Виктор Шендерович «Особое мнение» 01.12.2016 года

На модерации Отложенный

    https://youtu.be/bv8gzAy37ro О.Журавлева― Добрый вечер. Это программа «Особое мнение». У нас в гостях Виктор Шендерович, писатель и журналист. Здравствуйте.

В. Шендерович― Добрый вечер.

О. Журавлева― Владимир Путин сегодня к вам с посланием обратился. И в частности сказал: «Если кто-то считает себя более продвинутым, — ведь это к вам, правда, — более интеллигентным, с уважением относитесь к другим людям. Считаю неприемлемой встречную агрессивную реакцию».

В. Шендерович― Отлично.

О. Журавлева― И вообще пообещал, что государство будет жестко реагировать на вандализм и нарушения закона.

В. Шендерович― В километре от того места, откуда он ко мне обращался, его министр культуры, по совместительству глава военно-исторического общества предложил россиянам вытирать ноги о портрет Гозмана. Это к вопросу, да, входит Рогозин в этот военно-исторический совет. Вот его служивые люди предложили россиянам прямо с видом на Кремль вытирать ноги о Гозмана. О его портрет. Это к вопросу об уважении к человеку, о толерантности, обо всем этом. Послание получилось не длинным. Как все заметили. В этот раз. Выговорился, видимо, в прошлые 20 лет, или сколько там – 17. Сколько он там посылает.

О. Журавлева― 13.

В. Шендерович― Да. Коротенький денек получился, — как сказано в старом анекдоте про блондинку и попугая. Сейчас я попробую это процитировать. Близко к тексту. Все помнят, когда Бегемот закончил свое занимательное повествование, все хором воскликнули «вранье», а Воланд сказал, что самое интересное в этом вранье, что это вранье с первого до последнего слова. Вот собственно комментарий к этому 16-минутному посланию. Что там он? – улучшили здравоохранение? Вранье. Рост промышленности – вранье. Успехи в образовании – вранье. Потребовал, чтобы к 20-му году темпы роста превысили общемировые. Я сколько себя помню, Путин все повышает темпы роста.

О. Журавлева― ВВП.

В. Шендерович― Как сказано у Жванецкого: Жора, вы еще за то не отсидели, что опять горячитесь. Путин еще передо мной не отчитался за прошлое вранье, за прошлые провалы. Каждый год чего-то обещает.

О. Журавлева― Но он же вам говорит продвинутым и более интеллигентным: с уважением относитесь к другим людям. Плохо сказал?

В. Шендерович― Я с огромным уважением попробую к нему относиться, когда он станет частным лицом. И скроется вон. Тогда можно говорить об уважении. Пока что он должностное лицо, он ест мой хлеб в большом количестве, спит на моем диване и учит меня родину любить, делает мне замечания. И ни разу ни отчитался передо мной.

О. Журавлева― А чем грозят конкретным деятелям культуры вот эти реплики?

В. Шендерович― Какие реплики?

О. Журавлева― По поводу того, что надо посдержаннее быть. Это какой-то намек…

В. Шендерович― Какие намеки после Немцова. Какие намеки. Намеки это можно было говорить в эпоху раннего разгона НТВ. Что это намек. В первом, втором году еще можно было говорить о намеках. Хотя уже тогда было поздно. После третьего года после Ходора уже говорить о намеках неприлично. Сейчас в 17-м годе, а в будущем году он пересечет отсечку где-то осенью, брежневскую отсечку. В следующем году он пересечет брежневскую отсечку руководства. Если это недоразумение по фамилии Медведев исключить из подсчета…

О. Журавлева― Зачем сейчас хорошего человека пнули.

В. Шендерович― Нет, секундочку. Иногда случается пнуть и хорошего человека, но это не тот случай, Оля, был. Так вот, 18 лет будет абсолютной власти. Брежнев был 18 лет и сколько там с октябрьского пленума до ноября и один месяц примерно. 18 лет и месяц. Вот мы засечем, с 9 августа 1999 года надо посмотреть по календарику, когда у нас эти «сиськи-масиськи» наступят уже совсем. Когда он пересечет брежневскую…

О. Журавлева― А вы этого ожидаете?

В. Шендерович― Нет, медицина у нас, по крайней мере, кремлевская в отличие от нашей на высоком уровне.

