ассоциации, может отстаивать свое мнение и пробовать убедить большинство в ошибочности принятых им решений.
Надо добавить, что анархистское понимание прямой демократии предполагает, что большинство не всегда право. Напротив! Обычно при демократии считается, что большинство всегда право, а меньшинству можно не доверять и не обращать на него внимания, чтобы не предпочесть интересы меньшинства интересам большинства. История доказывает, что любой человек, обладающий диктаторскими полномочиями (будь то глава государства, директор, муж - безразлично) будет использовать власть с целью обогатить себя за счет подчиненных. Анархисты считают, что большинство тоже может ошибаться, и именно поэтому наши теории общества уделяют большое внимание правам меньшинства. Это может быть замечено из нашей теории самопринятого обязательства, которое базирует себя на праве меньшинства возражать против решений большинства, и делает инакомыслие ключевым фактором в принятии решения. Кароль Патман говорит: «Если большинство неправо... [тогда] меньшинство вправе предпринять политическое действие, включая политическое непослушание, для защиты своей независимости... Политическое неповиновение - способ выражения активной гражданской позиции, на котором основана прямая демократия... Практика демократии включает право отказаться или изменять обязательства - поэтому практика прямой демократии бессмысленна без практического признания права меньшинства отказаться или аннулировать свое согласие, или где необходимо, не повиноваться». [Проблема Политического Обязательства, стр. 162]
Отношения между ассоциациями основаны на тех же принципах, что и отношения внутри ассоциаций. Аналогично тому, как индивидуумы составляют ассоциацию, конфедерации представляют собой объединения ассоциаций. Связи между ассоциациями в конфедерации имеют такой же горизонтальный и добровольный характер, как и в пределах ассоциаций, с одинаковым правом «голоса и выхода» для членов и для меньшинств. Таким образом, общество становится ассоциацией ассоциаций, сообществом общин, коммуной коммун, основанных на максимизированной индивидуальной свободе.
Организация конфедераций рассмотрена отдельно в секции 2.9 (Идеалы Анархистского общества) и детально обсуждается в секции I (На что оно похоже – это анархистское общество).
Система прямой демократии в анархистской теории занимает важное место. Малатеста говорил за всех анархистов, когда он утверждал, что «анархисты отрицают право большинства управлять человеческим обществом». [Избр. произв., стр. 100]. Большинство не имеет права диктовать условия меньшинству - меньшинство имеет право в любой момент выйти из объединения и не должно «подчиниться решениям большинства, прежде чем они ознакомятся с данным решением». [Избр. произв. стр. 101]. Следовательно, прямая демократия в пределах добровольной ассоциации не создает «правление большинства» и не предполагает, что меньшинство должно подчиниться большинству независимо от того, хочет оно этого или нет. Сторонники прямой демократии считают, что: «Конечно, анархисты признают, что для меньшинства часто необходимо принять мнение большинства. Когда есть очевидная необходимость в выполнении какого-либо действия и для того что бы это сделать требуется согласие и участие всех, меньшинство должно чувствовать потребность присоединиться к пожеланиям большинства... Но такая адаптация сторон должна быть взаимной, добровольной и должна происходить из понимания потребностей другой стороны и доброжелательного отношения к ней, чтобы не парализовать решение социальных проблем упрямством. Хотя это не может быть установлено законом как принцип и норма...». [Избр. произв. стр. 100]
Меньшинство имеет право выйти из ассоциации так же как и имеет право противодействия, протеста и обращения, правила большинства не общеобязательны как принцип. Скорее, это - просто способ принятия решений, который позволяет существовать инакомыслию меньшинства и гарантии того, что их мнение может быть услышано. Другими словами, решения большинства не обязательны к исполнению меньшинством. В конце концов «нельзя ожидать, или даже желать, чтобы кто - то, кто твердо убежден, что курс, взятый большинством ведет к бедствию, жертвовал своим собственным мнением и пассивно наблюдал, или еще хуже, обязан был поддержать решение, которое он [или она] считает неправильным». [Малатеста Жизнь и Идеи, стр. 132]
Даже Анархо-индивидуалист Лизандр Спунер признавал, что метод прямой демократии может быть использован, когда он отметил, что «все, или почти все, добровольные ассоциации дают большинству или меньшинству право ограниченной самостоятельности при выборе средств, которые используются для достижения обозримых в будущем целей». Однако, только единодушное решение общественного суда может определить индивидуальные права человека, поскольку этот "трибунал справедливо представляет всех людей" и "никакие законы или действия не могут быть предписаны ассоциацией человеку против его желания, даже если все члены ассоциации соглашаются, что это надо предписать" (этот вывод следует из рассуждений Спунера, признающего, что достичь согласия между всеми членами ассоциации "было бы невозможно практически".) [Суд Жюри, стр. 130, стр. 134, стр. 214, стр. 152 и стр. 132]
Таким образом, прямая демократия и права индивидуума/меньшинства не противоречат друг другу. Практически, мы можем вообразить, что прямая демократия использовалась бы, чтобы принимать большинство решений в большинстве ассоциаций (возможно с супербольшинством, требуемым для фундаментальных решений) плюс некоторая комбинация систем жюри, к которым меньшинство может обратиться с возражениями и требованием защитить права меньшинства в анархистском обществе. Фактически, формы реализации свободы могут только быть созданы только в ходе практического применения прямой демократии.
