Бальмонт воспел нераздельное православие

…Константин Бальмонт писал:

«Небо, носящее имя Сварога,

Небо, верховная степь голубая,

Небо, родившее Солнце, Даждьбога,

Как хорошо ты в ночах, засыпая».

И он же:

«Одна есть в мире красота:

Любви, печали, отреченья

И добровольного мученья

За нас распятого Христа».

Что говорят об этом историки от литературы? Как правило, ничего кроме: Бальмонт метался из крайности в крайность… то ему христианство нравилось, то язычество, то вдруг опять христианство… поэт… увлекающаяся натура… то у него об одном писать вдохновение, то о другом… 

Но это домыслы. Или что-то там со слов современников, которые тоже могли домысливать.

А ведь вообще-то хаотичен поэт-маньерист. Он — да — мечется, как водомерка на поверхности формы.

А Бальмонт был поэт-символист. А символизм это глубина, это грань эзотерика/философия… Достаточно вспомнить философию Алексея Лосева о символе, как делается понятно, что адепт символизма едва ли может быть натурой поверхностной.

Да и по переписке Бальмонта вряд ли скажешь: душой метался. Конечно, были какие-то повороты внутреннего пути, но скорей прослеживается восходящая спираль, а у такой спирали есть ОСЬ.

И осью этой вполне правомерно видеть – нераздельное православие.

Особенно если вспомнить у Бальмонта цикл стихов «Тени богов светлоглазых». Он посвящен в основном тем богам, которых почитали на острове Рюген (Русин) в храмах Арконы (см. о нем проникновенную статью Северины Сталь) и Кореницы...

На сайте Института богословия Русской Северной Традиции СВА - текст лекции полностью