Проза о потерянном паспорте

Одним из самых распространенных тезисов, доказывающих необходимость существования того или иного института в рамках государства, является его функциональность, встроенность в повседневную жизнь. У всего есть свои положительные и отрицательные стороны; неудобства компенсируются необходимостью; институт создан не на пустом месте, а для решения какой-либо проблемы; десятилетия его не вызывавшей открытого протеста истории не могут не свидетельствовать о том, что он востребован и необходим, — вот обычное объяснение существования немалого пласта нашей повседневной реальности, от ветеринарного контроля до паспортной системы. О том, что институты эти могут на поверку оказаться много моложе, чем выглядят, я уже предупреждал в предыдущей заметке. Впрочем, с солидными институтами, существующими века или по крайней мере многие десятилетия, аргумент о функциональности, слабый и сам по себе (не существует вечных проблем, не существует единственно верного способа решения конкретной проблемы), почти всегда употребляется неуместно. Именно для таких институтов характерна постоянная смена задачи, к решению которой они приспособлены государством. Поскольку я как раз не могу найти, куда задевал общегражданский паспорт, попробую показать, как менялся «функционал» паспортной системы только за последнее столетие.

Итак, то, что достают из широких штанин. Попробуем перечислить, для чего именно может быть необходим паспорт гражданина Российской Федерации обладателю российского гражданства. Необходим с точки зрения самого человека, а не государства — понятно, что простой инструкцией Роспотребнадзора можно сделать паспорт необходимым документом для посещения бани, но мы не об административных фантазиях. Паспорт нужен для совершения большинства серьезных сделок (удостоверение контрагенту того, что Вы — именно тот, кем себя объявляете), удостоверения семейного статуса («штамп в паспорте»), получения ряда гражданских прав (доступ к правосудию, к праву избираться и быть избранным) и полицейского контроля (полицейский розыск и профилактика правонарушений). Наконец, загранпаспорт нужен для выезда за пределы РФ и возвращения обратно: можно было бы заменить паспорта на нечто иное, какие-нибудь пластиковые карточки или водительские права, но иностранные государства паспорт все же требуют. Да и даже если внутри страны ID с фотографией будет заменять внутренний паспорт, какая разница?

Ни одна из этих потребностей не выдумана и, на первый взгляд, государство лишь предоставляет гражданам общедоступный и единообразный способ удовлетворять их в рамках концепции всеобщего равенства перед законом. Какая-то задача решается лучше, какая-то хуже, но сам принцип разумен. В этом свете паспорт — данность, против которой может протестовать лишь безумец или преступник.

Довольно удобно разбирать аргументы о «необходимости» паспортной системы в обратном порядке. Паспортная система в России существует в том или ином виде даже дольше, чем в соседней Европе, — минимум в течение пяти веков, и основной функцией паспорта или документа, аналогичного ему, была реализация права на перемещение и пребывание в определенной местности. Изначально паспорта были необходимы именно как разрешение для прибытия на определенную территорию для того, кто ранее там не жил: условно говоря, паспорт — это исходно дорожный документ на предъявителя, а не удостоверение личности (последнее также существовало: для «господствующих» сословий, например, — сертификат-грамота о дворянстве, университетский диплом, который удостоверял получение нового социального статуса, дающего право на определенные занятия, и т.д.). В этой связи, как считают историки, существование «внутренних» и «внешних» паспортов характерно для государств с обширной территорией, которые без паспортной системы не могли контролировать перемещения внутри своей территории, — это Российская и Османская империи и страны — их наследницы, а также Китай. В большинстве других стран паспорт — это документ исключительно для использования за границей.

Эта аргументация выглядела бы убедительно, если бы не несколько тонкостей. Например, в «Стихах о советском паспорте» Владимира Маяковского, написанных в 1929 году, речь шла о документе, без которого поэт ухитрился к тому времени триумфально объехать половину мира. Собственно, до 1924 года никакого советского паспорта у Маяковского, уже побывавшего во Франции, Германии, Латвии, не было — единообразное удостоверение личности РСФСР начало выдаваться с 1923 года, когда была ликвидирована старая паспортная система и одновременно аннулированы все действовавшие до тех пор внешние и внутренние документы на право передвижения. Мало того, до июня 1925 года не существовало и единообразного порядка пересечения границ СССР. Сами по себе «серпастые-молоткастые» загранпаспорта единого образца, выдававшиеся НКВД, появлись лишь в начале 1926 года. Триумфальный визит в Америку в 1925 году Маяковский совершал по бумаге, принципиально отличавшейся от описанного «дубликата бесценного груза»: разрешение на выезд НКВД в 1917–1925 годах было совершенно невнятной бумажкой, выдававшейся по декрету ноября 1917 года, в свою очередь вводившего в стране систему выездных виз.