Наконец, мы должны подчеркнуть, что анархистская поддержка прямой демократии не подразумевает, что это единственное решение и должно быть одобрено всеми и при всяких обстоятельствах. Например, много мелких ассоциаций могут одобрить принцип принятия решений простым согласием (см. следующую секцию о согласии и почему большинство анархистов полагает, что это - нежизнеспособная стратегия реализации демократии). Однако большинство анархистов думает, что прямая демократия в свободной ассоциации лучшая (и самая реалистичная) форма организации, которая полностью совместима с анархистскими принципами индивидуальной свободы, достоинства и равенства.
Часть анархистов отклоняют прямую демократию, отдавая предпочтение принципу простого согласия как способу принятии решений. Принцип простого согласия основан на том, что каждый в группе должен быть согласен с решением прежде, чем оно может быть принято к исполнению. Таким образом, простое согласие устраняет управление большинства меньшинством, а так же и управление большинством меньшинства, и совместимо с анархистскими принципами.
Согласие, хотя и является «лучшим» вариантом в процессе принятия решения, поскольку все соглашаются, имеет свои недостатки. М. Букчин предостерегает на основе своего опыта участия в процессе принятия решений, что согласие может иметь авторитарную природу, потому что: «чтобы достигнуть согласия при принятии решений, инакомыслящее меньшинство часто тонко убеждают или запугивают в психологическом отношении, принуждая их отказаться голосовать по беспокоящейся проблеме, поскольку их инакомыслие по существу составит вето из одного человека. Эта тактика, называемая «уход в сторону», в процессе обсуждения может быть вызвана страхом инакомыслящих оказаться в меньшинстве, и в результате они полностью отказываются от процесса принятия решения, вместо того, чтобы честно отстаивать свое мнение, пусть как меньшинство, но в соответствии со своими взглядами. Снимая свое возражение они фактически прекращают участвовать в процессе принятия решения - и «консенсус» будет, в итоге, достигнут только за счет того, что отколовшиеся члены аннулировали себя как участники процесса».
«Теоретически, простое согласие устраняет самый смысл расхождения во мнениях. Непрекращающееся инакомыслие, страстный диалог, который сохраняется даже после того, как меньшинство соглашается, пусть временно, с решением большинства... [может быть] заменено... унылыми монологами - ослабляющими тон согласия. При принятии решения большинством, побежденное меньшинство может оспорить это решение - они могут привести аргументированные и потенциально убедительные доказательства в пользу своего мнения. Согласие не подразумевает никаких меньшинств, но заглушает их в пользу метафизического «согласия» группы». [«Коммунитаризм: Демократическое Измерение Анархизма», Природа Демократии, Номер 8, стр. 8]
Букчин «не отрицает, что согласие может быть соответствующей формой принятия решения в маленьких группах людей, которые знакомыми друг с другом». Но он обращает внимание, что, на практике, «когда большие группы пробуют принять решения в соответствии с принципом простого согласия, это обычно обязывает их достигать самого низкого интеллектуального знаменателя в принятии решений: значительное собрание людей может принять наименее спорное, можно сказать даже - наиболее посредственное решение, которое принято только потому, что необходимо принять хоть что-нибудь по данной проблеме». [Избр. произв. стр.7]. Поэтому, из-за потенциально авторитарного характера простого согласия, большинство анархистов не соглашается с тем, что оно является неотъемлемым политическим аспектом свободной ассоциации. Несмотря на все очевидные преймущества простого согласия, в больших группах оно обычно непрактично и дает отрицательный эффект.