О. Журавлева― Вот.

В. Шендерович― Поэтому не заговариваться он будет еще долго, и радовать нас этими посланиями может еще долго. Тем хуже для нас. Пока что можно констатировать, что сплошное вранье, прямое в глаза. Уже давно никто не может возразить. Как он сказал? — необходимость улучшения инвестиционного климата делового. Как раз после ареста Улюкаева. Это очень кстати. А весь деловой…

О. Журавлева― Улюкаев никакой не бизнесмен.

В. Шендерович― Конечно, просто его арест чрезвычайно улучшил инвестиционную привлекательность РФ.

О. Журавлева― Нет, с коррупцией мы должны бороться. Только без шоу. Он попросил: пожалуйста, меньше шоу.

В. Шендерович― Я уже выучил это все наизусть. За предыдущие 17 лет. Братцы мои, когда мы по поводу инвестиционного климата, когда эти мантры произносятся параллельно с тем, что Сечин хозяйствует в казне, а все как коллективный Павленский, все либералы сидят с зашитыми ртами и молчат, а иногда просто вопрос решается арестом. Ну можно еще сколько-то времени бухтеть об улучшении инвестиционного климата. Пока что раз за разом уезжают, уезжают, и чего-то как-то особенно не слишком возвращаются.

О. Журавлева― Но Шендеровича никто не трогает.

В. Шендерович― Я не улучшаю инвестиционный климат здесь.

О. Журавлева― Это плохо.

В. Шендерович― Я не определяю улучшение или ухудшение инвестиционного климата. Определяют другие люди, вот статус Гуриева, место Ходорковского и так далее. Алексашенко, Ясина статус. Или у нас вместо Ясина Сечин. Тогда это другой инвестиционный климат, не обессудьте. А балаболить да, можно еще, пока медицина не начнет отказывать, можно продолжать эти послания к народу. Народ сидит уже в анабиозе давно, лежит с раскрытой варежкой. В эту варежку можно уже класть что угодно. Но прошу обратить внимание, с энтузиазмом как-то уже напряженка.

О. Журавлева― Кстати, многие отметили, что очень миролюбивое послание. Что все про внутренние проблемы. Хорошие слова про волонтеров.

В. Шендерович― А про внешние еще что-то, сейчас у нас переходный период, мы не понимаем, с кем мы воюем – с Океанией или Евразией. У нас завтрашняя газета: один наш лучший друг воюет с другим нашим лучшим другом, а третий лучший друг пришел к власти и хрен знает чего от него ждать в Америке. И сейчас пока некоторое затишье.

О. Журавлева― Это временно вы считаете.

В. Шендерович― Сейчас определимся с содержанием завтрашних газет. Немедленно будут уничтожены все вчерашние. И народ опять счастливо пойдет воевать, с кем ему скажут. А пока тишина. Поэтому такое короткое послание – нечего сказать-то. Это не я первый заметил. Это как-то все сразу сказали: опа! — а сказать-то и нечего. Потому что подробно про внутренние дела ну как-то не хочется. Я его понимаю.

О. Журавлева― Но вообще здравомыслие, отсутствие агрессивности это же хорошо. Мы же такого хотим президента. Разве нет?

В. Шендерович― Ну какого мы хотим президента, мы подождем, когда медицина просядет и тогда поговорим о том, какого мы хотим президента. Пока эта медицина не просядет, у нас другого президента не будет. По крайней мере, от власти он не уйдет. А с чем сравнивать. Если сравнивать с предыдущими какими-то посланиями, когда были прямые призывы к погромам фактически. Объявление гражданских войн, когда на митинге на Поклонной горе. Просто: все, кто против меня – враги. Ну если сравнивать с острой фазой – то да, сейчас притих немножко. Набирается сил. Все-таки не молодой человек.

О. Журавлева― А вы сами-то не устали это все слушать?

В. Шендерович― А я не слушаю. Чего же я с ума сошел. Я заглянул в Интернет – вот мне все тут тезисы выложены. Все цитаты.

О. Журавлева― Вдруг вас обманули.

В. Шендерович― Нет, я смотрю в те места, где не обманывают. Я же не Первый канал смотрю.

