Фултонская речь Черчилля и лицемерие Сталина — Путина

100-летию Февраля и Октября, 60-летию XX съезда и Венгерской национальной революции, 25-летию краха СССР и 3-летию Майдана посвящается

В этом году, как известно, исполнилось 70 лет с момента официального начала «холодной войны» между сталинским СССР и западными «демократиями». (Извиняюсь, что пишу об этом с таким запозданием.) Следует отметить, что сама эта периодизация спорна: 1946 год можно считать и продолжением старого многовекового противостояния России и Запада, серьёзно обострившегося после Октябрьской революции 1917 года и временно «замороженного» перед лицом общего врага сначала в 1933—1939 годах, в период курса на «коллективную безопасность», и затем в 1941 году. При этом следует иметь в виду, что и в 1941—1945 годах плохо скрытое противостояние между союзниками по «антигитлеровской» коалиции продолжалось: подобно тому как до этого, в 1939—1941 годах, сталинская Россия совместно с гитлеровской Германией растерзала Польшу, добивалась взаимного истощения англо-французского блока и Германии (и добилась таким образом поражения Франции, о чём Кремль сам же потом и пожалел) и затем вынудила Англию в одиночку воевать с Германией, — теперь уже англо-саксонские страны переложили на Москву главную тяжесть войны. Уже отсюда видно, что все стенания ватников про «пиндосов, не открывавших второй фронт», — не более чем лицемерный каприз. Но многие забывают, что был и случай, когда Россия и Америка действовали вместе против Англии, сорвав так называемый «балканский план» Черчилля.

Новым в середине 1940-х годов было скорее появление самого термина «холодная война». Что касается дальнейшей судьбы этого империалистического конфликта, то здесь также не всё однозначно. В 1990—2000-е годы правящие клики России и Америки уверяли весь мир, что «холодная война» завершилась. Но в этом же пыталась убедить всех и советская пропаганда хрущёвско-брежневского периода [1]. Сегодня уже очевидно, что «холодная война» никогда не прекращалась; она время от времени затухала лишь с тем, чтобы через некоторое время вспыхнуть с новой силой. Однако для нас гораздо важнее другое обстоятельство.

Как известно, Кремль ещё со сталинских времён утверждает, что начало «холодной войне» положила Фултонская речь Черчилля. Этот тезис российской пропаганды ещё более сомнителен, чем официальная датировка года начала «холодной войны» или заверения в её окончании. Выступление Черчилля в американском Фултоне состоялось, как известно, 5 марта 1946 года. Между тем, ещё почти за месяц до этого, 9 февраля, Сталин в речи накануне «выборов» в Верховный Совет СССР заявил о неизбежности второй мировой войны и новых войн:

«Было бы неправильно думать, что вторая мировая война возникла случайно, или в результате ошибок тех или иных государственных деятелей, хотя ошибки безусловно имели место. На самом деле война возникла, как неизбежный результат развития мировых экономических и политических сил на базе современного монополистического капитализма. Марксисты не раз заявляли, что капиталистическая система мирового хозяйства таит в себе элементы общего кризиса и военных столкновений, что ввиду этого развитие мирового капитализма в наше время происходит не в виде плавного и равномерного продвижения вперед, а через кризисы и военные катастрофы. Дело в том, что неравномерность развития капиталистических стран обычно приводит с течением времени к резкому нарушению равновесия внутри мировой системы капитализма, причем та группа капиталистических стран, которая считает себя менее обеспеченной сырьем и рынками сбыта, обычно делает попытки изменить положение и переделить «сферы влияния» в свою пользу — путем применения вооружённой силы. В результате этого возникают раскол капиталистического мира на два враждебных лагеря и война между ними.

Пожалуй, можно было бы избегнуть военные катастрофы, если бы была возможность периодически перераспределять сырье и рынки сбыта между странами сообразно с их экономическим весом — в порядке принятия согласованных и мирных решений. Но это невозможно осуществить при нынешних капиталистических условиях развития мирового хозяйства» [2].

Правильный сам по себе тезис, как видим, был использован Сталиным для первой — правда, осторожной, если не сказать трусливой, — идеологической вылазки против своих недавних союзников, Англии и Америки. Стоит ли удивляться, что на «безадресную» критику Сталина в адрес Запада спустя месяц последовал куда более резкий ответ Черчилля. Лишь спустя шесть лет, когда «холодная война» давно уже разгорелась, Сталин сделал оговорку о том, что война между Западом и Советским Союзом маловероятна [3]. Но главарь российского империализма по-прежнему лелеял несбыточные в тех условиях надежды на войну между самими странами Запада [4]. Но дело в конце концов не в этом. Независимо от того, хорош или плох советский строй, характер войны, в том числе и «холодной», не определяется тем, кто её начал. Специально для коммунистов Ленин в помощь:

«Вопрос о том, какая группа нанесла первый военный удар или первая объявила войну, не имеет никакого значения при определении тактики социалистов» [5].

