"Пятый этаж": будет ли Россия жить лучше?

Число довольных жизнью граждан России за шесть лет сократилось до 32%, говорится в совместном докладе Европейского банка реконструкции и развития и Всемирного банка. Согласно опросу, лишь 9% российского населения полагает, что экономическая ситуация в 2016 году лучше, чем была в предшествующие четыре года.

В 2010 году аналогичный показатель составлял 27%. Свой опрос опубликовал и "Левада-центр": почти треть россиян заявили, что за последнее время их отношение к Владимиру Путину ухудшилось.

На 10% за пять лет сократилось и число тех, кто считает, что президент достойно справляется с решением проблем на своем посту. Означает ли это, что на выборах 2018 года Владимиру Путину придется бороться за президентское кресло?

Ведущий программы "Пятый этаж" Михаил Смотряев беседует с независимым политологом Дмитрием Орешкиным.

М.С.: Вы относитесь к сокращающемуся существенно проценту россиян, которые в целом жизнью довольны, понимая, что могло бы быть и хуже?

Д.О.: Если брать меня персонально, то я доволен - для себя. Хотя у нас сокращаются штаты в институте, на четверть сократили финансирование, коллег моих выгоняют, надо думать, и меня скоро выгонят. Но я думаю, уже и пора бы, и по годам, так что все нормально. Но мысля о родине, я не могу быть доволен. Мне кажется, родина могла бы жить лучше.

М.С.: Родина безусловно могла бы жить лучше. И у многих есть рецепты, как это правильно сделать. Если тщательно взглянуть на опросы, которые послужили поводом для нашего сегодняшнего разговора, то, с одной стороны, существует некоторое падение популярности действующего президента России, но почти половина респондентов - 48% -по-прежнему верят, по хорошей российской традиции, что Путин действительно очень хочет добиться повышения благосостояния народа, но вот беда - сопротивление бюрократии.

Бюрократы мешают, воруют, взятки берут и творят всякие иные непотребства. Тут сразу много чего совпало - цифры поддержки президента ушли с пиковых значений, хотя цифры 2014 года, наверное, были аномально высокими с точки зрения любой научной школы. Кризис определенным образом дает о себе знать, хоть он и вялотекущий, но сокращение реальных зарплат, реальных доходов заметили более илименее все. Высший менеджмент "Роснефти" и "Газпрома", может быть, в меньшей степени. Вдобавок выборы довольно скоро. И главное достижение гордости российской - главного союзника государства российского,российской армии - Пальмиру какие-то жалкие 5000 боевиков пришли и отобрали. Куда ни кинь всюду клин. Или это преувеличение?

Д.О.:Я думаю, это некоторое опережение событий. Но мне кажется, что в клин мы попали уже в 2014 году. Я об этом неоднократно говорил. Это была стратегическая ошибка (как говорил Талейран, это хуже, чем преступление, это ошибка) - Крым. Сейчас эта ошибка дает о себе знать. Вполне предсказуемо, вполне печально, и, что самое неприятное, непонятно, как из этой ситуации выбираться.

Вы правы, выборы 2018 года - проблема номер один. Я очень рад, что, похоже, они состоятся, потому что еще полгода назад было не очень понятно. Раз они состоятся, то надо народу что-то представить. Проблема в том, что, даже если сейчас состоится гениальная экономическая реформа - решения правильные, разумные, дальновидные будут приняты, - они начнут давать свои плоды не раньше, чем через 2-3 года. Пока подползут инвестиции, пока купят строительный материал, начнут новые производственные комплексы строить, появятся новые рабочие места - это все рак на горе свиснет. А выборы будут через год с небольшим. И надо что-то делать другое.

И здесь, возвращаясь к привычным манерам обращения с нашим населением, Владимиру Путину придется совершать подвиг международной политики. Что-то придется победить, кого-то сокрушить, или, наоборот, обеспечить прорыв в отношениях, например, с Японией, потому что внутренняя политика, как ни крути, лучше не станет. Я имею в виду экономическую политику. Жизнь лучше не станет, даже если нефть подорожает, потому что люди готовы вкладываться в какие-то бумаги из коллективных соображений, но серьезные инвесторы побоятся санкций, побоятся непредсказуемости здесь, побоятся обжечься.

Так что я не жду экономического роста в ближайшие 2-3 года. По-моему, его никто не ждет, если говорить всерьез. А вот какие-то риторические победы, фигуральные победы на международном поприще - где мы не можем проконтролировать, а будем только по телевизору оценивать, - вот там наверняка может что-то состояться. Это обычная путинская манера.