О. Журавлева― Всех обидел Шендерович. Несмотря на все призывы Владимира Владимировича. «Кстати, Борис Немцов не мешал, а помогал развитию России, — считает Рамзан Кадыров. «Убийство политика совершили враги страны», — сказал глава Чечни.

В. Шендерович― Со вторым могу согласиться заявлением. Увидеть этого врага России Рамзану Кадырову легче всего, просто подойти к зеркалу и внимательно вглядеться в эти милые толерантные черты. Кстати, к вопросу о толерантности. Вот его истинное отношение, уважение к толерантности и правам человека…

О. Журавлева― Про Рамзана Кадырова в следующей части поговорим.

В. Шендерович― Я про Путина. Рамзан Кадыров у нас же не частное лицо. Правда.

О. Журавлева― Я хочу все-таки развернуть цитату из Кадырова. Потому что вы не осознаете всей глубины того, что произошло. «Борис Немцов не мешал, а помогал развитию России. Убийство политика совершили враги страны». Именно так глава Чечня ответил на вопрос, следит ли он за расследованием дела Немцова. «Такие люди как сегодняшние оппозиционеры нужны», — заключил Кадыров. Что случилось с Кадыровым?

В. Шендерович― Я не знаю. Я только знаю, что после этого не перестал быть убийцей. А что с ним случилось, почему именно он это сказал, что он покурил перед этим или что ему сказали из следственных органов, может быть это уже такой крик о том, что это не я. Не знаю, понятия не имею. Даже гадать не буду.

О. Журавлева― Но знака никого в этом нет. Ничего не произошло нового, интересного.

В. Шендерович― Может быть, что-то произошло, гадать об этом бессмысленно. Что-то произошло, потому что текст нетиповой для этого лесного гиганта. Но нетиповой. Но что именно – не знаю.

О. Журавлева― Хорошо, не будем гадать. Просто запишем, галочку поставим, что было и такое.

В. Шендерович― А через какое-то время сверим хронологию, посмотрим, что в этот момент произошло. Это скоро выяснится.

О. Журавлева― Вот что еще произошло. Есть история про шпионаж. Гражданка России Оксана Севастиди приговорена к 7 годам заключения по обвинению в госизмене. Поводом для уголовного преследования послужили несколько sms-сообщений, которые она в 2008 году посылала, увидев передвижение техники в сторону Грузии. Писала в Грузию соответственно. Своему другу. Осуждена она была уже достаточно давно, 3 марта 2016 года было рассмотрено дело. Мы это узнали от адвоката Ивана Павлова.

В. Шендерович― Значит очередной политический заключенный. Совершенно очевидно. Ясно. Недвусмысленно прямо, даже уже… Не придумали же ей, ее же посадили не за какое-то вымышленное воровство или неуплату налогов. Ее посадили за то, за что хотели посадить. За то, в чем она провинилась. Посылать танки на территорию чужого государства можно, эксперимент следственный показывает, что это можно, а предупреждать своих друзей о том, что танки другого государства идут к вам, это государственная измена. Развязывать войну это можно. За это никто не несет никакого наказания. А предупреждать о ней своих друзей, что идет война, — преступление. Это к вопросу о том, в какой стране мы живем, и чего стоят все эти бла-бла-бла путинские сегодня. Вот и все.

О. Журавлева― Но может быть просто еще сигнал не получен. Просто в марте 2016 года по-другому к этому относились. И просто судья еще не получил новых сигналов. Может быть действительно уже нацелены…

В. Шендерович― Конечно, сегодня вечером судья изучит послание и сделает себе харакири. Не сомневаюсь даже. Через неделю проверим.

О. Журавлева― На самом деле, какие методы работают. Помните же историю с Давыдовой, она один в один такая же. Тот же адвокат Иван Павлов ее защищал.

В. Шендерович― Работают методы общественного давления. Вот и все. Если 15 человек будут защищать эту женщину, то ничего не изменится. Она так и будет сидеть. Пока не сдохнут те, кто ее сажали и потом еще некоторое время будет сидеть кстати. Пока машина раскрутится в противоположную сторону. А если все встанут как-то более-менее дружно, я помню, что за Давыдову встали довольно дружно и через очень короткое время все-таки заткнулись следственные органы. Спустили на тормозах. Сейчас судьба этой женщины зависит от того, как мы впишемся, мы все, в ком квартирует совесть, впишемся за ее судьбу. Если не впишемся, она будет сидеть. Вот и все.

