ДЖЕРАРДБАТЛЕРОТЕРАПИЯ

Эта история приключилась с моей давней приятельницей. Все в ней абсолютно достоверно и имело место быть.

…Она возвращалась из Анталии домой, в уже начавшую замерзать Россию. Ей было за что похвалить себя и чем гордиться: эпопея с покупкой дома, переселением родителей, устройством дочери в анталийский колледж, обустройством, включавшим почти полную меблировку, подключением всего, что только можно и следовало подключить для полноценной жизнедеятельности дома,  и, наконец, получением вида на жительство - завершилась.

Сидя в аэропорту Ататюрка в Стамбуле в ожидании рейса на Санкт-Петербург, она сама не могла поверить в то, что она с этим справилась. Ценой сильного нервного напряжения и приближения к тому краю, за которым следует либо потеря здоровья в той или иной форме, либо приобретение особо циничного отношения к жизни. Что, впрочем, тоже равносильно психическому нездоровью.

Обо всем этом она рассеянно размышляла, пристроившись в одном из кафе в международном терминале и попутно проверяя корпоративную почту. Да, она просто супер – за 2.5 часа ожидания своего рейса она ответила на кучу деловых и не совсем писем, проверила 4 контракта и даже успела посмотреть новости и состояние погоды в Питере.

Она все предусмотрела, впрочем, как всегда. В самолете она успела поспать, поесть, посмотреть забавную семейную комедию и, когда самолет приземлился, она была собранна и деловита. Как всегда.

В аэропорту ее встречал….нет, не муж. Человек, с которым она была в весьма удачном и приятном браке, был в очередной длительной командировке. Поэтому ее встречал таксист, с которым она познакомилась незадолго до отъезда в Турцию  - меланхоличный, интеллигентный и в целом приятный человек.

Слушая внезапно разоткровенничавшего таксиста – «ну, вы знаете, моя первая ведь была балериной….но мужчиной меня сделала одна действительно очень талантливая актриса…я ведь служил в свое время в театре….у нас все было замечательно с ней целых 2 года…я не могу долго без женщин, вы знаете…да, нынешняя моя подруга во мне души не чает и ухаживает за мной, как за ребенком….а теперь я в дурацком положении, вы же понимаете….чувствую себя полной свиньей….как я могу отказать моей бывшей подруге или нынешней – они же женщины….и теперь, уходя из дому, я как придурок, лихорадочно вспоминаю, убрал ли я простыни, полотенца и расческу одной перед приходом другой….и, представляете, в каком аду я теперь существую с этими женщинами….я вообще-то осознаю вполне, что я – алокоголик…..не знаю, как свою волю собрать в кулак…в церковь не хожу, но каждый день на ночь обязательно молюсь….», она то и дело искренне и заливисто смеялась над перипетиями изливавшего ей душу малознакомого мужчины или сочувственно кивала и хмыкала. Все было просто и забавно. И все – как всегда. Пробки на кольцевой, сырость и промозглость питерского воздуха, безнадежная серость и мгла наверху, внизу и вокруг.

Хорошо, что она научилась рационально тратить энергию в путешествиях – втащив чемодан на 4 этаж, войдя в квартиру, подключив электроэнергию, газ и воду, она, не переодеваясь с дороги, вышла из квартиры, предварительно поставив ее на охрану и захватив лишь права, документы на машину, ключи от квартиры и кредитки, и с приятным возбуждением села в свою машину.