М.С.: Но сразу возникает вопрос: эффект от таких побед колоссальных русского оружия невелик. Можно попытаться подгадать это к выборам, но подгадывать результаты военной операции к выборам можно, разветолько если она совсем уж шутовская, выдуманная, и по телевизору показывают кадры, снятые на маневрах, - а это дело рискованное. Более того, как показали победы русского оружия последних двух лет (да даже и больше - можно и грузинский конфликт 2008 года вспомнить), какое-то время, приблизительно месяц, патриотическая общественность с этим делом носится - бегают люди с флагами и из всех громкоговорителей раздаются гимны. А потом опять это очень быстро сходит на нет, потому что военные победы - это замечательно, но кушать надо каждый день, а денег нет и не предвидится.

Д.О.: Это проблема. Кушать надо каждый день, да еще два-три раза. Но я должен сказать, что крымский эффект удивительно долго сказывался. С 2014 - года два точно. Сейчас только начинает сползать рейтинг. И дело не в Путине. Только вчера я имел удовольствие общаться с Львом Дмитриевичем Гудковым, который руководит "Левада-центром". Он говорит, что у людей нарастает ощущение непонимания. Вроде как, все правильно - вроде как, мы поднимаемся с колен, защищаем Асада, Крым присоединили. Но в магазине цены кусаются, денег все меньше, зарплата относительная всё ниже. И чисто экономические показатели - в среднем на 15% снизились располагаемые доходы населения, это очень много. А самое неприятное - то, что перспектив не видно. В этом смысле у Владимира Путина серьезная ситуация, да и бог бы с ним, но серьезная ситуация у моей страны, вот что меня довольно сильно тревожит.

М.С.:Да, и вчера Татьяна Голикова сказала, что средства Резервного фонда в следующем году закончатся. При этом точно не указав, когда именно, но можно легко предположить, что до декабря они не дотянут нынешними темпами. В этой связи прорывное соглашение стран ОПЕК и стран, не входящих в ОПЕК, о том, что мы сократим добычу (а то и остановим и вовсе нефть обратно в землю закачаем - мы все уже проходили). Конечно, на день-два или неделю эффекта хватает, но перспектив возвращения нефти к 120 долларам за баррель тоже не видно. Что осложняет ситуацию для действующей российской власти, и без того непростую.

Д.О.: У меня нет уверенности, что они все, взявшись за руки, будут снижать нефть. И даже если они будут снижать добычу нефти, то найдется Нигерия, которая никаким боком в эти договоренности не входит, найдутся латиноамериканские разработчики, и найдется сланцевая нефть в США. Выше 60-65 долларов баррель вряд ли подскочит. И даже если поднимется, те же самые люди из правительства говорят, что экономический рост будет в лучшем случае 1-1,5%, причем через год.

Вот это проблема: люди ждали-ждали, а сейчас они чувствуют себя разочарованными, непонимающими - что же происходит? Вчера говорил об этом Лев Дмитриевич, что начинается ощущение потерянности. Путина нельзя винить, потому что если ты винишь Путина, то признаешь, что ты в некотором роде дурак. Ты долго и радостно ему аплодировал, а здесь вот он виноват. Поэтому Путина люди стараются не винить. Правительство виновато, враги, пятая колонна, евреи - а Путина мы стараемся не трогать. Но даже несмотря на это, его рейтинг понемножку пошел вниз, и я в этом ничего хорошего не вижу. Альтернативы все равно нет.

М.С.: Согласитесь, 146% вряд ли можно назвать словом "рейтинг", это называется каким-то другим словом. "Сказки народов мира", что-нибудь в этом роде.

Д.О.: Мы же не говорим про 146%. Это такая мифологическая цифра, это ошиблись девушки в телевизоре, когда картинку делали. Суть-то правильная, потому что выборы все равно в значительной степени сфальсифицированы, это верно. Но не на 146%, конечно. Но что касается социологических опросов, то я "Леваде" верю, потому что после Крыма был всплеск восторгов.

Вообще, у Путина было три пика популярности - и все три после военных событий. Чеченская победа и всплеск в 1999-2000 году, потом грузинская победа, и вот сейчас. После чеченской победы растущий рейтинг подхватила растущая экономика, до 10% росли располагаемые расходы. То есть люди реально ощутили, что они - великая нация, что они работают и зарабатывают и могут купить себе машину, люди квартиры стали покупать, откладывать на старость, ездить за рубеж - они стали нормальными людьми.

После 2008 года начался кризис 2009-2011, и тут очень быстро рейтинг растаял. А после Крыма он удивительно долго держался, это очень интересно. Но все равно - предсказуемо, о чем невосторженно мыслящие люди вроде меня давно говорили, - предсказуемо идет вниз. Как можно совершить какой-то новый военный подвиг, я просто не понимаю. Где? Где можно выиграть маленькую победоносную войну? Где бы найти такого спарринг-партнера?