О. Журавлева― Скажите, пожалуйста, а всегда работает это общественное давление?

В. Шендерович― Оно работает, работает, так или иначе. Другое дело, что Путин никогда не признает, что что-то сделано под давлением общественности. Конечно, нет. Он дистанцируется как всегда, потом выйдет во всем белом и будет бороться с перегибами. Как делали все тираны. С Цезаря известна эта технология: разделять и властвовать. Да, он выйдет через какое-то время, когда сочтет нужным, во всем белом и сделает замечание. Если сочтет нужным. Если потребуется либерализация, иллюзия либерализации.

О. Журавлева― А вот для чего может потребоваться либерализация? От нее польза есть какая-то?

В. Шендерович― Ну конечно, так он пытается с 2014 года, совсем стать графом Монте-Кристо не получилось, никакого русского мира нет. Никакого Донбасса нет, никакой дороги до Крыма нет. И так далее. Все это лопнуло. Но при этом санкции есть, экономика в заднице, с Западом так или иначе надо как-то договариваться. Но сейчас сильная пруха опять внешнеполитическая. И не исключено, что… Европа совершенно расколота и так далее. И не исключено, что он имеет основания думать, что он проскочит. Да, на этот случай показать, что он не зверь, что с ним можно договариваться. Лукашенко играет еще дольше, чем Путин. 20 лет. 22 года играет Лука. То он тиран, то он вдруг отпустит всех, то он закрутит, то открутит. То он был последний тиран Европы, то после 2014 года батька говорит: кто-кто последний тиран Европы. Вдруг уже с ним разговаривают. Он отпустил политзаключенных. Тот же самый батька. Тот же самый упырь. Но в своих тактических интересах туда-сюда.

О. Журавлева― В жизни тиранов мы наблюдаем, как они меняются, считаем мы их тиранами…

В. Шендерович― Они не меняются. Меняется тактика.

О. Журавлева― А общество-то как меняется?

В. Шендерович― Общество деградирует, разумеется.

Под тираном общество деградирует, что мы наблюдаем во всяком обществе, сидящем долгое время под тиранами. Деградирует очень опасно. И самый большой ужас наш сегодняшний заключается в том, что никаких рациональных оснований для мирного нетурбулентного, я хотел сказать кровавого, но может быть так – нетурбулентного выхода из этой ситуации просто нет. Потому что мы не вспомним историй, чтобы из авторитарных, тоталитарных, закупоренных агрессивных режимов выходили мирным способом. Все национальные излечения проходили, извините, после поражений военных. Что у России с Японией в 1905 году, что у Германии со всем миром.

О. Журавлева― А 1991 год был как раз таким?

В. Шендерович― Нет. Но 1991 год был, там сдохла система, она сама сдохла. Идеология давно сдохла, и в течение последних нескольких десятилетий все это разлагалось. И когда кончилась еда, оно само рухнуло. И там уже не было сил сопротивляться у системы по большому счету.

О. Журавлева― У нас такой перспективы сейчас нет?

В. Шендерович― Нет, потому что за путинское 15-летие выращено очень взвинченное, озабоченное этой идеологией поколение. И аналог этой великой России, и аналоги наши не в брежневском застое, разумеется, а в гитлеровской Германии наши все аналоги, братцы мои. Если бы я как-то влиял на обучение в школах, сегодня надо ввести углубленное изучение Германии 30-х годов. Углубленное как шаг за шагом, не одномоментно было. Как шаг за шагом они спускались в ад. Как шаг за шагом цивилизация превращалась в агрессивную стаю. Народ. Как это происходило шаг за шагом. Сегодня надо это просто нам изучать. Чужая болезнь виднее. На чужом примере виднее просто, как это все происходило. Я боюсь, что сегодня говорить об обществе у нас просто нельзя.

О. Журавлева― Почему? Когда общество обсуждает…

В. Шендерович― Кто-то обсуждает?

О. Журавлева― Историю с палачами, надо или не надо привлекать к суду.

В. Шендерович― Кто это обсуждает?

О. Журавлева― Те же люди, которые Давыдову спасали.

