СССР и капитализм. Часть I

100-летию Февраля и Октября, 60-летию XX съезда и Венгерской национальной революции, 25-летию краха СССР и 3-летию Майдана посвящается

Часть I

Мы уже говорили ранее, что в СССР не было социализма. Мы исчерпывающе обосновали это своё утверждение с позиций Маркса, Энгельса и Ленина, чьи критерии социализма не имеют ничего общего с тем, что происходило в течение 70 лет существования СССР, и нашим оппонентам на это оказалось нечего возразить. Шутовской довод одного провинциального сталинского осла о том, что Маркс, Энгельс и Ленин заблуждались, и только Сталин дал правильные ответы на все вопросы жизни, мы, разумеется, не могли принять всерьёз.

Но этого мало. Мы также намерены опровергнуть легенду сталинистов, троцкистов и открытых идеологов буржуазии о том, что в СССР не было капитализма.

Оказывается, эти господа расходятся с Марксом не только в вопросе о том, нужно или не нужно свергать капитализм и строить коммунизм. Расхождение легло между марксистами и апологетами капитализма также и в понимании природы частной собственности.

Вот что в своё время говорил Маркс о буржуазной частной собственности:

«На вопрос: что она такое? — можно было ответить только критическим анализом «ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ», охватывающей, совокупность этих ОТНОШЕНИЙ СОБСТВЕННОСТИ не в их ЮРИДИЧЕСКОМ выражении как ВОЛЕВЫХ ОТНОШЕНИЙ, а в их реальной форме, то есть как ПРОИЗВОДСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ» [1].

Другими словами, Маркс проводил чёткую грань между РЕАЛЬНОЙ собственностью, которая ни в каких бумажках не прописана, и ФОРМАЛЬНОЙ собственностью, которая прописана в бумажках и которая далеко не всегда соответствует действительным отношениям собственности.

В этом смысле характерно признание престарелого Сталина:

«Землёй, которая передана колхозам в вечное пользование, колхозы распоряжаются фактически как своей собственностью, несмотря на то, что они не могут её продать, купить, сдать в аренду или заложить» [2].

Пример колхозов не совсем удачен, ибо не колхозы получали львиную долю богатств, а буржуазия, Сталин и К°. Но Сталин этим признанием побивает себя и всех, кто отрицает буржуазную природу советских директоров на том основании, что те не могли продать или купить свои заводы. Более того, в своё время Ленин даже высокооплачиваемых рабочих (рабочую аристократию) называл не иначе, как «обуржуазившимися рабочими» [3] — несмотря на то, что те не могли купить или продать даже свои рабочие места. Тем более в свете этого глупо отрицать то, что капиталистами были партийные бонзы, которые, в отличие от директоров заводов, и вовсе были отделены от участия в материальном производстве и паразитировали на обществе.

Далее. Энгельс в работе «Анти-Дюринг» предупреждал, что «коммуна, принимая без оговорок в уплату всякие деньги, тем самым допускает возможность, что эти деньги были приобретены не собственным трудом, а каким-либо иным путём» [4]. Кто, кроме сумасшедших, осмелится заявить, что указанного явления не было в Советском Союзе?

И не случайно Ленин, говоря о том, что «капитализм есть частная собственность на средства производства», тут же прибавляет: «и анархия производства» [5]. Этим ленинское определение капитализма существенно отличается от всех других определений. В чём же состоит значение этого добавления? В том, что в условиях этой анархии производства невозможно учесть ВСЮ имеющуюся в наличии у капиталистов собственность, и потому не вся их собственность закреплена за ними юридически. Поэтому совершенно прав Александр Гачикус, писавший, что «Троцкий скатывается до самой настоящей прудоновщины, изображая прибыли советской буржуазии «воровством народной собственности»» [6].

Учёные лакеи буржуазии самым нелепым образом противопоставляют частную и государственную собственность, умалчивая, что государственная собственность является всего лишь разновидностью частной. Это всё равно, что противопоставлять одну сотую и одну десятую доли, не понимая, что и то и другое является всего лишь частью целого. Но ещё омерзительнее то, что это же противопоставление частной и государственной собственности повторяют официальные «марксисты». Специально для этих господ мы напомним гениальное афористическое определение Маркса:

«Бюрократия имеет в своём обладании государство, спиритуалистическую сущность общества: это есть её ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ» [7].

Также мы напомним официальным коммунистам, что Энгельс писал о государственной собственности:

«...ни переход в руки акционерных обществ и трестов, ни превращение в государственную собственность не уничтожают капиталистического характера производительных сил... Рабочие останутся наемными рабочими, пролетариями. Капиталистические отношения не уничтожаются, а, наоборот, доводятся до крайности, до высшей точки... Государственная собственность на производительные силы не разрешает конфликта, но она содержит в себе формальное средство, возможность его разрешения.

Это разрешение может состоять лишь в том, что общественная природа современных производительных сил будет признана на деле и что, следовательно, способ производства, присвоения и обмена будет приведен в соответствие с общественным характером средств производства. А это может произойти только таким путем, что общество открыто и не прибегая ни к каким окольным путям возьмет в свое владение производительные силы, переросшие всякий другой способ управления ими, кроме общественного» [8].