Наконец, Владимир Маяковский имел возможность на своем опыте наблюдать формирование общемировой системы иностранных виз в ее нынешней форме. Въездные визы, наследие XVII столетия, с 50-х годов XIX века стали стремительно отменяться — сначала это произошло в Германии, затем в Италии, затем — по всему миру. В 1922 году, когда Маяковский впервые выехал из СССР, послевоенная система виз по всей Европе работала, как Бог на душу положит, — как правило, для перемещения они были не нужны: первая конференция Лиги наций на эту тему состоялась в 1920 году и ни к чему разумному не пришла. В 1927 году, впрочем, единые требования к визам и паспортам Лига наций уже утвердила практически в нынешнем виде, и Маяковский столкнулся с этим в Берлине. Впрочем, и тогда паспорт как документ рисовался каждой страной по своему образцу. К единообразной форме его привели не политики, а авиаторы — в 1980 году это сделала Международная организация гражданской авиации (ИКАО), которой требовалось обеспечить компьютерное сканирование реквизитов паспорта любой страны в любом аэропорту мира. До этого паспорта могли быть написаны от руки, что в реальности и происходило.

При этом внутри страны Маяковскому в тот момент паспорт был просто не нужен: впервые он был объявлен единым документом, удостоверяющим личность гражданина СССР внутри своей страны, три года спустя «Стихов о советском паспорте», в 1932-м. Впрочем, это была лишь декларация о намерениях, окончательно же внутренний паспорт СССР стал обязательным для каждого гражданина СССР лишь с 1 июля 1975 года.

Но «сплошная паспортизация» длилась пять лет — а значит, все без исключения граждане СССР имели паспорт своей страны лишь с 1981 по 1991 год.

О причинах этого знают более или менее все, интересовавшиеся вопросом. Паспортная система с 1932 года (а на деле — еще раньше, с 1925 года по всей стране и с 1920 года — в крупных городах) использовалась властями СССР для контроля урбанизации (иными словами, недопущения крестьян, бежавших из колхозов, в города) и борьбы с развалом колхозного строя, а также для реализации программ переселения народов и враждебных классов в места не столь отдаленные. Впрочем, современному горожанину, как правило, сложно понять, как именно воспринимали эти ограничения советские крестьяне. Гораздо больше для понимания того, для каких именно целей тогда использовалась паспортная система, дает другая информация. Лишь в 1974 году из положения о советском паспорте был исключен пункт о фиксации «социального положения». А в 1955 году паспорта перестали выполнять роль трудовой книжки: до этого именно в них фиксировались места работы. Мало того, до 1949 года даже на «паспортизированной территории» паспорт не должен был храниться у его владельца: в ряде случаев, например в угольной промышленности, паспорт отбирался работодателем при поступлении на работу, взамен выдавалось спецудостоверение шахтера. Да и бессрочными паспорта СССР окончательно стали лишь в 1975 году: до этого большая часть этих документов имела ограниченный срок действия — десять, пять лет, один год.

Как же жили граждане страны Советов без документа, который сейчас кажется нам столь незаменимым? По-разному. Паспорт был для жителя СССР до 70-х весьма ценным докуметом в том смысле, что предоставлял простому советскому человеку большие, чем обычно, права на перемещение и выбор место жительства и работы. С 1959 по 1970 год, например, советский внутренний паспорт, вопреки сложившемуся позже мнению о принципиальной необходимости системы «двух паспортов», использовался как «заграничный». К нему прилагалось специальное разрешение-виза на выезд, этого было достаточно. А в социальном плане паспорт, напротив, был мало применим. Например, удостверять семейное положение паспорт СССР начал лишь в 1939 году (и, разумеется, лишь для тех, у кого паспорт был). До этого в советские паспорта «штампик», удостоверяющий брак, вообще не ставился (а в удостоверения личности ставился по желанию — для признания брака было достаточно отдельного свидетельства).

