Реформа образования и раздваивающийся Путин

Странное ощущение возникает, когда читаешь стенограмму встречи Председателя Правительства Российской Федерации В.В.Путина с преподавателями и родителями учеников средней школы №1060 10 ноября 2010 года. Помимо процедуры вручения приза лауреату конкурса на звание «Лучший учитель года», В. В. Путин провел совещание по разъяснению проводящейся в стране бюджетной реформы. Отсюда длинный заголовок, обозначающий суть встречи: «Переход к новым методам хозяйствования дает возможность не только оперативно и самостоятельно распоряжаться финансовыми ресурсами и направлять их на повышение заработной платы, но и принимать решения по поводу того, сколько и куда нужно направить для развития самой системы образования».

Чем больше читаешь стенограмму, тем больше возникает впечатление, что на встрече присутствует не один, а два Путина.

Один Путин верно говорит, что государство должно нести на себе финансовое бремя ответственности за деятельность учреждений образования: «государство должно нести 100-процентную нагрузку за содержание и развитие образования». Он даже видит опасность в том случае, если будет разрешено всестороннее добровольное финансовое участие родителей в образовании. Такая добровольность очень быстро может превратиться в обязательность. Мы видим в лице Владимира Владимировича мудрого правителя, глубоко разбирающегося в вопросах образования, пекущегося о том, чтобы все социальные права граждан были соблюдены.

Однако затем в диалоге возникает совсем другой Путин. Он недоволен сметным финансированием, из-за которого заработанные школой деньги изымаются в бюджет. Но еще больше он недоволен тем, что выделяемые по смете деньги не зависят от количества учеников в школе: «А по смете всё равно шуруют и шуруют, сколько бы у вас ни училось. И потом изымают, изымают опять в бюджет эти деньги».

В. В. Путин почему-то думает, что если в школе мало детей, то это - плохая школа, и наоборот. Конечно, бывает и такое, когда школа пользуется дурной репутацией, и родители стремятся устроить своих детей в другие школы. Но, как правило, это связано с последствиями низкой рождаемости в лихие 90-ые и 2000-ые. Если в стране демографический провал, то и школы становятся малочисленными. Разве в этом есть вина школы? Скорее уж вина верховной власти. И по сути, следуя «передовому» методу финансирования - нормативному, когда «деньги идут вслед за учеником», школы будут расплачиваться за плоды общей политики в стране.

«Второй Путин» этого не понимает. Он приводит пример Тюменской области, где в бытность губернаторства С. С. Собянина был введен нормативный подход: «На 50% выросла зарплата учителей». Но за счет чего же произошел такой рост? «Второй Путин»: «Автономные учреждения получают право оптимизировать трудовой коллектив, то есть выбрать такое количество учителей в школе, которое, по мнению руководства школы, является оптимальным для достижения качественного результата - получения качественного образования детей. ... Значит, любой директор может сказать: «Знаете, я сокращаю количество ставок, а высвобождающиеся деньги направлю на повышение заработной платы остающимся учителям». У вас так и сделали, да, Сергей Семёнович? Они так и сделали в Тюмени. И, соответственно, за счёт этого тоже, за счёт экономии на коммунальных расходах, за счёт того, что они получили дополнительные средства от внеклассной работы, ещё какой-то работы, получили внебюджетные средства плюс оптимизировали численный состав - все эти средства направили на повышение заработной платы учителей».

Что означает на деле «оптимизация численного состава» - это означает, что люди за повышение зарплаты должны больше работать. Это означает вышвыривание на улицу зачастую учителей далеко не пенсионного возраста, это означает и понижение цены рабочего часа оставшихся при работе учителей. Но ведь есть предел нагрузки преподавателя! Неужели это и есть прогресс? Неужели вот так и мыслит Правительство - я вам зарплату не буду повышать - изыскивайте сами внутренние ресурсы, оптимизируйте самих себя. Это уже не логика мудрого правителя, а безответственный подход временщика. А как «оптимизироваться» сокращенным учителям? Видимо. «Второго Путина» эта проблема не особенно беспокоит.

Присутствовавшая на встрече председатель профобъединения работников образования и науки Г. И. Меркулова верно заметила: «За что Вы критикуете образование? За неэффективность использования бюджетных средств, откуда потом делаются выводы, что у нас 200 тыс.