М.С.: Я думаю, на этот вопрос нам генштабисты легко ответят. Об этом сегодня ваш коллега Александр Гольц пишет в "Ежедневном журнале". Берется стотысячная армия, в том числе краткосрочные призывники(вроде бы, этот законопроект сейчас будет рассматриваться в Госдуме, хотя об этом пока только слухи),эти 100 тысяч человек высаживаются в сирийских песках и суворовским маршем - через Пальмиру, до Мосула и дальше, вырезая при этом - или, наоборот, обращая в православие - всех встретившихся боевиков запрещенного в России ИГ.

С точки зрения социологии любопытно, почему страна, которая понесла тяжелейшие потери во Второй мировой войне (и, невзирая на старания министерства культуры и других ведомств, которые сражаются с фальсификацией истории, эту войну многие граждане России по рассказам своих родителей, дедов еще помнят очень хорошо), какие-то оргазменные чувства по поводу своего руководителя испытывает именно на волне военных побед. Но это тема не для нашего сегодняшнего разговора.

А что касается протестного потенциала, и есть ли какая-то связь и возможность конвертировать этот потенциал, который сейчас накапливается, параллельно с падением президентского рейтинга, вот это нам с вами имеет смысл обсудить. Тем более, еще одна протестная фигура сегодня высказалась в том духе, что "тоже в президенты пойду". Шансы Алексея Навального стать "президентом всея Руси" не очень высоки, но по факту - действительно, некая конвертация угрюмого недовольства в протестное движение возможна, по опыту 2011-2012 года, невзирая даже на то, что за этим последовало.

Д.О.: Я, в отличие от большого числа либеральных аналитиков, не жду революции. По нескольким причинам. Мирные, легальные массовые выходы - ни одного стекла не разбито, ни одна морда не побита, подчеркнуто городские культурные виды протеста - власть блистательно проигнорировала. Она просто показала - "вы ничего не стоите". Вышли - ушли, еще раз вышли и ушли. Была продемонстрирована неэффективность этих мирных протестов. Во-вторых, частично лидеры были посажены, а один из них был убит, и, соответственно, пропала большая охота у значительной части людей этим заниматься. Очень многие уехали. Была разрушена оппозиция, оппозицию загнали в положение резидентуры. Они опять критикуют, ругаются, но ни у кого в голове не идеи, что эти критики могут стать правящей силой. В этом смысле удивительная эффективность политтехнологов - они это все разрушили. Это для них очень удобно, это плохо для страны, потому что уничтожены альтернативные варианты.

Протесты были эффективны - и у нас в стране, и на Украине, - когда был раскол элит. В 1991 году был очевидный раскол элит у нас в стране; в 2004 году был раскол элит - были альтернативные граждане в лице Ющенко и Тимошенко; в 2014 году был очевидный раскол, когда Рада разошлась с Януковичем и он бежал. Тогда уличные шествия становятся важным политическим фактором. Если элиты молчат, а у нас элиты молчат - от страха или нежелания потерять то, что нажили непосильным трудом, - такие выходы людей малопродуктивны. Поэтому я думаю, что что-то другое произойдет. Что-то произойдет.

М.С.: Вот об этом я и хотел вас спросить. Потому что одну сторону протестного движения, среднеклассовую, интеллектуальную, мы только что разобрали. И действительно, все происходило именно так, как вы описали. Но одно дело, когда у вас мирно гуляют городские среднеклассные хипстеры в очках и шарфиках по Москве с белыми ленточками, и совсем другое дело, когда у вас дальнобойщики с монтировками протестуют. Когда я говорил о протесте, я имел в виду и эту составляющую. Она будет стихийная, ее организовать каким-то образом (на волне борьбы с "Платоном" дальнобойщики пытались организоваться, получилось не очень хорошо), и в этой связи ее трудно считать протестом, это будет до определенной степени напоминать "бессмысленный и беспощадный бунт".

Д.О.: Да, и это крайне нежелательный поворот. Но этот бунт будет локальным. Страна огромная, где-то наверняка неблагоприятные факторы пересекутся. В каком-то городе монопромышленном - предприятие ляжет на бок, людям не будут платить зарплату, и вдруг вырастут цены и еще что-нибудь произойдет, пьяный милиционер кого-нибудь задавит не улице - и тут люди вывалят на улицу. Но это в этом конкретном городе.