«Ну, здравствуй, жеребенок, - прошептала она, вставляя ключ в зажигание и посылая воздушный поцелуй рулевому колесу, -  вот я и вернулась. Как ты здесь без меня?....». Уезжая в Анталию, она вынуждена была оставить машину во дворе почти на 3 недели, чего никогда прежде не делала, и волновалась за своего «жеребенка». Ее отношения с японским седаном были почти мистическими. Мистическими были обстоятельства покупки,  неожиданные финты «жеребенка» в виде нечаянного обнаружения на 3-м году «эксплуатации» особой и специальной кнопочки, включающей и отключающей лампочку в бардачке, его способность оставаться чистым и сияющим в самую слякотную и мерзопакостную погоды, и его поразительная надежность и понимание этой женщины за рулем. Он ни разу 4 года их совместного «романа» не подвел свою амазонку. В снегопад и гололед он четко держал колею шипованной резиной, и это позволяло ей нестись по набережным Питера, обгоняя осторожно семенящих на шинах-липучках или всесезонной резине внедорожники.

Мысленно пробежав по списку продуктов, которыми необходимо заполнить холодильник, она завела двигатель. Все заработало  идеально, так, словно «жеребенок» и не стоял сиротливо без дела 3 недели. «Красавчик!, - сказала она вслух, погладив рукой руль, - ты мой герой!». И затем включила радио.

Музыка вообще играла в ее жизни колоссальную роль. В свое время она закончила музыкальную школу по классу фортепиано. Педагоги прочили ей большое будущее профессиональной пианистки и убеждали ее и ее родителей в том, что, если она не продолжит развивать свой талант, и не поступит в музыкальное училище, а затем и в консерваторию, мир потеряет…ну и бла-бла-бла.

Вообще-то она всегда мечтала изучать языки и заниматься чем-нибудь, обязательно связанным с языками. Уже в школе она очень неплохо владела английским и немецким, самостоятельно по учебникам прошла программу 1 курса иняза и стала потихоньку говорить по-испански. Лингвистические способности были унаследованы ею по материнской линии, и она знала, что сможет освоить столько языков, сколько пожелает, при этом особо не утруждаясь. Ей лишь не хватало времени, как она думала.

Когда встал вопрос о «выборе пути», родители, которых она очень любила и чьим мнением дорожила, сказали ей просто и ясно:  «Доченька, подумай, что тебя ожидает в так называемом искусстве или после ИнЯза. И тот, и другой мир очень жесток. Талант или даже гениальность играют далеко не главную роль в достижении успеха на этих поприщах.  Счастья быть замеченными, обласканными продюсерами и публикой, или возможности устроиться в МИД или ООН в качестве переводчика удостаиваются далеко не все. Сможешь ли ты работать простым концертмейстером или переводчиком чьих-то глупостей в каком-нибудь издательстве? – а ведь даже эти перспективы тоже реализуются далеко не всеми… Ты должна прочно стоять на ногах. Мы не всегда будем рядом с тобой. Настанет день, когда ты останешься одна на один с этим миром… Я буду молить небо, чтобы к тому времени у тебя был надежный и хороший муж (полу-всхлипывание мамы)…почему бы тебе не подумать о профессии врача?....да, это тяжкий хлеб и очень далекий от гармонии и эстетики, которые ты так любишь. Но это – верный хлеб. Ты не будешь ни от кого зависеть и всегда, при любых обстоятельствах будешь востребована. Люди болеют и будут болеть, и врачи будут нужны всегда….» .

Черт! Она не хотела быть врачом.  Да, ее интересовала генетика и в какой-то степени хирургия. Но стать врачом и при том на всю оставшуюся жизнь?!....

В сомнениях, она посоветовалась со знакомым музыкантом-евреем, который был их соседом, закончил в свое время московскую консерваторию, играл в самых разных больших и маленьких симфонических и камерных оркестрах, а в описываемый момент времени зарабатывал тем, что обучал шалопаев, в том числе и ее брата, игре на гитаре. Он был вечно уставший, помятый, обросший и сильно сутулился. Выслушав ее, он посмотрел ей в глаза, грустно улыбнулся уголками губ и сказал: «Девочка, спроси себя, сможешь ли ты жить, если не станешь музыкантом, пусть даже в деревенском самодеятельном оркестре пенсионеров. Если сможешь – будь врачом. Музыкантом, художником, писателем или актером следует стремиться быть лишь в одном случае – когда ты знаешь, что если ты не будешь играть или писать, - ты просто умрешь».