Часто такая практика ведет к унижению свободного общества или ассоциации, имея тенденцию ниспровергать индивидуальность от имени сообщества и инакомыслие от имени солидарности. Ни свободное сообщество, ни солидарность не могут быть достигнуты, если развитие индивидуума и его самовыражение отменены общественным неодобрением и давлением. Так как индивидуумы всегда уникальны, они будут иметь уникальные точки зрения, которые они должны иметь возможность выразить, поскольку общество развивается и обогащается действиями и идеями именно индивидуумов.
Другими словами, анархистские сторонники прямой демократии подчеркивают «творческую роль инакомыслия», которое, они опасаются, «имеет тенденцию исчезать в серой однородности, требуемой для достижения согласия». [Избр. произв. стр. 8]
Мы должны подчеркнуть, что анархисты - не в пользу механического процесса принятия решения, в котором большинство только декларирует права меньшинства, а на деле игнорирует их. Напротив! Анархисты, поддерживающие принцип прямой демократии, видят это как динамический процесс переговоров, в котором большинство и меньшинство слушают и уважают друг друга и принимают решение, которое не причиняет вреда одной из сторон. Они видят процесс участия в демократических ассоциациях как средство достижения общих целей, как процесс, который поощряет разнообразие мнений индивидуумов, позволяет меньшинству выражать свое мнение, устраняет любую тенденцию большинства диктовать свое мнение и угнетать меньшинство, гарантируя обсуждение и обоюдовыгодное решение вопросов.
Либеральные ученые осуждают анархо-коммунистов за коллективизм, а марксисты обвиняют Бакунина и анархистов в индивидуализме. Вряд ли это удивительно, потому что анархисты отклоняют обе идеологии как полную ерунду. Нравится им это или нет, индивидуализм и коллективизм не анархистского толка - две стороны одной (капиталистической) монеты. Это лучше всего может быть продемонстрировано на примере современного капитализма, в котором непрерывное взаимодействие "индивидуалистических" и "коллективистских" тенденций имеет политическое и экономическое выражение в структуре общества, качающейся от одного полюса к другому. Капиталистический коллективизм и индивидуализм являются разными полюсами человеческого существования.
Для анархистов, идея, ради которой люди должны жертвовать чем-либо для "группы" или "вождя", является бессмысленной. Группы составлены из индивидуумов, и если люди думают только о том, что является лучшим для группы, группа будет безжизненной формой. Это обычная динамика человеческого взаимодействия в пределах групп. "Группы" не могут думать, думают только люди. Этот факт по иронии приводет авторитарный "коллективизм" к наиболее специфическому виду "индивидуализма", а именно к "культу личности" и поклонению вождю. Все начинается с выдающихся способностями людей, которые трудятся для коллектива, что заканчивается потребностью людей в каком-то человеке с достаточными способностями, чтобы принимал за них решения - проблема, которая "решена" принципом лидера. Сталинизм и Фашизм - яркие примеры этого явления.
Анархисты считают, что человек - основная единица общества. Это значит, что анархисты против "коллективизма" и приоритета группы над личностью. В анархистской теории группа существует только чтобы помочь развитию индивидуума. Поэтому анархисты придают такое большое значение группам, структурированным в либертарной манере - только либертарная организация позволяет индивидуумам в пределах группы непосредственно управлять своими действиями и создавать социальные отношения, которые способствуют развитию индивидуальности и свободы человека. Общество и группы всего лишь формы взаимодействия людей, а человек - настоящая основа общества. Малатеста писал: "Многое уже было сказано о роли индивидуального начала и социальной среды в жизни и прогрессе человеческого общества... Каждый человек, входит в мир благодаря индивидуальной инициативе... Реальное существо - человек, индивидуум. Государство, которое утверждает, что оно облагодетьельствовало индивидуума - полная абстракция, которая состоит из индивидуумов. У человека все мысли и действия неизбежно имеют свое происхождение, общественным мнением они становятся, когда большинство людей начинают придерживаться этого же мнения. Социальное действие, поэтому, не отрицание и не дополнение индивидуальных инициатив, но - результант инициатив, мыслей и действий всех индивидуумов, которые составляют общество... Надо ли препятствовать одним людям угнетать других, если всем индивидуумам предоставлены одинаковые права и равные средства; переход инициативы к избранным - [так Малатеста определяет ключевой аспект правительства/иерархии] неизбежно кончается притеснением каждого...". [Анархия, стр 36-37]
Эти соображения не означают, что анархисты сторонники "индивидуализма". Эмма Голдман указывала, что "'индивидуализм'... - только замаскированная попытка подавить и подчинить человека и его индивидуальность.... [Это] неизбежно кончается возникновением классовых различий... [и] означает что весь 'индивидуализм' только для владельцев, в то время как остальные - рудиментируют в касту рабов, чтобы обслуживать горстку карьеристов 'суперменов'". [Избранные речи Красной Эммы, стр. 89]
Группы и ассоциации - существенный аспект индивидуальной жизни. Действительно, поскольку группы производят социальные отношения, то они помогают формировать индивидуумов. Другими словами, группы, структурированные авторитарным способом, отрицательно воздействуют на свободу и индивидуальность людей. Из-за абстрактности "индивидуализма", капиталистические индивидуалисты не в состоянии понять различие между группами, структурированными в либертарной и в авторитарной манере, для них это все "группы". Из-за своего одностороннего восприятия этой проблемы, "индивидуалисты" не поддерживают некоторые из наиболее "глобальных" учреждений уже существующей капиталистической системы. Такие противоречия происходят от зависимости капиталистического индивидуализма от индивидуальных контрактов в неравном обществе.
