Афера века: миф и западня "либеральной демократии"

Эта статья – не только научный анализ явления, но и плод личного покаяния человека, побывавшего смолоду внутри секты «либеральной демократии», человека, который сумел оттуда вырваться, но своей личной, персональной вины за всё, что в стране случилось по вине этих извергов – не отрицает. Стыдно говорить, но были годы, в которые молодой я заходился в десоветизаторском кашле, верил в демократию, уповал на выборы и «сменяемость властей»… Ну, что ж: за одного битого двух небитых дают.

Я со школьной скамьи знаю всю либеральную мотивацию изнутри, кому, как не мне о ней рассказать, чтобы люди учились на моих ошибках? Начну с конца, то есть с покаяния. Покаяние у бывшего либерала происходит, когда он, в окружении кровавых руин, неизбежно наделанных «демократическим выбором» осознаёт, что всё, чем его пичкали – бесплодная и бессвязная демагогия.

1) На самом Западе нет, никогда не было никакой демократии. Да её и не может быть, потому что там, где реально демократия – там всё разваливается, а сплочённый Запад, как видим, мощная колониальная империя. Управляющие странами Запада роды – управляют им более 200 лет и свою власть передают по наследству. Это т.н. «правящая масонерия», и если бы её не было – то не было бы и никакого Запада.

2) Запад имитирует демократию, и активно продвигает её в неугодные ему страны, ИМЕННО И ТОЛЬКО потому, что прекрасно понимает разрушительные свойства демократии, которую вводят реально, а не номинально (на деле, а не формально).

3) Декларируя «равенство и свободу» и «возможность каждому реализовать свою мечту» - идеология либеральной демократии создаёт только гоббсову «войну всех против всех», и больше ничего и не может создать. И об этом поговорим подробнее.

Есть два пути понимания деструктивности либеральной секты: исторический, с примерами, и логический. Начнём с первого, и сделаем вид, что мы пока не понимаем, почему, снова и снова, на наших глазах, общества, пропитанные идеологией «свободы личности» приходят к геноцидам и разрухе. Они приходят – а мы смотрим, и не понимаем! Как это так? Вроде бы, начали с того, что осудили насилие власти, прокляли ГУЛАГ, нудели о «слезинке ребёнка»… А в итоге всё время почему-то «вороньё и гробы»… Почему?

Разумеется, мы не берём в расчёт те общества, в которых устойчиво, веками, складывавшаяся правящая масонерия надёжно контролирует демократическую клоунаду, и купирует её деструктивные проявления. Масонерное общество («ротшильдократия») ни разу не демократическое, очень и очень тоталитарное, но при этом стабильное. В таких обществах люди попросту перестают ходить на выборы, отчего на Западе традиционно были большие проблемы с явкой избирателей, преодолённые только «голосованием мертвецов по-байденски». Люди теряют всякий интерес к выборам, потому что выборы ничего в их жизни не меняют. На Западе выборы – мертворожденная процедура.

А вот там, где предвыборный балаган может что-то действительно решить или изменить – там начинается знакомая нам по «перестройке» суета «ярмарки тщеславий», оргия демагогов, которая быстро и страшно заканчивается криминальной (зоологической) диктатурой и гражданскими войнами.

Почему?

Смолоду я попал в секту либеральной демократии обычным путём, тем, каким большинство и попадает в деструктивные секты. Сектанты завлекают людей сочувствием, показной добротой, участием, они сулят спасение, противопоставляют себя жестокому миру (т.е. реальности). Когда человек попал в секту, то мир для него делится на «ужасный старый», полный насилия, зверств, деспотии – и безупречный «новый мир», в котором секта обещает волшебным образом снять все противоречия.

У любого либерала-западника вы всегда обнаружите эту чёрно-белую картину мира, в которой, как и положено сектанту, нет полутонов и нет никакой диалектики…

+++

Главное мошенничество в теории либеральной демократии, бесстыдно льстящей человеку («ты-власть!»), подхалимствующей перед низменными человеческими инстинктами – придуманное обманщиками игнорирование общественных антагонизмов. Дурачку подсовывают фантастическое, воображаемое, лубочное общество без противоречий. И если он не понимает фантомность этой картинки, то она легко выигрывает по сравнению с переполненной противоречиями объективной реальностью.

Что такое антагонизм? Это такой конфликт, который возникает из самой жизни, объективно, даже тогда, когда обе стороны конфликта делают всё, чтобы его избежать.