В результате она стала врачом. Возможно, это и было к лучшему. Ей понравилось. Хотя, если говорить откровенно, она так и не смогла перебороть свою брезгливость и не смогла свыкнуться ни со страдающими телами пациентов, ни с отвратительными запахами нездоровых людей и больниц.

Ах, да, - о музыке… так вот, музыка была в ее мире почти всем. Если бы ее поставили перед выбором,  она, не колеблясь, сделала бы его в пользу слуха. Пожертвовав зрением, которое у нее начало портиться  еще в детстве и к 20 годам она уже носила очки с очень толстыми линзами.

Поступив в университет на медицинский факультет, она вдруг стала солисткой университетского поп-бэнда и отдавалась душой  (в свободное от занятий и дежурств в клинике время, разумеется) репетициям, выступлениям, писала песни и даже исполняла их соло в студенческих клубах.

И, хотя, ее таланты были загублены не до конца, она все время чувствовала, что предала себя и свои мечты. Вот так. За несколько сребреников.

Тем не менее, жизнь ее складывалась вполне удачно – если учесть те катастрофы, через которые прошла ее страна и ее сограждане. После развала СССР просто наличие работы уже было счастьем. А работа врача-исследователя, которым она стала благодаря знанию английского, с заработками, сравнимыми в то время с заработками топ-менеджеров госбанков, было просто Настоящим Счастьем и Огромнейшей Удачей.

«Какое счастье, золотая моя, что ты в медицине и зарабатываешь такие деньги, о которых рядовой учитель или инженер в нашей стране может только мечтать!», - восклицала периодически мама, а папа покряхтывал и кивал головой в знак согласия с мамой.

Ах, да, - еще было «удачное замужество». Обстоятельства знакомства, романа и отношений, завершившихся победными фанфарами марша Мендельсона, возможно, и интересны. Но не оригинальны. Как она говорит.

Самым удивительным фактом в ее пост-свадебной жизни было рождение дочери. Это был, как она повторяет, Подарок Судьбы. На нее обрушился такой шквал доселе незнакомых ей чувств – от безумной любви до парализующего страха за этот сгусток жизни, рожденный ею, - что все остальное, включая ее работу, мужа, родителей и социальные потрясения вокруг нее ушли на задний план.

Вот так прошла ее жизнь до того момента, когда она, вернувшись из этой поездки, включила радио в «жеребенке».

Пока двигатель прогревался, она, откинувшись на спинку сиденья, слушала музыку. Передавали хорошо знакомые и изумительные вещи – музыку и ее молодости (в 46 лет уже следует, видимо, так говорить: «музыка моей молодости»), и совершенно новые хиты. «Боже, как хорошо, что я здесь! Обожаю «жеребенка» моего – и музыка потрясающая!» Радио проиграло джингл и приятные голоса мелодично пропели «Радиооооодлядвоииииих». «Новое радио, - подумала она, - хорошо. Будет, что послушать и о чем вспомнить».

И, то ли от этой бодрящей и будоражащей музыки, то ли от начавшего тихо падать крупными хлопьями снега, ей вдруг стало так легко. Она почувствовала, как в ней закипает кровь, открыла зеркальце над рулем и увидела, как румянец окрасил ее щеки. «Мамма миа, я еще молода и чертовски привлекательна!»

И в таком поднятии духа она поехала за продуктами.

Это было начало того, что потом вылилось в джерардбатлеротерапию.

Поскольку ее муж находился в длительной загранкомандировке, она вынуждена была существовать в одиночестве. Нельзя сказать, что это ее сильно тяготило. У нее не было близких подруг (я даже не до конца понимаю, почему она решила поделиться своей историей именно со мной). Обычно она так уставала от разного рода общения, что считала счастьем уединиться и просто помолчать. Она совершенно не была светским человеком, не любила тусовки. Высшим наслаждением для нее было прослушивание классики в залах с хорошей акустикой и лучше, если это будет происходить в гордом одиночестве.