Напротив, анархисты подчеркивают социальный "индивидуализм" (другой, возможно лучший, термин для обозначения этого понятия - "коммунальная индивидуальность"). Анархизм "утверждает, что центр тяжести в обществе - индивидуум.... Если он должен развиться свободно и полностью, он должен быть свободен от вмешательства и притеснения других.... И это не имеет ничего общего с индивидуализмом. Такой хищнический индивидуализм является в действительности дряблым и беззащитным. Ему необходима защита государства, и он оправдывает существование государства... Такой «индивидуализм» является просто одной из многих отговорок, которой правящий класс прикрывается, чтобы замаскировать свое необузданное финансовое и политическое вымогательство". [Эмма Голдман, Там же., стр. 397]
Анархизм отвергает абстрактный индивидуализм капиталистической системы, с ее идеями "абсолютной" свободы индивидуума, которая ограничена другими людьми, потому что эта теория игнорирует социальные отношения. Общество на основе "индивидуальных контрактов" обычно ведет к неравенству между заключающими контракт индивидуумами и влечет за собой потребность во власти, основанной на законах, стоящих выше людей и организованного принуждения, чтобы обеспечить соблюдение условий договора. Это и есть причина возникновения и развития государства. Эта теорияи предполагает, что индивидуумы "свободны", когда они изолированы друг от друга, поскольку они предположительно находятся в равных условиях в "царстве природы". Как только они присоединяются к обществу, они договариваются и создают государство, чтобы управлять обществом. Помимо того, что эта теория – бездоказательная фантазия (люди всегда были социальными животными), эта "теория" - фактически оправдание существования государства и его власти над обществом; и это в свою очередь - оправдание капиталистической системы, которой необходимо сильное государство. В капиталистическом обществе, индивидуумы "свободно" заключают контракты друг с другом, но практике собственник управляет наемным рабочим в рамках заключенного договора. (См. разделы 2.14 и B.4).
Практически, и индивидуализм и коллективизм ведут к ущемлению свободы личности и автономии группы. Эти теории взаимосвязаны, коллективизм ведет к специфической форме индивидуализма, а индивидуализм ведет к специфической форме коллективизма. Коллективизм, с его неявным подавлением индивидуума обедняет сообщество, поскольку группам дают жизнь только люди, которые их составляют. Индивидуализм, с его явным подавлением сообщества (то есть людей, с которыми Вы живете) обедняет индивидуума, так как индивидуумы не существуют вне общества. Недостаток Индивидуализма (и его внутреннее противоречие) в "невозможности для индивидуума достичь действительно полного развития в состоянии притеснения аристократией. Его развитие осталось бы односторонним. " [Петр Кропоткин, Революционные Брошюры, стр. 293]. Истинная свобода и сообщество неосуществимы в таких условиях.
Волюнтаризм означает добровольный характер ассоциаций, цель которых максимизировать свободу человека. Анархисты считают, что только в свободной ассоциации, созданной в соответствии со свободным соглашением, индивидуумы могут развиваться свободно. Очевидно, что капиталистический волюнтаризм недостаточен сам по себе, чтобы максимизировать свободу.