У нас нет ни одной общероссийской структуры, которая могла бы организовать этот протест. В этом смысле дальнобойщики - удивительное явление, потому что у них есть что-то вроде внутренней солидарности, они ездят по все стране, поэтому они представляют из себя серьезную политическую силу. Это можно назвать профсоюзом, который пытается отстаивать свои права. Но и их нейтрализовали. А остальные все локальные. Какое-то конкретное предприятие может лечь в забастовку. Какой-то город может что-то учудить. Но ведь и в советские времена был Новочеркасск. Это было другое время, другие методы, другие люди.

Но сейчас, в ближайший год, будут локальные проблемы. А локальные проблемы решаются локальными методами. Берется мешок денег, приезжает большой начальник, кого-нибудь пинком выгоняют из директоров или губернаторов, деньги раздают, люди успокаиваются, расходятся по домам - и ждем аналогичной ситуации в другой точке нашей необъятной родины. А вот чтобы вся страна объединилась - как было в Чили, где была общенациональная забастовка водителей дальнобойщиков и автобусов, и они режим Альенде и опрокинули, - я не вижу такой общероссийской структуры, которая могла бы это сделать. Столица может негодовать, потому что это компактный территориальный кусочек, какой-то город может негодовать...

М.С.: Имеет посмотреть на масштаб локализации, вспомнить бунты из российской истории. Ни один из них не носил общенационального характера, но доставили пугачевы и разины российской власти немалое количество неприятностей. И разговоры о том, что нет объединяющей силы, разрозненный протест моногородов или что-то вроде этого, это все соответствует действительности нынешней, когда у Путина все равно 80-процентный рейтинг. Но будет ли соответствовать действительности возможной? Когда у Путина будет рейтинг процентов 40? Этого нельзя исключать.

Д.О.: Это проблема. Уже выборы 2016 года показали очень серьезное падение доверия к власти. В русской России, если отодвинуть в сторону электоральные султанаты типа Чечни, где результаты просто рисуют, и это все знают и признают (их у нас полтора-два десятка). А вот остальные 60 регионов, за исключением нескольких, где тоже подрисовывали данные, дали явку ниже 40%, и уровень поддержки "Единой России" - тоже ниже 40%. И чем ниже явка, тем выше доля управляемого электората - пенсионеров, военных, бюджетников, которые боятся высказаться.

Даже "Единая Россия" очень сильно потеряла - она набрала на 4 млн голосов меньше, чем 5 лет назад. Это очень плохой признак. И, несмотря на то что руководство делает вид, что все замечательно, потому что в процентном отношении получилось больше, потому, что явка низкая, и большая роль досталась султанатам, которые нарисовали 90%, но большая русская Россия легла в спячку. И в такую недобрую спячку. Она на выборы не пошла не потому, что ей хорошо живется, а потому, что не верит, что выборы могут что-то сделать, что парламент имеет какой-то смысл. То, что Гудков называет разочарованием и непониманием, а я от себя добавлю - может быть, оторопением, или таким интеллигентным выражением, как "когнитивный диссонанс". Мы где-то не там.

Но я хочу вспомнить социологические данные примерно месячной давности. 40% моих сограждан говорят, что им не хватает денег на самое необходимое - еду и одежду. Приходится экономить. Но 75% говорит, что дело идет в правильном направлении. Люди не хотят признать, они сжимают кулаки и говорят "перетерпим", а потом будет лучше. Ужас весь в том, что потом лучше не будет.

М.С.:Но в России президент - или царь, то есть верховная фигура иерархии- от своих бояр отличался всегда существенным образом. И парламентские выборы "Единой России", где она показала результаты не самые удачные, -это бояре. А царь-президент, и, соответственно, его выборы 2018 года - это совсем другая история. Какова вероятность того, что набора, который есть сейчас в выборном арсенале, будет недостаточно и Владимиру Путину придется прилагать усилия, чтобы доказать гражданам, что он достоин и дальше занимать президентское кресло?

Д.О.: Стопроцентная вероятность. Ему нужно показать себя победителем. Я не знаю, где он это сделает. В экономике он не сможет это показать. А кого еще можно наказать, покарать и победить? Может быть, он хочет добиться прорыва на японском направлении - получить там инвестиции, еще что-то. С Китаем не очень-то получилось. На Украине скорее плохо, чем хорошо, поэтому из телевизора ее убрали.

Сейчас вся президентская администрация думает над тем, где совершить очередной подвиг. Я думаю, это будет касаться международных отношений, потому что там легче всего это организовать. Но как именно - не знаю. Без подвига Владимир Путин на выборах будет выглядеть бледно, а он этого крайне не хочет. Он что-то такое обязательно учудит в течение 2017 года - трудно заранее сказать, что именно.

М.С.: Прогноз нехороший. Главное, что предпринимать какие-то усилия, чтобы доказать подведомственному народу, что "я еще гожусь в президенты", Владимиру Путину придется.