лишних учителей. Но у нас дефицит учителей сейчас всё больше проявляется по очень широкому спектру предметов».

Но «Второй Путин» ее не слышит: «Что касается дефицита учителей - согласен, дефицита у нас нет. У нас есть проблема, связанная с демографией... Мы примерно знаем даже, сколько у нас будет в школах, сколько у нас будет в вузах, - это очевидный факт. И мы не должны делать вид, что мы этого не замечаем. Нравится нам это, не нравится - это как солнце встаёт, так и будет. И мы должны быть к этому готовы и должны знать, как нам поддержать людей из числа профессорско-преподавательского состава в широком смысле, во всей школе (и в высшей, и в средней школе). Мы должны знать, чтобы быть готовыми ресурсы выделить для этого, заранее предусмотреть, переподготовку организовать, понять, где люди найдут себя и так далее. Может быть, выделить дополнительные деньги на то, чтобы сократить количество учеников в школе и сохранить на своей основной работе основное количество учителей при меньшем количестве учеников в школе, - это тоже вариант. Их много вариантов. Но мы вместе с вами (с профсоюзами) должны заранее об этом подумать».

Обращаясь к родителям, С. С. Собянин, в свою очередь, уточнил, что преимущество нормативного финансирования заключается в том, что оно позволяет больше вознаграждать хороших учителей: «Когда мы оцениваем качество учителя, о котором мы говорили, мы оценили: учитель лучше, хуже. Но толку дальше от этого нет, премий нет, премиального фонда нет. Финансируется так: у учителя есть награды какие-то, есть старший работник - ему больше, у этого меньше стаж - ему меньше платят. Это, конечно, надо учитывать. Но помимо этого есть ещё и фонд премирования, который должен учитывать качество, воспитание, организацию деятельности. И этим фондом вместе с директором вы, теперь уже как заказчики, должны сами участвовать в распределении денег. Вы же чётко знаете: кто-то грубит на уроках, кто хамит, кто-то нормально к детям относится. Это не означает, что нужно всем распределять, но участвовать, высказывать своё мнение должны».

Господин Собянин не понимает, что отдавая премиальный фонд в распоряжение дирекции, он тем самым поощряет произвол и субъективизм директоров. Примеров этому несть числа. А если учителей будут премировать за хорошие оценки учеников, то это создаст соблазн завышения оценок. Что и отметила Г. И. Меркулова: «Мы всё время говорим об эффективности: эффективность, качество, надо оценивать, от этого зависит сегодня зарплата. Пытаемся вводить стимулирующие выплаты, но у нас практически сегодня нет каких-то общих научно-обоснованных подходов того, что такое эффективность... Сейчас у нас вот ЕГЭ. Мы с вами прекрасно понимаем: ЕГЭ - это не абсолютная оценка эффективности качества работы учителя. Там столько составляющих!.. Я понимаю, что это очень сложно, потому что труд учителя имеет отложенный результат. Мы не можем себе позволить то, что было в 1970-1980-е (кто больше пятёрок поставит), вернуться к этим ошибочным вещам. Давно было признано, что этого нельзя делать. А у нас ведь есть субъекты, где качество работы учителя оценивается по тому, сколько он четвёрок и пятёрок поставит. Сегодня необходимо очень серьёзно вернуться и разработать какие-то оптимальные, насколько это возможно, ориентиры для всех, потому что оценка должна в данном случае быть очень приближенной. Могут быть какие-то особенности, но основы научные должны быть».

«Второй Путин» приветствует нормативно-подушевой подход, ставящий многие образовательные учреждения в тяжелое финансовое положение, проводит «оптимизацию», ведущую к массовой безработице бюджетников, соглашается с таким способом стимулирования работы бюджетников, который основан на волюнтаризме руководителей учреждения и способствует очковтирательству. Все это явно противоречит тезису «Первого Путина»: «государство должно нести 100-процентную нагрузку за содержание и развитие образования». Это противоречит и объективной необходимости сохранения кадрового состава педагогов - творцов «человеческого капитала» - самого главного богатства страны. Это, наконец, демонстрирует некомпетентность власти, не понимающей специфики бюджетной сферы и специфики экономического поведения в этой сфере.

Таким образом, «Второй Путин» явно не тянет на роль мудрого государственного деятеля. Так какой же Путин настоящий - первый или второй?