После возвращения из Турции она предвкушала полный отдых – «Еще бы! Я заслужила его как никто другой!». Она предвкушала  свободный режим, когда можно ложиться в 5 утра и дрыхнуть до появления опухликов вокруг глаз. Она предвкушала наслаждение ленью и бездействием. Она предвкушала ночные поездки в круглосуточный супермаркет за вдруг «срочно» потребовавшимся гелем для душа или бутылочкой красного сухого (лучше Мерло) – иначе чем же наслаждаться за поздним ужином (или очень ранним ланчем? Потому что никто не пьет Мерло за завтраком с овсяными хлопьями).

И все так и было. За исключением одного – она перестала получать от этого удовольствие…

 Случилась катастрофа: закончился очередной этап в ее жизни, время и мысли освободились. Все намеченное было выполнено. И на нее вдруг обрушилась пустота.

Планы, конечно, какие-то были. Накопить денег на поездку на Маврикий, например, или на ремонт квартиры и обновление обстановки. Однако все они вдруг потеряли для нее то значение, которое имели прежде.

Одиночество – коварная вещь. Оно заключает тебя в свои объятия внезапно, без предупреждения. И, как правило, не оставляет времени на подготовку. Оно начинает стискивать тебя, как удав, спокойно и неумолимо удушающий свою жертву, - а ты даже не осознаешь этого и только все чаще и чаще испытываешь необъяснимую сосущую изнутри тоску, ощущаешь невидимый железный обруч на своем сердце, начинаешь испытывать непонятное и необъяснимое смятение и, в качестве финального аккорда, – впадаешь в отчаяние от глупых мыслей о никчемности твоей жизни и беспросветности собственного существования.

Что и случилось с ней.  Впав в крутой вираж тотальной депрессии, она, устав от собственной роли супер-леди-которая-может-решить-все-проблемы-сама решила «забить на всем», и «плыть по течению». Вспомнив весьма кстати китайскую премудрость, гласившую: «Сидя терпеливо на берегу реки, можно дождаться, когда мимо тебя проплывет  труп твоего врага». Имея ввиду при этом собственную депрессию.

Это ее «сидение на берегу» должно было заполняться хоть каким-нибудь развлечением. И она выбрала добрый и проверенный способ – просмотр всего подряд из домашней видеотеки и последних и не очень новинок, скачанных из интернета.

Вот таким образом она «открыла» для себя Джерарда Батлера.

Тот, кто сможет объяснить, какая химия лежит в основе наших психо-эмоциональных процессов, почему увиденное случайно лицо или выражение глаз совершенно незнакомого или, напротив,  давно знакомого человека способно взбурлить нашу кровь и заставить нас почувствовать «дыхание Вселенной», - тот сможет показать нам Бога.

Она вяло приняла решение посмотреть, так уж и быть, этот пресловутый «Законопослушный гражданин». Почему бы и нет.  Ее мало интересовал актерский состав или режиссер. Прочтя сюжет, она согласилась «продвинуться» на уровень «следящей за новинками».

И она попалась.  Все произошедшее она не в состоянии объяснить.

Чем дальше разворачивалось действие фильма, тем пристальнее она всматривалась в актера, игравшего главного героя – а им, как вы помните, был как раз Джерард Батлер. Фильм закончился, герой погиб. Мораль истории была понятна и исчерпана. Но спусковой механизм уже был запущен.

Она посмотрела фильм сразу повторно.  Она попала под магию ДБ.  Ей хотелось бесконечно наблюдать за ним, за его движениями на экране, и, более всего, за игрой его «изумительных, нет, не смейся, - просто непередаваемо завораживающих глаз».