В. Шендерович― Да, совершенно верно. Секундочку, на 140 миллионную аудиторию, назовем это мягко, существует тыщ так, сколько скажем оптимистично – сто, двести?

О. Журавлева― Не бывает, чтобы все общество было едино.

В. Шендерович― Правильно. Совершенно верно. Есть люди, их огромное количество, удивительно, что они есть, я горжусь, что я современник очень многих.

О. Журавлева― А вот те люди, которые в Магадане на мемориале в память жертв политрепрессий написали «Сталин жив», — их больше?

В. Шендерович― Нет, тех, которые пишут, наверное, не больше. Но это люди транслируют государственную политику. Потому что Сталин жив.

О. Журавлева― То есть вообще ничего не соврали.

В. Шендерович― Они не соврали ни разу. Сталин конечно жив. Плохо спится палачам по ночам. Вот и ходят палачи к палачам. Галич, полвека назад. Мы там же.

О. Журавлева― В студии Виктор Шендерович, писатель и журналист, который с наслаждением прослушал выпуск новостей о том, что у нас теперь новая доктрина внешней политики прекрасная. Что в Чечне вообще отлично все.

В. Шендерович― Надо дождаться все-таки завтрашних газет по поводу Океании, с кем воюем, с кем нет.

О. Журавлева― С Украиной мы дружим.

В. Шендерович― Пока мы с тобой сидим в эфире, опа, щелчком – уже дружим. А чего там 10 тысяч трупов, а фиг, не было ничего. Дружим. Ладно. Я хотел тебе одну байку рассказать. Меня навел Рамзан Ахматович Кадыров, своим «отсоветовал», что он не может приказывать, он советует. Тоже мы наблюдаем просто превращение в отца Сергия Рамзана Ахматовича. Потому что просто сплошное благородство. Интеллигентный человек. Он приказывать не может, он советует. Не торговать спиртным. На территории Чеченской республики. Я вспоминаю лет 15 назад, когда несколько раз меня пытались пригласить на концерт в Минск, тогда еще здесь можно было, но в Минске уже нельзя было. И каждый раз организаторы несколько раз одна и та же формулировка, на третий раз я ее сказал, они сказали «да». За две недели до концерта звонили, говорили: знаете, нам позвонили из администрации президента и отсоветовали. Мне очень нравится этот глагол «отсоветовали».

О. Журавлева― Кстати, совсем недавно это прозвучало. Когда Путин отправил в отставку чиновников за то, что они вопреки рекомендациям избрались в академию наук.

В. Шендерович― Не советуем же. Ладно.

О. Журавлева― На самом деле жизнь налаживается.

В. Шендерович― Налаживается. Стремительно на наших глазах.

О. Журавлева― Почему вы не верите в хорошее?

В. Шендерович― Я как раз верю в хорошее. И просто предпочитаю, вера в хорошее сопровождается твердым отличением хорошего от плохого. Поэтому я предлагаю убийц и лжецов замаркировать и больше не прислушиваться к тому, что говорят лжецы и не интересоваться мнением убийц, пока, по крайней мере, они не в зале суда.

О. Журавлева― У нас огромное количество людей, которые в зал суда не попали.

В. Шендерович― Совершенно верно.

О. Журавлева― Которые в лаврах и орденах прекрасно на персональные пенсии отправились в мир иной, и все было хорошо. Чего сейчас ковырять историю с палачами. Истории конкретные личные – да, мы понимаем. Человеку было важно узнать, кто виноват в смерти предка.

В. Шендерович― Да.

О. Журавлева― А на всеобщем уровне надо ковырять, чтобы каждый узнал, что дедушка делал.

В. Шендерович― А что значит ковырять. Во-первых, мне было очень интересно, я залез в этот список, знаешь зачем? Чтобы посмотреть, нет ли там моих однофамильцев.

О. Журавлева― Правильно.

В. Шендерович― Именно для этого. Не для того чтобы найти следователя. Я знаю фамилии следователей, которые занимались моим дедом. И у меня нет задачи найти их родственников и что-нибудь с ними сделать. Поэтому эти все крики: ай, сейчас будут преследования, раскол нации. Ничего этого не будет. Арсений Борисович Рогинский, глава «Мемориала» не будет поджидать в подъезде потомков тех следователей, которые его пытали. Допрашивали.