Волюнтаризм подразумевает свободу договора и подразумевает, что индивидуумы способны к независимому суждению и рациональному мышлению. Кроме того, волюнтаризм предполагает, что люди могут оценивать и изменять свои действия и отношения в отличае от контрактов, заключаемых при капиталистической системе, когда в ходе выполнения такого договора человек не может изменить условия контракта, что противоречит принципу волюнтаризма. Технически "добровольный" договор в капиталистической системе (хотя это и не так – см. Раздел B.4), в результате дает опровержение свободы, потому что социальные отношения труда и заработной платы предполагают обещание повиноваться взамен оплаты. Кароль Патеман считает, что, "обещание повиноваться отрицает или ограничивает, в той или иной степени, свободу индивидуумов и равенство, способность [независимого суждения и рационального мышления]. Обещавший повиноваться должен представлять себе, что в некоторых случаях, человек, давший обещание больше не свободен самостоятельно принимать решения относительно собственных действий, и больше не равный, а подчиненный". [Проблема Политического Обязательства, стр. 19]. Это приводит к тому, что люди руководствуются уже не собственными решениями. Таким образом, принцип волюнтаризма (когда индивидуумы самостоятельно определяют свои действия) нарушен в иерархических отношениях, так как некоторые люди являются руководителями, а остальные им повинуются. (См. также Раздел 2.8). Таким образом, любой волюнтаризм, который производит отношения подчинения, сам себе противоречит.
Эта тенденция - свойство капиталистического общества, в котором рабочие продают свою свободу, чтобы жить. В действительности, при капитализме человек свободен только в той степени, которую он можете выбрать, решив, кому он будете повиноваться! Свобода должна означать больше чем право сменить хозяина. Добровольное рабство - это рабство. Перефразировав Руссо: При капитализме рабочего можно считать свободным; но это ошибка; рабочий свободен только тогда, когда он подписывает контракт с боссом. Как только контракт подписан, наступает рабство.
Следовательно, комментарий Прудона, что "Человек может быть и рабом и деспотом по очереди" верен. [Что является Собственностью?, стр. 371]. Немного удивляет Бакунин, отклоняющий "любой контракт с другим индивидуумом на любой основе, равенстве и взаимности", поскольку это "отчуждало бы его свободу" и станет "отношениями добровольного рабства с другим индивидуумом". Любой человек, заключающий такой контракт даже в свободном (то есть анархистском) обществе был бы "лишен чувства собственного достоинства". [Михаил Бакунин: Избранные Письма, стр 68-9]. Только самоуправляемые ассоциации могут создать отношения равенства, а не подчинения между его членами.
Поэтому анархисты подчеркивают необходимость прямой демократии в добровольных ассоциациях, чтобы гарантировать, что эта "свобода" - не обман и не оправдание власти капитала.
Любые социальные отношения, основанные на абстрактном индивидуализме, будут опираться на силу и власть, а не на свободу. Это, конечно, местами соответствует определению свободы, согласно которой индивидуумы самостоятельно определяют собственные действия. Поэтому, одного волюнтаризма недостаточно, чтобы создать общество, которое максимизирует свободу. Анархисты считают, что добровольная ассоциация должна быть непременно самоуправляемой (прямая демократия). Для анархистов волюнтаризм подразумевают самоуправление. Или, используя слова Прудона, "индивидуализм - исконный факт человечества, так ассоциация - ее дополнительный термин". [Система Экономических Противоречий, стр. 430]
Конечно, можно возразить, что анархисты считают некоторые формы социальных отношений лучше других и что истинный либертарианец должен позволить людям выбрать те социальные отношения, которые им больше нравятся. В ответ на второе возражение можно сказать, что в обществе, основанном на частной собственности, богатые имеют больше власти, которую они используют, чтобы сохранять свою власть. Почему мы должны прощать рабство и разрешать ограничивать свободу других? "Свобода" командовать - свобода поработить, - фактически это опровержение свободы.
Относительно первого возражения, анархисты признают себя виновным. Да, анархисты препятствуют людям превращаться в роботов, не позволяют им лишаться человеческого достоинства и свободы – так они наносят ущерб, фактически, в пользу человечества и индивидуальности.
В Разделе 2.11 показано, почему прямая демократия - необходимое социальное условие волюнтаризма (то есть свободного соглашения). В Разделе B.4 рассматривается вопрос, почему при капитализме не может быть равной рыночной власти между владельцами собственности и неимущими.
Комментарии