Сказать, что она влюбилась в ДБ – не сказать ничего. Если вы хотя бы раз в жизни испытали Страсть, вы поймете. Страсть, всепоглощающая, занимающая объектом этой Страсти все мысли, фантазии, желания и даже веру Страждущего.

Она залезла в интернет, нашла все, что можно было найти о ДБ. Она скачала все фильмы с его участием, даже те, где его роль сводилась к весьма непродолжительному появлению в поле зрительского зрения. Она узнала (или думала, что узнала:  чужая душа - потемки) все о его жизни, привычках, пристрастиях, увлечениях проч. и проч.

Кто-то сказал бы, что она влилась в многомиллионные толпы фанатов ДБ. Но она полагала иначе. И имела на то полное право, поскольку не унижала ни себя, ни своего кумира, низводя всю суть обожествления до слезливо-сопливого «ой, девочки, я просто не могу как я схожу с ума от него» и плотоядного-слюнявого обсуждения на многочисленных интернет-форумах фанатов в какую шапочку вчера был одет кумир, замеченный на байке в районе такой-то авеню ЭлЭй, или спал ли он уже с такой-то или еще нет.

О, нет, она была выше всей этой шелухи и банальности– она ведь была умной, зрелой и достойной (имелось ввиду достойной своего кумира ДБ) женщиной.

Она сама не заметила, как ДБ стал неотъемлемой частью ее жизни. Она разговаривала с ДБ мысленно, причем на английском. Она освоила особенности шотландского акцента и, разговаривая с ДБ в своих мыслях, а иногда и вслух, делала это с шотландским акцентом….И когда она смотрела как ДБ, который, давая очередное интервью, нечаянно переходил с американского прононса  на родной шотландский, она посмеивалась и мысленно ободряюще говорила ему: «Давай, малыш, не тушуйся, они съедят все, что ты скажешь. Потому что ты – Великолепный».

Она скачала фильмы с ДБ и пересмотрела их всех в оригинале, на английском. Она могла теперь узнать все оттенки его «чудесного тембра, глубокого, бархатного, обворожительного и сексуального до томительного щекотания внизу живота»…

Она чуть не умерла от необъятной любви к царю Леониду-ДБ, от негодования и  возмущения  вероломством и трусостью предателей и от страха и неизбывного горя в связи с преждевременной героической кончиной Леонида-ДБ… «Боже, он, ведь, наверное, был даже моложе меня!»…

Заработав себе еще одну неизлечимую сердечную рану после просмотра Аттилы-ДБ, она подняла всю доступную информацию об этом персонаже во всех источниках и вскоре была очень глубоко осведомлена об истории, этногенезе, лингвистических особенностях гуннов. И неизбежно пришла к выводу о том, что большая часть шотландцев и ирландцев, равно как и исландцев – потомки в том числе и тех самых гуннов, которые пришли под предводительством Великого и Прекрасного Аттилы-ДБ на просторы тогдашней Европы, покорили ее и разбросали свои семена далеко вплоть до Гольфстрима.

Безусловно, и сам Несравненный ДБ также был одним из потомков Аттилы. Как же иначе? Ее интриговало, обнаружатся ли алтайские гаплотипы в его ДНК…Наверняка, решила она для себя.  

То, что она была не банальной поклонницей ДБ, а, вернее, вовсе не была ею, обнаруживалось в том, как изменилась ее жизнь с момента «потери головы от ДБ».

Сначала она проводила ночи и  утра за просмотром фильмов с ДБ, потом, когда она пересмотрела по нескольку раз их всех, она стала смотреть все, что когда-то пропустила по той или  иной причине – чтобы поддерживать в себе это потрясающее, дающее неисчерпаемую энергию интеллектуальное и эмоциональное (кто-то может прочесть «сексуальное» - пусть так) возбуждение.  Она открыла для себя Хита Леджера, она снова увлеклась Джереми Айронсом, мимолетно влюбилась в Гладиатора-Рассела Кроу, на некоторое непродолжительное время (о, ветреность женской души!) отдала было свое сердце блистательному Клайву Оуэну, она заново открыла для себя целый ряд замечательных актеров и актрис, которых когда-то смотрела раньше, но не видела.