О. Журавлева― А кто-то будет.

В. Шендерович― Нет, не будут.

О. Журавлева― Почему?

В. Шендерович― На этот случай есть полиция, для того чтобы… А для национального согласия, если есть что-то обнадеживающее, на самом деле хорошее, что произошло, то это переписка Дениса Карагодина, томского журналиста с внучкой одного из палачей. Которая написала ему покаянное письмо. Вот. Это все то же самое, о чем врут наши власти, но по-настоящему. Вот они скрепы, вот они семейные ценности, вот она общая история. Вот она, гордость за Россию. Изменяющуюся. В которой внучка может извиниться перед… А у нее фантастическая история, я забыл имя это замечательной женщины, у нее один дед репрессирован, а другой палач. Вот Россия.

О. Журавлева― Таких случаев полно.

В. Шендерович― Полно. И вот она, и почему с ужасом полез. Шендера нашел среди…

О. Журавлева― Шендеровича не нашел.

В. Шендерович― Полез, конечно, за этим. И это если есть на что-то надежда, то на то, что мы осознаем себя потомками и тех, кто убивал и тех, кого убивали. И просто ведь Денису ничего не надо…

О. Журавлева― Он хотел говорить о суде, что эти люди должны быть признаны преступниками.

В. Шендерович― Они, не их внуки, не их правнуки. Они – да, должны быть признаны преступниками. Гораздо более тяжелый опыт по понятным причинам был у немцев. Я уже рассказывал, еще раз повторю. Первоначально денацификация происходила как бы под усиленным контролем американской администрации. Но через 15 лет американцы ушли. И судья, кажется, Бауэр, Медведев по-нашему, кстати, кажется, я не путаю фамилию. Который начал заниматься тем, чтобы разыскивать нацистских преступников и вытаскивать на свет божий вот всех этих тихих винтиков. Палачей. Рядовых палачей. Нюрнбергский процесс 15 лет назад миновал. Рядовых палачей, рядовых негодяев. И на него обрушились всей силой – оставьте в покое. У них дети, они старые. Дети, внуки, дайте умереть. Пускай умирают. Необязательно сажать даже. Но важно, чтобы мы знали, что это убийца. Чтобы убийца был назван убийцей. А не героем войны. Они же сейчас все ходят, без подробностей, они же от имени воевавших, от имени моего погибшего деда говорят все эти особисты сплошь и рядом. Как копнешь биографию, что это такое за ветеран. А вот такой ветеран. Они все ветераны. Так вот очень важно убийц назвать убийцами. И это очень важно и полезно. Для их детей и внуков. Очень важно и полезно. Это огромный опыт сострадания, сочувствия, это шанс. Либо мы загоняем это снова как сейчас в невроз, то есть мы говорим…

О. Журавлева― Невроза уже достаточно.

В. Шендерович― Нет, мы сейчас же его копим. Этот невроз. Ведь эти крики о том, что оставьте в покое, не трогайте людей. Это же чистый невроз. Это мы просто не хотим поглядеть в историю собственной болезни. Не хотим подойти к зеркалу. Нам не нравится то, что мы можем увидеть в этом зеркале и мы бьем это зеркало. Вот и все. А нужно и история Карагодина и этой замечательной девушки, вот если что-то обнадеживающее произошло в последнее время, то вот это. Это должно, может стать, не должно, что значит должно, это может стать массовым явлением. Если это станет более-менее хотя бы массовым, если почувствуется потребность в этом…

О. Журавлева― А она снизу может придти?

В. Шендерович― Вот. Снизу только и может. Сверху только распил бабла и бла-бла-бла. Хорошо рифмуются. Сверху только это и будет приходить. Другое дело, что когда это пойдет снизу по-настоящему мощно, то там наверху почуют запах нового бюджетного бабла и как с последним «Бессмертным полком» перехватят. Это другой вопрос. Пускай перехватывают. Это уже второй вопрос. Но конечно только снизу. Как можно приказать, в администрации президента найти Дениса Карагодина? Как ты себе это представила. В думе найти честного человека, в думе, который этим займется. Да нет же.

О. Журавлева― Да сменится ветер, там обнаружится огромное количество здравых, честных, благородных.