Таким образом, Маркс и Энгельс не отождествляли государственную собственность с общественной, как это делали Сталин и Троцкий. В отличие от этих последних, Маркс и Энгельс мыслили полный социализм возможным лишь тогда, когда государственная собственность изживёт себя и превратится в непосредственно общественную.

Буржуазные юристы и апологеты империализма в коммунистической одёжке не понимают диалектики: собственность, которая на уровне отдельно взятой группы трудящихся (заводов, городов или даже целых стран) выступает как общественная и тем самым может служить неплохой начальной школой социализма, в то же время выступает как частная по отношению ко всему остальному человечеству и потому совершенно недостаточна для полного социализма. Патриотизм империалистов — это та же тревога за частную собственность, только уже не отдельных лиц, а целой нации. Так что отсутствие в СССР юридически закреплённой частной собственности партийно-хозяйственной бюрократии («номенклатуры») на советские заводы и фабрики нисколько не опровергает буржуазного характера советского государства. Он проявлялся как во внутренней политике СССР (одни занимались тяжёлой физической работой, а другие только шуршали бумажками и стригли купоны, причём среди самих «работающих» тоже существовало расслоение!), так и в его внешней политике (захват и грабёж целых стран — тот же Голодомор в Украине, та же депортация кавказских народов или раздел Германии).

Несколько слов о ПРОИЗВОДСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЯХ. Из отрицания сталинцами, троцкистами и либералами существования в СССР капитализма закономерно выросло сталинское отрицание существования в СССР наёмного труда. Сталин, ни дня не стоявший у станка и не топтавшийся в отделе кадров (так же как и на бирже труда в период нэпа!), под конец своей жизни заявил ни много ни мало:

«Довольно абсурдно звучат теперь, при нашем строе, слова о рабочей силе, как товаре, и о «найме» рабочих: как будто рабочий класс, владеющий средствами производства, сам себе нанимается и сам себе продаёт свою рабочую силу» [9].

Маразм крепчал... У Сталина получился порочный круг: в СССР не существует наёмного труда потому, что в СССР — «социализм», а «социализм» в СССР — потому, что в СССР нет наёмного труда. Это надо понимать так, что советские рабочие, видимо, работали на заводах, артелях и колхозах не за деньги, а за «идею», и питались не хлебом, мясом, рыбой и картошкой (которые стоили денег!), а святым духом. Правильнее будет сказать: как будто рабочий класс, нанимающийся на предприятия и живущий на зарплату, получаемую за работу на этих предприятиях, может владеть средствами производства и быть правящим классом.

Попытка Сталина доказать отсутствие эксплуатации трудящихся в СССР при помощи ссылок на висящую над Кремлём красную тряпку — это старый приём древнегреческих софистов, пытавшихся доказать, что бегун никогда не догонит черепаху. Неудивительно, что в одночасье этот сталинский софизм перестал действовать на советских трудящихся, и грянула «перестройка»...

Кстати сказать, когда сталинисты и прочие идеологи буржуазии отрицают существование капитализма в СССР, они не оригинальны. В этом отношении имеется красноречивое признание самих сталинцев о временах царизма:

«Когда Ленин вступил на историческую арену, в официальной науке всецело господствовала... мысль об «особом» пути развития России. Защитники этой «теории» пытались «карантинной стеной» отгородить историю России от исторического процесса в Западной Европе с её пролетариатом и революциями. В этой связи официальная наука доказывала отсутствие в России феодализма... Из всех буржуазных историков того времени только П. Н. Павлов-Сильванский пытался ставить вопрос о существовании феодализма в России, но и он, конечно, был далёк от научного решения этого вопроса, поскольку рассматривал феодализм не как общественно-экономическую формацию, а лишь как сумму учреждений, то есть трактовал его с узко юридической точки зрения.

Идея о том, что Россия идёт якобы своим собственным путём, в корне отличным от пути исторического развития Западной Европы, пропагандировалась также народниками. Идеологи народничества с Н. К. Михайловским во главе отрицали, что Россия вступила на путь капиталистического развития, «доказывая», что Россия может избежать капитализм, который якобы не имеет экономических и общественно-политических корней в русской действительности... Ленин поставил перед собой задачу — критически пересмотреть утвердившийся в буржуазной литературе взгляд на характер исторического развития России, подвергнуть российский исторический процесс научному, марксистскому анализу.

Мастерски применяя марксистский диалектический метод к обширному конкретному материалу русской и всемирной истории, Ленин неопровержимо доказал единство исторического развития человечества, не оставив камня на камне от антинаучной теории «особого» пути истории России» [10].