Стоит ли говорить, что ДБ возвышался над этим Олимпом Иллюзий и Вдохновения, как Зевс. Несравненный, Великий и Сверхсексуальный.

Вы говорите – это все секс и сексуальные ментальные, и не только, энергии и инстинкты? Да, безусловно. Но только ли это?

Что-то стало ее подпитывать изнутри. То, на что раньше ей требовались время, силы, и проч. “if and when”, стало происходить с легкостью. Вдруг, оставшись одна в большой квартире, в которой раньше кучковались она сама, муж, дочка и ее родители, она возобновила свои танцы – она всегда любила танцевать и в молодости (о Боже, опять! 46 лет…) даже слыла звездой тогдашних советских студенческих и аспирантских дискотек (в те времена никто не знал про танцпол). Она включала на полную громкость «Радиооооодля двоииих» и танцевала так, словно ей вновь 18, и никого изумительней и радостней ее на этом морском пляже Жизни нет. «Пинья колада бой»!

Она за недели вынужденного одиночества приобрела средиземноморский загар в солярии и вызывала восхищенные взгляды мужчин и завистливые – женщин в центре плавания, куда с радостью и великим удовольствием ездила дважды в неделю. Ей, к счастью, удалось сохранить стройность после беременности и родов, лишь слегка расширившись в бедрах и талии. Но и в свои 46 она еще могла воспользоваться платьями и брюками, которые она носила, когда ей было только 26. Дни, когда она не плавала, посвящались  танцам ….голышом… в пустой квартире или ходьбе на тредмиле.

И все это сопровождалось ее постоянным мысленным общением с Прекрасным и Неизбежным ДБ. И всегда – по-английски…. Через 3 недели такого интенсивного погружения в языковую среду – а погружение было практически полным, потому что она использовала родной язык, только выходя из своего прекрасного мира …за покупками, все остальное время она действительно проводила в англоязычной среде интервью, фильмов, песен, новостей и деловой переписки с коллегами и партнерами по бизнесу, она была вполне готова к сдаче, например, IELTS. Который когда-то, лет 5 тому назад уже сдавала с весьма недурственными результатами.

К концу второй недели жизни «под знаком ДБ» она обрела такую жизнерадостность, терпимость и любовь к миру, что одержала очень важную для нее победу: в бассейне она настолько очаровала хамоватую, угрюмую и озлобленную на весь мир гардеробщицу, которая принципиально, видимо, ни с кем никогда, ни при каких обстоятельствах не здоровалась и не прощалась,  что та, в конце концов, улыбнулась нашей героине в ответ на ее лучезарную, добрую улыбку, и даже разлепила свои тонкие синюшные губы для ответного «До свидания, всего вам доброго!»

О, черт! Как же она стала счастлива! Легка, как бабочка, добра, как фея.

Ее вдруг нашел давний коллега и предложил создать совместный бизнес. Почему бы и нет? На быстро организованных деловых встречах она произвела такое сногсшибательное впечатление, что контракты и проекты стали приобретать черты выгодной реальности.

Ее движения приобрели (вернее, вернули, после стольких лет в вынужденной роли «я женщина, которая пашет и на работе, и дома») легкость и плавность. Она вновь была пумой, то вальяжно лежащей на ветке, свесив хвост и лапы, то крадущейся в темноте к своей жертве. Ее белозубая (ах, да, она наконец, занялась своими зубами и привела их в полный порядок) и обезоруживающая улыбка парализовала водителей на соседних полосах и те уступали ей дорогу, словно кролики, загипнотизированные красотой глаз питона. Она улыбалась – и готовые сцепиться в схватке не на жизнь, а на смерть люди в очереди в банке или к кассе в супермаркете как-то сразу теряли желание «разорвать и уничтожить». Она неожиданно для себя стала Миротворцем. Для нее отворялись все двери и глаза людей.