Разумеется, есть и другие конфликты, вздорные: кто-то кого-то обозвал, тот в ответ ударил – и понеслось на пустом месте…

Антагонизм же проступает даже в условиях идеальной взаимной вежливости. При любом уровне этикета. Антагонизм не требует матерных ругательств, и не удаляется удалением ругани.

Маркс признавал антагонизм, хоть и в зауженном, классовом формате, но не замазывал глаза на неизбежную непримиримость противоречий в обществе. Дело, разумеется, не в «классах», реальный антагонизм значительно шире и многообразнее классовых переборок, но в марксизме, по крайней мере, он хоть как-то был теоретически обозначен. Когда люди пользуются свободой, чтобы друг дружку убить-ограбить, марксист мог списать это на «классовую вражду» или «пережитки проклятого режима».

В бредовой же концепции либеральной демократии (предусматривающей, в числе прочего, и «конец истории» после своего торжества) – люди, получив свободу и равенство, каким-то магическим способом отказываются использовать их во зло, и проявляют, по неустановленным причинам, исключительную конструктивность и созидательность…

Если марксизм – научная теория, к которой есть научные же претензии, возражения, то либерализм – это сектантский бред, который вообще никак не пытается объяснить общественные конфликты. В картине мира у либералов все диктаторы на протяжении тысячелетий занимались безобразиями лишь по злобе характера и от нечего делать.

Нетрудно заметить, что в либерализме свобода выступает против разума, то есть свобода личности мешает сложиться этой личности уже на самых ранних этапах становления. Совершенное естественное, инстинктивное нежелание ребёнка учиться, следовать требованиям воспитателей, все его детские придури через культ свободы объявляются его правом. Первое, что дарит либерализм человеку – это «священное» право быть дураком и противопоставлять невозбранно объективному Разуму своё «личное мнение». Которое, якобы ничуть не менее ценно, какой бы дурью ни было – чем многовековые искания науки и культуры.

Либерализм через культ свободы снимает ценз компетентности, предполагая изначально, что любой человек справится с любой миссией, а потому и может быть «избран» прямо из цирка, не снимая клоунского костюма – хоть в президенты, хоть в хирурги. Принцип же «номенклатуры» (при котором на каждую следующую ступень профессиональной карьеры можно ступить только с предыдущей ступени) – объявляется «тоталитарным».

Ненависть к цензуре приводит в фантасмагорию Зазеркалья, в которой нет никакого разделения между правдой и ложью, достоверным и выдуманным, объективно существующим и субъективно сочинённым.

Происходит агония цивилизации, всеобщая кровавая свалка, диктуемая амбициями психопатов – которая, если не все погибли – неизбежно заканчивается зоологической диктатурой зверя, в драке без правил оказавшегося самым сильным.

+++

Основные тезисы либерализма роднит с тезисами самых грубых деструктивных сект то, что, с точки зрения здравого смысла, тезисы эти бредово-бессвязны, бездоказательны и бесперспективны. При этом все они носят характер субъективного, эмоционального оценочного суждения и лишены точной измерительной аппаратуры. То есть сказать, что они достигнуты (или не достигнуты) можно только по смутным личным ощущениям: «мне кажется, что суды стали честными». Дело выиграл – вот тебе и кажется! А проиграл бы – и казалось бы совсем другое…

Или, вот, скажем, мечта либералов о «дерегулировании» экономики: начните с малого, разрегулируйте лишь малую часть экономики, дорожное движение! Уберите с дорог регулировщиков, и посмотрите, что получится. А ведь дорожное движение (сфера транспорта) – лишь малая часть экономики, что же будет, если «разрегулировать» всё экономику?!

Но если всё это очевидно, доказуемо, и неоднократно было нами увидено в личном опыте – почему же тогда либерализм привлекателен, особенно для молодёжи?

Наверное, потому, что адепт секты либералов ощущает не деструктивные стороны культа свободы, а инстинктивно ощущаемую сладость, лакомость свободы для индивида. Точно так же каждый наркоман знает, что наркотики разрушают организм – но при этом не может отказаться от наркотиков, потому что они для него лакомы.

Пристрастие к личной свободе, погружая человека в чувственную эйфорию, приводит человека к «передозу» свободой и, подобно наркоману – в сумерки безумия, хаоса, неадекватности.

То, что свобода и равенство кончатся резнёй, в которой каждый будет доказывать, что он «свободнее и равнее» соседа – непреложный факт, многократно доказанный историей. Но лакомость личного ощущения неподавленности, непокорности – заставляет наивных думать, что «на этот раз всё будет иначе».

// //

Кратко говоря, личная свобода манит, а заманив – убивает. Одно другого не исключает.