Итак, народники отрицали существование в царской России капитализма, а царская лженаука — даже феодализма; советская лженаука отрицала (и либералы продолжают отрицать) существование в СССР капитализма. (А некоторые особо поехавшие либералы даже отрицают существование капитализма и в путинской России.) Ну, и чем эти два примера отличаются между собой? Да ничем. В обоих случаях мы имеем дело с сознательной апологетикой российского империализма и попыткой искусственно отгородить историю России от истории Запада, между которыми нет принципиальной разницы. В связи с этим здесь уместно привести следующее замечание современного левого публициста Марлена Инсарова:

«И феодальная, и капиталистическая общественная формации имели множество вариантов, различающихся в первую очередь по преобладанию государственной или частной формы эксплуатации, но именно множественность этих вариантов, частота перехода от одних к другим, отсутствие линейной закономерности в этих переходах (в феодальных обществах существовала круговая закономерность) доказывают, что речь идет о вариантах одной и той же формации. И Египет фараонов, и Римская империя, и средневековая Франция, и царская Россия, и Оттоманская Турция основывались на эксплуатации крестьянина, тогда как фритредерская Англия 19 в., Советский Союз и современные США — на эксплуатации наемного рабочего» [11].

Надо сказать, китайские коммунисты — маоисты, тоже, как известно, выросшие из «сталинской шинели», в своё время признали ложность сталинского тезиса о том, что в СССР якобы больше не существует буржуазии:

«В Советском Союзе и после завершения национализации промышленности и коллективизации сельского хозяйства всё ещё существуют уже свергнутые, но ещё не окончательно уничтоженные старая буржуазия и другие эксплуататорские классы; существует политическое и идеологическое влияние буржуазии; существуют стихийные силы капитализма в городе и в деревне; непрерывно рождаются новые буржуазные элементы и новые кулаки; на протяжении всего этого длительного периода шла и идёт классовая борьба между пролетариатом и буржуазией....

...Сталин... преждевременно провозгласил, что в Советском Союзе «нет уже больше антагонистических классов» и что советское общество «свободно от классовых столкновений»; односторонне подчёркивая единство социалистического общества, он игнорировал наличие в нём противоречий; он не опирался на рабочий класс и широкие массы в борьбе против сил капитализма, рассматривал вопрос о возможности реставрации капитализма лишь как вопрос, связанный с вооружённым нападением международного империализма. Всё это неверно и теоретически, и практически» [12].

Официальные «коммунисты» могут сколько угодно утверждать, что в СССР был «социализм» (нимало не смущаясь тем обстоятельством, что этот «социализм» отверг не кто-нибудь, а «советский народ»), и таким образом оправдывать российский империализм, так же как либеральные апологеты капитализма могут сколько угодно называть социализм «утопией» и ссылаться при этом... на грубую антиутопию СССР, пользующуюся законной ненавистью сотен миллионов трудящихся, противопоставляя ей стерилизованную абстракцию западной «демократии». По Марксу, Энгельсу и Ленину же, в СССР был капитализм. То, что этот капитализм более 70 лет прикрывался «социалистической» вывеской, сути дела не меняет. Тем более не меняется дело оттого, что в Советском Союзе Маркса, Энгельса и Ленина больше почитали, нежели читали, а сейчас либералы, пользуясь таким далеко нелиберальным явлением эпохи загнивающего капитализма, как монополия печати, ещё беззастенчивее фальсифицируют или замалчивают взгляды этих исторических деятелей. Когда либералы утверждают, что в СССР не было частной собственности, они, в сущности, имеют в виду, что этой частной собственности не было У НИХ (по крайней мере, не было на бумажке). Но ещё Маркс и Энгельс писали, — специально для либералов, — что при капитализме «частная собственность уничтожена для девяти десятых его членов; она существует именно благодаря тому, что не существует для девяти десятых» [13]. При этом, конечно, нужно иметь в виду, что речь идёт о крупной собственности. Что касается Сталиных, Хрущёвых и других Брежневых, то власть и связанные с ней привилегии — это и была их частная собственность.

Сказанное выше, однако, не отменяет того, что революции прошлого были серьёзными попытками перейти к социализму. Но об этом — в следующий раз.

[1] К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 16, стр. 26 (курсив Маркса. — Ред.).

[2] И. Сталин, Экономические проблемы социализма в СССР, М., Госполитиздат, 1952, стр. 16.

[3] В. И. Ленин, Полн. собр. соч., 5 изд., т. 27, стр. 308.

[4] К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 20, стр. 315.

[5] В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 26, стр. 353.

[6] Александр Гачикус, Порознь идти — вместе бить!

[7] К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 272 (курсив Маркса. — Ред.).

[8] Там же, т. 19, стр. 222—223.

[9] И. Сталин, Экономические проблемы социализма в СССР, стр. 18.

[10] Б. Д. Греков, В. И. Ленин о некоторых вопросах истории России, «Вопросы истории», 1952, № 1, стр. 56.

[11] Марлен Инсаров, Ответ товарищу Васильеву, «Пролетарская революция», журнал революционных коллективистов, 2002, № 4, стр. 7.

[12] «Полемика о генеральной линии международного коммунистического движения», Пекин, Издательство литературы на иностранных языках, 1965, стр. 450—451.

[13] К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 440.