О, да. Еще, она стала секси. «Я стала супер-секси – ты же видишь». Я видела. И восхищалась. У нее изменилась осанка, взгляд, она притягивала своей уверенностью, спокойствием, достоинством и еле скрываемым лукавством, прыгающим в зрачках ее больших карих глаз.

Она вспомнила свою любовь к музицированию, пригласила, наконец, настройщика, вспомнила все, что она играла когда-то: Шопена, старинные вальсы, математически изощренные и отточенные прелюдии и фуги Баха, графичные сонатины Гайдна, тающие фантазии Дебюсси, наивные рэгтаймы. И ей больше не требовалось “if and when” для того, чтобы сесть за пианино и музыкально помечтать и излить душу в импровизациях.

В довершение всего, она возобновила свои кулинарные опыты. Нет, пардон, это было не в довершение.  Это было походя.

Настоящим же апофеозом ее преображения в результате джерардбатлеротерапии  (по ее собственному определению) был ее рост в искусстве секса. Она посвятила «освежению памяти» и узнаванию новых (для нее) тонкостей не очень много времени – в конце концов, ей было 46 и за плечами были не только муж и семья, но и безумства в ночной степи во время летней студенческой практики или на пляжах теплых морей…  Когда ее муж, наконец, вернулся из длительной и изматывающей командировки, он обнаружил себя в роли благодатного объекта ее экспериментов. И, после недельного марафона, объявил, что он готов «быть ее рабом пожизненно».  

А что же ДБ? Он так и остался Бесценным, Главным и Несравненным Мужчиной Ее Жизни. На Олимпе. Не досягаемым ни для кого: ни для порыхлевших фанаток-домохозяек, ни для прыщавых девочек-подростков, ни для желтой прессы, ни для вращающихся в высшем обществе куртизанок в разных государствах и на разных континентах. Ни для кого. Включая и нашу героиню, увы.

И разве наша героиня не должна была чувствовать себя несчастной от неразделенной любви и неосуществимости своих тайных желаний?

Возможно, будь на ее месте кто-то другой, так бы и случилось.

Но вот что она сказала в заключение своего рассказа:

«То, что произошло со мной, я назвала Возвращением Страсти. Случайный образ, случайный взгляд, случайное движение тела на экране стало искрой, которая, пробежав по бикфордову шнуру моей усыхавшей души, вызвало взрыв. Взрыв Страсти. К мужчине, к жизни, к собственному телу и, в конечном счете, к собственной душе. В свое время я успешно удушила в себе Страсть. И занималась этим регулярно, идя на бесконечные прагматичные компромиссы с собой, с семьей, с социумом…И едва не погибла в душевном бесплодии…. Боже, какое счастье, что я встретила ДБ! Он страстен в любом своем жизненном проявлении.  …Знаешь, это смешно, наверное, когда 46-летняя умудренная жизнью и опытом женщина вдруг теряет бесповоротно голову и влюбляется в виртуальность…Но именно это вернуло мне Страсть к Жизни.»

Поэтому, дамы и господа, вива Джерард Батлер, который, наверное, просто умер бы, если бы не Играл!

Вместе с ним, вива всем тем, кто способен вернуть в наши жизни настоящую Страсть. К тому, что мы делаем, чего жаждем и к чему стремимся.

Вива и всем нам, кто еще не умер для Страсти и готов начать все заново.

Страсть – вот что движет и Жизнью, и Успехом. И делает нас по-настоящему счастливыми,  одаривая нас способностью Жить Страстно.

И столь же страстно фантазировать, могла бы я добавить иронично. Но, к счастью, эта история, приключившаяся с моей приятельницей – сплошная достоверность.

От начала и до конца.