Над вопросом о зачинщиках любой войны существуют более повелительные критерии, особенно когда этим зачинщиком оказывается сам Кремль. Если советская система — это хорошо, то тогда и надо начинать с того, что Черчилль — враг советской власти. Если же советская система — это плохо, как об этом не раз заявляли и Ельцин и Путин, тогда какие претензии к Черчиллю, выступившему с критикой СССР?

Ещё важнее следующее обстоятельство. Сталин в своём интервью газете «Правда» по поводу Фултонской речи Черчилля ничтоже сумняшеся заявил, что «установка господина Черчилля есть установка на войну, призыв к войне с СССР». Сегодня, когда советской цензуры больше нет и текст речи Черчилля доступен в России любому желающему, совершенно очевидна нелепость этого сталинского обвинения. У Черчилля таких призывов НЕТ. Фокус тут заключается в том, что Осёл народов перепутал КРИТИКУ советских порядков и советской внешней политики с ВОЙНОЙ против Советского Союза.

Но это ещё не всё. Сталин отождествил своего недавнего союзника, Черчилля, с Гитлером:

«Гитлер начал дело развязывания войны с того, что провозгласил расовую теорию, объявив, что только люди, говорящие на немецком языке, представляют полноценную нацию. Господин Черчилль начинает дело развязывания войны тоже с расовой теории, утверждая, что только нации, говорящие на английском языке, являются полноценными нациями, призванными вершить судьбы всего мира. Немецкая расовая теория привела Гитлера и его друзей к тому выводу, что немцы как единственно полноценная нация должны господствовать над другими нациями. Английская расовая теория приводит господина Черчилля и его друзей к тому выводу, что нации, говорящие на английском языке, как единственно полноценные должны господствовать над остальными нациями мира... Но нации проливали кровь в течение пяти лет жестокой войны ради свободы и независимости своих стран, а не ради того, чтобы заменить господство Гитлеров господством Черчиллей» [6].

А теперь давайте обратимся к самому Черчиллю. И снова мы ничего подобного у него днём с огнём не найдём. У Черчилля таких тезисов НЕТ.

Итак, сталинская демагогия разоблачена.

Конечно, между призывами и делами — дистанция огромного размера. Мы меньше всего склонны забывать, что это относится и к Черчиллю, восхвалявшему ту самую «демократию», где на каждого «демократа» приходилось и приходится теперь некоторое число колониальных рабов [7]. Именно к такой империалистической «демократии» впоследствии приобщились и взращённые советской властью российские либеральные обыватели, у которых, как известно, демократия заканчивается там, где начинается украинский (финский, балтийский, кавказский, сирийский) вопрос. Нельзя ни в коем случае забывать и то, что именно Черчилль в 1919 году был вдохновителем «похода четырнадцати держав» с целью восстановления в России царского режима (разумеется, под вывеской какой-нибудь «демократической республики», опирающейся на генеральские штыки и казацкие нагайки) и помогал — в меру собственных интересов — Колчаку, Деникину и Юденичу, мечтавшим о восстановлении старой «единой неделимой» царской России.

Но кому неизвестно, что этот же порок — разрыв между словом и делом — был в ещё большей степени присущ Сталину, построившему на костях народов «коммунизм», при котором на каждого «коммуниста» приходилось некоторое число наёмных рабочих и тех же колониальных рабов из Украины, стран Балтии, Кавказа и Средней Азии, а затем и завоёванных в 1945 году стран Восточной Европы?

Главное же заключается в том, что Сталин, демагогически обвиняя Черчилля в утверждении англо-саксонской исключительности, забыл про собственный «тост за русский народ», сделанный им менее чем за год до Фултонской речи Черчилля:

«Я хотел бы поднять тост за здоровье нашего советского народа и, прежде всего, русского народа.

Я пью, прежде всего, за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза.

Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне общее признание как руководящей силы Советского Союза среди всех народов нашей страны.

Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он — руководящий народ, но и потому, что у него имеется ясный ум, стойкий характер и терпение» [8].

Нечего и говорить, что недалёкий горный осёл, заигрывая с националистическим чванством русского обывателя, оказался не в состоянии предвидеть, что станет с этими «ясным умом, стойким характером и терпением» русского народа через 40 лет, как не предвидел он и собственное развенчание спустя каких-нибудь 10 лет после пресловутой «великой победы». Между тем, крах СССР предвидели все, кроме сталинцев.