В. Шендерович― Нет, когда сменится ветер, если он сменится по-настоящему, то надо будет начинать с люстрации. Довольно повальной. Это будет очень драматичная…

О. Журавлева― Какой кровавый все-таки человек Шендерович.

В. Шендерович― Не с казней. Казни происходят сейчас. Бессудные. Казни. И противозаконные приговоры. Это сейчас. При не кровавых. А я, кровавый прошу, смиренно надеюсь совершенно на другое. На люстрацию. Чтобы палачи и негодяи и лжецы, и воры не имели права определять нашу судьбу. Вот и все. В 140-миллионной России не найдется нескольких тысяч умных, приличных честных людей? Если вы считаете, что не найдется, то кто русофоб? Я или вы.

О. Журавлева― Вы недавно говорили, что маловато приличных людей.

В. Шендерович― Тем не менее… Худших всюду большинство, это сказал Эпиктет до Путина в первом веке. Дело в том, повторяю, кто становится элитой. Если обществу хватит ума сделать элитой честных людей, образованных честных людей, то да, через какое-то время изменится да, как Конфуций предупреждал: власть — ветер, народ – трава. Народ радостно пойдет в эту сторону.

О. Журавлева― Но еще одна история, которую я вас просто не могу не попросить прокомментировать. Это, сейчас Путин говорил, что не надо делать шоу из антикоррупционных всяких мероприятий. А здесь просто шоу от начала до конца. История с французским автором и российским соответственно исполнителем. Скажите, пожалуйста, что это было?

В. Шендерович― Это все нормально. Как раз тут ничего особенно нового не произошло. Лох зашел в нашу саванну, со своим Жан-Жаком Руссо подмышкой типа права, типа… Пришел голенький в нашу саванну, в наш прайд. Мы сказали: опа, сам пришел. Съели. Чего удивительного. Лох. К нам пришел с законом. Ха-ха. В сбербанк в Москву. Пришел за законом.

О. Журавлева― Он почему-то решил, что он будет здесь миллион евро получать. Тоже нельзя быть таким наивным.

В. Шендерович― Совершенно верно. Он почему-то решил, что воровство будет здесь наказано. Вдруг. Вот он придет, и воровство будет наказано. Лох. С другой стороны, я уже писал об этом, заманить француза в Москву и здесь его поиметь, это национальная древняя русская забава. Я только  хочу заметить, что пранкер Вован, который как выяснилось…

О. Журавлева― Он везде участвует.

В. Шендерович― Да, вот…

О. Журавлева― Он даже переговоры с Лукашенко по-моему вел в какой-то момент.

В. Шендерович― Да, я хочу сказать, очень хорошо было бы, чтобы когда-нибудь обнаружилось, что во всем этом вообще виноват пранкер Вован.

О. Журавлева― И послание тоже он послал.

В. Шендерович― Что послание, войны развязывает, ворует, назначает негодяев на руководящие должности, лжет. Что это все был пранкер Вован. А мы вообще ни при чем. А Путин вообще чудесный интеллигентный человек. Просто от имени пранкер Вован делает разные мерзости…

О. Журавлева― Вместе с пранкером Лексусом.

В. Шендерович― Вот они на двоих во всем и виноваты. Это было бы, честно говоря, приятно узнать. Но боюсь, что это не совсем так. А еще это Пархоменко Сережа, наш с тобой коллега обратил внимание, что после этой истории можно зафиксировать просто, что эти пранкеры Вован и Лексус работают под заказ.

О. Журавлева― Да?

В. Шендерович― Ну как. В этой истории. Да. С адвокатом Добровинским, чья репутация сама по себе так хороша, что могла бы уже не увеличиваться. Не наращивать. Тем не менее, совершенно очевидно на будущее, чтобы мы просто поставили себе галочку: ага, эти ребята это не вольные художники, это люди, работающие под заказ. Будем это иметь в виду.

О. Журавлева― Верить нельзя никому. Как говорил Мюллер.

В. Шендерович― Мне – можно. Ты помнишь, да.

О. Журавлева― Очевидно. Писатель и журналист Виктор Шендерович, которому можно доверять, во всяком случае, он так выглядит, со своим особым мнением. Всем спасибо, всего доброго.