Ни жестокое убийство по итогам не отменяет манящей силы инстинкта личной независимости. Ни наоборот. За «праздник непослушания» всегда потом приходится платить разрухой, голодом, нищетой, бойней и насильственной смертью. Но пока праздник этот не завершился «ломками» - наркоманы либерализма пребывают в эйфории.

Почему?

Потому что свобода личности не только не отменяет антагонизма этой личности с другой личностью, но и наоборот, до предела обостряет этот антагонизм.

Враждебность людей связана с таким их врождённым свойством, как «самость» - самостоятельность личности, самоопределение, самоценность. Нельзя отнять у человека этой «самости», не уничтожив при этом самого человека. Цивилизации вообще никогда не возникло бы (как не возникло её у бесчисленных видов животных) – если бы в рамках религиозных культов эгоцентричная самость биологического существа не была бы вытесняема «этикой служения» «тому, кто выше меня». Если бы ни эта этика служения, то всякий человек был бы сам для себя высшим авторитетом, а чужое мнение считал бы недостойным внимания лишь потому, что оно чужое, извне. Кстати, так и случается с либеральным пост-человеком посредством его безмерной, культивируемой в нём самовлюблённости, неизбежно включающей в себя и влюблённость в собственный маразм.

Отказ от диктатуры на практике – нереализуем. На этом настаивали марксисты, утверждая довольно резко, что «или диктатура пролетариата, или диктатура буржуазии, третьего не дано». На этом настаиваем и мы, правда, подходя иначе, с более объективного, как нам в редакции кажется, основания: или идеологическая диктатура, или зоологическая диктатура.

Все эти «пролетариат» и «буржуазия» - условны и зыбки: сегодня есть, а завтра нет. Другое дело – это пронизывающая всю цивилизацию борьба идеологических диктатур (воплощающих идеи того или иного культа) с зоологическими (воплощающими инстинкты животного происхождения).

Если диктатура не является идеологической, т.е. не провозглашает никакой великой итоговой цели, которой фанатично служит, то она обречена вырождаться в зоологическое доминирование, по сути, ничем не отличающееся от доминирования в стае хищников.

+++

Почему так происходит? Ответ дал А. Леонидов, показав и доказав, что духовные и материальные ценности в процессе деления ведут себя прямо противоположным образом. Чем больше людей разделяет духовные ценности, тем мощнее и больше они становятся (чем больше тираж у книги, тем влиятельнее идеи книги и т.п.). Но с материальными ценностями всё наоборот: чем больше людей их разделяет, тем меньше становится доля деления, а в итоге может даже случится пульверизация (распыление) материального субстрата.

Что касается нашей цивилизации, то она стоит на Коллективном Разуме, чей прямой интерес и даже инстинкт самосохранения – умножение своих составных частей, духовных ценностей, познавательного материала. Коллективный Разум, спасая и умножая себя – настаивает на коллективизме, причём с самого истока цивилизации. «Если вы не работаете во благо общества, если, тем более, вы работаете обществу в ущерб, то все достижения вашей мысли умрут с вами! А ещё и чужим достижениям навредите своим эгоцентричным хищничеством!».

СССР – далеко не первая попытка Коллективного Разума человечества выстроить «что-нибудь похожее на СССР». Потому что Коллективному Разуму это нужно, у него иначе духовные слагаемые не делятся, не распределяются между людьми, а коли так, то Коллективный Разум хиреет, умирает, гаснет.

Но как только принцип «чем больше делишься, тем лучше» из духовной сферы переходит в материальную – вскрывается, что в мире материальных ценностей он не работает. Профессору лестно, что у него выросло количество учеников на кафедре; но ему совсем не нравится, если к нему в квартиру стали подселять жильцов (что блестяще описано М.Булгаковым). Но если профессору не нравится коллективизм на жилплощади – почему ему тогда так нравится делиться со всем учёным миром своими открытиями?

Да потому что идеальное, при делении – растёт и живёт. Материальное же при делении – сокращается, иной раз и умирает. Амёба, разделив тело, конечно, не помрёт, но человек… извините, если пополам…

+++

Вооружившись знаниями о Теории Цивилизации, нетрудно заметить, что вся история – это попытки Разума вытеснить безумие, в том числе и безумие свободы. То есть в определённом смысле цивилизация есть разум против свободы. Важно дополнить, что Разум воюет не только с анархией, но и с разного рода дегенеративными диктатурами, строящими жизнь не по уму и бесперспективно. Но такого рода диктатуры – чаще всего вылупляются именно из анархии, как её вполне законнорожденный продукт.

Потому что если люди не сумели подчинить себя Разуму, то они обречены подчиниться Силе. Сила, в отличие от Разума, выбора не даёт.