Таким образом, речь Черчилля даёт не больше, если не меньше оснований для обвинений в «англо-саксонском расизме», чем речь Сталина — для обвинений в великорусском шовинизме. Сталинское лицемерие бьёт в глаза во всей своей неприглядности.

Таким образом, Сталин начал дело развязывания войны с расовой теории и утверждения, что только люди, говорящие на русском языке, являются полноценной нацией и призваны господствовать над всем миром. То, что сам Сталин при этом имел нерусское происхождение, значения не имеет, ведь ещё Ленин говорил:

«Известно, что обрусевшие инородцы всегда пересаливают по части истинно русского настроения» [9].

Современным коммунистам, этим гнуснейшим выродкам российского империализма, не мешало бы помнить и другие слова Ленина:

«Одно дело необходимость сплочения против империалистов Запада, защищающих капиталистический мир... Другое дело, когда мы сами попадаем, ХОТЯ БЫ ДАЖЕ В МЕЛОЧАХ, в империалистские отношения к угнетаемым народностям, подрывая этим совершенно всю свою принципиальную искренность, всю свою принципиальную защиту борьбы с империализмом» [10].

Слова Ленина не столь категоричны, как того требует реальный опыт СССР. Ещё хуже то, что в практической политике Ленин сам отклонялся от выраженного им правила: достаточно напомнить, что он уже с 1918 года начал силком втаскивать угнетённые Россией народы в новую советскую империю. Но правильность приведённых строк несомненна. Борьбу с империализмом нужно начинать с себя, а не с соперника, который, видите ли, посмел оспорить «право» России на Украину, Кавказ или Сирию. Поэтому, когда Сталин кликушествовал о том, что «нации проливали кровь в течение пяти лет... не ради того, чтобы заменить господство Гитлеров господством Черчиллей», он забыл в этот список включить себя.

Народы, — ответим мы Сталину и его недобитым последышам, — воевали не за то, чтобы заменить господство Гитлеров господством Сталиных или Путиных. Мир убедился в этом уже при жизни Сталина, когда в 1948 году титовская Югославия вышла из подчинения Москвы, после чего сталинцы завопили, что в Югославии власть захватила «фашистская клика Тито» (о чём, уже начиная со времён Хрущёва, Россия стыдливо старается не вспоминать). Как видим, когда в 2014 году Кремль точно так же заголосил про «киевскую фашистскую хунту», он не придумал ничего нового: он действовал по всё тем же сталинским методичкам. Можно представить, как рашисты будут краснеть и тупить глазки завтра, когда им припомнят их сегодняшние высказывания о Майдане и АТО. Это, разумеется, ни в какой мере не означает, что мы солидаризируемся с титовской кликой, которая действительно была фашистской, в отличие от Украины. Мы ни на миг не забываем, что Югославия сама была региональной империалистической державой и тюрьмой народов (это было маленькое подобие сначала царской России, затем СССР) и вела подрывную деятельность против соседних стран, прежде всего Албании (которая впоследствии, уже после смерти Сталина, также порвала с Москвой, и притом гораздо решительнее, — тогда как Югославия снова пошла на гнилой компромисс с Кремлём, не порывая в то же время и с Западом). Но данный эпизод интересен и в другом отношении: раскол Советского Союза и Югославии вскрыл полную несостоятельность старой панславистской легенды об единстве интересов русских и сербов. У этих последних тогда оказалось гораздо больше общих интересов с англичанами и американцами, которые напичкали Югославию теми самыми кредитами, за нежелание расплатиться по которым спустя полвека Сербия и получила натовские бомбы. Известное дело: за красивую жизнь нужно платить.

Едва ли есть необходимость особо распространяться о таких событиях, как восстание рабочих Восточной Германии (1953 г.), Венгрия, Чехословакия, Афганистан, падение Берлинской стены, развал Варшавского договора, крах СССР и последующие военные конфликты на территории бывшей советской империи. Все эти события ознаменовали полное моральное крушение сталинизма на международной арене.

Последним подтверждением того, что народы воевали за свою независимость, а не за замену гнёта Запада гнётом России, служит непрекращающаяся с 2011 года освободительная война сирийского народа против российского империализма и его марионетки Башара Асада. Наконец, то, что Кремлю уже никогда не удастся запугать угнетённые им народы жупелом «загнивающего Запада», в очередной раз показала украинская национальная революция 2013—2014 годов, известная под названием Майдан. Очевидно, для полного подтверждения всей этой истины российским империалистам во главе с Путиным не хватает одного: участи Гитлера. Но ещё не вечер, господа.

Герман Ахметшин.