Наконец, до войны паспорт мало подходил и для удостоверения личности: до октября 1937 года советское законодательство не предусматривало в паспорте фотографий его владельца — именно по этой причине в эпоху становления Советской власти была столь распростране подделка документов. Но и для более поздних времен «фокусы» с паспортами были много проще, чем сейчас, — положение об обязательной замене паспорта по достижении определенного возраста вступило в силу лишь в 1968 году. До этого, впрочем, смена паспорта раз в несколько лет была обыденностью для горожанина — массовые замены паспортов проводились в СССР едва ли не каждое десятилетие. Что, кстати, не мешало создать в СССР довольно эффективную систему полицейского сыска — для поиска и уголовных, и политических преступников.

Аргумент о том, что уголовный розыск не может работать без единой паспортной системы, разбивается о тот факт, что в 1944–1950 годах органы внутренних дел ежеминутно сталкивались с таким документом, как временное, сроком на полгода, свидетельство гражданина, выдававшееся в случае утраты документов (для послевоенного времени — обычное явление) по личному заявлению обратившегося в НКВД-МВД, без проверок. Не мешало происходящее и выборам во всевозможные Советы — и фальсификации этих выборов тоже не мешало.

На фоне сверхжесткого контроля документов в СССР паспортная чехарда, официально закончившаяся лишь на излете советской власти, очевидно, не позволяла гражданам считать краснокожую паспортину тем, чем она стала в РФ, — единообразным и всеобщим документом, который необходимо иметь при себе всякому гражданину старше 16 лет. Впрочем, так ли необходимо сейчас единообразное удостоверение личности? Могу сказать по личному опыту — отсутствие российского паспорта в 90-х годах никак не мешало жить и работать в России. Да и сейчас большая часть установлений, диктующих необходимость иметь в кармане дубликат бесценного груза, имеет сугубо государственное происхождение. Например, невозможность доступа к банковскому счету иначе, как при наличии внутреннего паспорта, — установление Банка России 2005 года, ранее банки РФ отлично обслуживали граждан и по загранпаспорту (а кое-где — и по водительским правам). Поразительно, но удостоверения личности в сделке не требует даже Гражданский кодекс: он лишь устанавливает, что в гражданские правоотношения гражданин вступает под своими именем и фамилией (и отчеством, если есть — в современном внутреннем паспорте РФ, например, графа «отчество» факультативна), но не указывает, как гражданину надлежит доказывать другой стороне сделки, что он — это он.

Ничего удивительного в этом нет: паспортная система меняла свои функции за последние два века десятки раз, и при принятии кодекса законодатели осознавали, что незыблемости ее ждать не приходится. К тому же, если две стороны сделки устраивает данный способ удостоверения личности — зачем им мешать? Пусть Винни-Пух подписывает контракт с Пятачком, даже если Винни-Пух по паспорту Вениамин Пухвериадзе, а Пятачок — Василий Полтинник: главное, чтобы их устраивала степень защиты своих активов.

Взаимоотношения же с государством вполне возможны и без документов. Даже сожжение моего паспорта никак не помешает и не поможет МВД в случае чего меня искать и найти. В конце концов, Комиссариату внутренних дел в 1923 году ничто не помешало провозгласить: владение удостоверением личности государственного образца — право гражданина, его удобство, но не его обязанность. Этот принцип даже в СССР просуществовал девять лет (он работает в большинстве стран мира, не увлеченных тотальным контролем за гражданами), и это не помогло и не помешало государству заниматься и коллективизацией, и индустриализацией, и построением развитого социализма, и строительством ГУЛАГа.

Именно поэтому описания страшного будущего электронных паспортов и тоталитарной электронной слежки за каждым гражданином в мире со стороны всесильных государств не вызывают особого доверия. Скорее всего, требование «всеобщей паспортизации» в обозримом будущем будет снято с повестки. С меньшей вероятностью функции паспорта вновь трасформируются — и вновь будет казаться, что эта система разумна, является «обоснованным злом во благо» и посему должна существовать вечно.

P.S. Паспорт так и не нашелся. Ну, и черт с ним.