+++

Поэтому, если применять рецепты либеральной демократии реально, фактически, а не только на уровне демагогии и пустых деклараций, то ничего, кроме кровавого кошмара не получишь. Помешает человеческая «самость» - такое же естественное, как и стремление к свободе, врождённое желание быть начальником, а не подчинённым, богатым, а не бедным, главным, а не второстепенным.

Если у человека спрашивать, как бы он хотел жить – то получите миллион «первых» и ни одного на роль «второго». Диктатура этот вопрос решает простым принуждением, любая (отличаясь лишь по целям, но не по средствам), а как этот вопрос решить в условиях «свободы и равенства» - непостижимо.

И потому мы всегда смеялись над либеральным проектом, пока не поняли, КАК ИМЕННО он собирается решать эту проблему; а когда поняли, то нам стало совсем не смешно.

Вопрос о «свободе голосования» решается путём ликвидации, стирания человеческой личности, через уничтожение свойства «самости» у разумного человека, через превращение человека в бездумный автомат, биоробота или служебное существо. Парадокс (с виду) – но именно таким путём можно решить вопрос о «равенстве и свободе», «отсутствии цензуры», потому что НЕОДУШЕВЛЁННЫЕ ПРЕДМЕТЫ не стремятся к лидерству, не вступают в конфликты антагонизма, и не говорят ничего, кроме того, что в них заложил программист. Возьмите для примера куклу из детства, куклу, которая говорила «мама». Она же не может сказать что-то другое, она же кукла! Зачем нужен цензор, проверять слова кукол, если все их слова заранее известны и вложены в них программистом?

Итог голосования пустых стульев всегда предрешен – сколько бы стульев ни приняло участие в этом действии. Живые люди, разумеется, перессорятся и даже подерутся – если будут что-то решать с равным правом голоса. А стулья – нет. Причина проста и очевидна: они неодушевлённые, им всегда пофиг, куда бы их ни поставили, и что бы с ними не сделали!

+++

В конечном счёте, бредовые идеи либеральной демократии, которая «за всё хорошее и против всего плохого» взяла для прикрытия мировая масонерия, заодно закрепив за собой право решать, что в данный момент объявить «хорошим», а что «плохим».

В руках масонерии демократия из системы, обладающей рядом объективных признаков, тоже превратилась в оценочное суждение реальной власти, в ярлык, который можно приклеить по воле масонской верхушки к любому фашизму и к любым каннибалам. Захотели – и назвали «демократией». А есть ли там хоть один признак демократии – уже не важно, хоть бы ни одного не было!

Масонерия, как форма власти, скрывающая истинное лицо (по причине его кошмарности) перепробовала много масок. Вначале, как мы помним, была у неё маска британской «монархии», которая то ли монархия, то ли нет, а по сути – власть тех, кто печатает деньги, прикрытых марионеточным монархом. Масонерия пробовала для себя прикрытие в виде античной рабовладельческой демократии, расовых апартеидов и т.п.

Все эти маски были не очень удобны, а вот маска либеральной демократии – «розовой воды на киселе», в которой плавают радужные пони и плещутся слабоумные пупсы – пришлась в самый раз.

Как ресторатор говорит «вкусно – и точка», так и мировые банкиры, приватизировавшие планету, говорят: «демократия, и точка». А кто не верит – лучше пусть поверит, или убьют «неустановленные лица».

Красивая сказка о всеобщем ненасилии – на деле обречена сгущаться до багрового, «украинского» уровня насилия и попрания человеческой личности, до полной деперсонизации человека, превращаемого в управляему извне механическую куклу.

Попутно «снимается» вопрос как социального (высшего), так и биологического (низшего) самоопределения, неизбежного для одушевлённых существ. Стул не думает ни о благе всех стульев на свете, ни о собственном благе, как отдельно взятого стула. Стулу, как и украинскому зомби – пофиг, если его сломают, сожгут, распилят – и столь же пофиг ему, если вообще никаких стульев на Земле не останется. Ну, будут на табуретках сидеть или на коврах – впрочем, и этот вопрос тоже вне компетенции стула.

То есть под предлогом и прикрытием предельного раскрепощения человеческой личности либеральная демократия прямо и очевидно, на наших глазах пришла к отрицанию и уничтожению этой самой личности.

Прощайте, Монтень, Кант и Маркс, здравствуйте, рефлекторные духи собачек академика Павлова!

Вы этого ещё не видите?

Ну, так оглянитесь вокруг! Оглянитесь сегодня, сейчас, потому что завтра уже может быть поздно…