Тревоги

                                  Тревоги.

Лена волновалась, пытаясь расчесать волосы, она весьма чувствительно, дернула себя за пряди. Успокойся девочка, сказала она себе и села на мягкий табурет перед зеркалом. Я взволнованна? Спросила она себя. Нет, я в панике, честно ответила она себе. Лена никогда не врала себе, дурное занятие жить в иллюзиях. В зеркало не хотелось смотреть, новые морщины разбежались тонкой паутинкой от глаз, кожа уже не та, что раньше… да, она выглядит хорошо для своих лет, но…. Замазать все, к чертовой матери, штукатурным слоем тонального крема? Нет, решила она, либо такая, об альтернативе думать не хотелось. И все же она ограничилась минимумом, тем разумным количеством косметики, что и вовсе не заметно, но выставляет хозяйку в выгодном свете.

       Проклятые часы застыли и никак не хотели приближаться к одиннадцати. Лена обвела взглядом, внезапно ставшую чужой квартиру, нет, лучше подождать на месте, решила она. Девушка старалась ехать медленно и аккуратно, но взглянув на спидометр, ахнула. Хорошо, что гаишники не попались, она припарковалась возле летней кафешки, серые от грязи пластиковые стулья и столы, разноцветные зонты и одноразовая посуда. Сонная официантка, совсем еще молодая девчушка, почему-то вызывала раздражение.

       - Кофе, будьте добры.

       Официантка не переспросила, какой и Лена сделала логичный вывод, что кофе в этой забегаловке одной марки, скорее всего, что-нибудь дешевое и мерзкое на вкус. Она даже усмехнулась, когда ее догадка подтвердилась. Лена, строго сказала она себе, успокойся! Да прошло пять лет, да ты постарела, но ты еще очень даже ничего! Вот соплюха что тут кофе раздает, чем от тебя отличается? Кожа посвежее, но мозгов, явно поменьше! Юная официантка, как будто услышала ее мысли и повернула голову в ее сторону, что она говорила толстому дядьке за барной стойкой через стекло, разумеется, слышно не было, но Лена и так догадалась, что вряд ли они слагают в ее честь стихи. А девочка завидовала, во взгляде, в повороте головы, в чуть прищуренных глазах сквозила ненависть неимущих к богатым. Могла бы я тебе девочка рассказать, как бывает весело, думала Лена, и напускала на себя привычный надменный вид.

       Нет, у меня все хорошо, даже когда хочется попробовать взлететь с крыши, нажравшись перед этим чего-нибудь галлюциногенного, но вы этого не увидите, у меня все хорошо, зло думала Лена. Эта отчаянная злость, заставляла ее улыбаться, холодной улыбкой красавицы, живущей в облаках, а не на грешной земле, красавицы, что выбросит кофточку за двести долларов, и не будет выводить с нее пятно. Завидуйте, смотрите издалека, у меня все хорошо, я улыбаюсь, даже если зубы при этом скрипят, я улыбаюсь.

       Лена в очередной раз одержала победу, над самым непобедимым противником, над самой собой. В машину она садилась злая как сто чертей. Очаровательная улыбка и ледяные глаза делали ее похожей на толи демона, толи ангела… и еще на модель с подиума, хотя по прилавку она никогда не ходила. Так она всегда называла это место – прилавок. Лучшее мясо для вас, господа! Самое свежее и костлявое, как вы любите!

       Лена засмеялась, и рванула «тайоту» с места. По законам жанра, она должна была опоздать минут на десять, но не в этом случае. Слишком долго она ждала этой встречи. Не в силах сидеть в машине, она вышла и полезла в багажник, проверить все ли на месте, она и так знала что все на месте, но если нет хлыста, чтобы подстегнуть время, она будет использовать даже прутики. Мысли лезли непрошенными гостями, ты их в двери, они в окно.

       Пять лет, дорогая, пять… и ты постарела…. Да, эти пять лет были не сахар, но оправдания перед стервозной богиней судьбы не помогут. Она любит молодых и наглых… красивых! Ты еще соответствуешь ее, всегда завышенным, стандартам? Что скажешь, девочка? Лена сжимала зубы, мысли обезумевшими паяцами скакали над сжавшейся от страха душой.

       Сзади ее вдруг обняли, Лена вскрикнула, она отвыкла от того что к ней прикасаются руки, тем более широкие, крепкие и горячие мужские ладони. Она обернулась. Саша стоял и улыбался, широко от всей души, улыбкой человека, не привыкшего прятать радость.

       - Привет! – муж выглядел странно с обритой головой, Лена так и не привыкла во время свиданий к тюремной стрижке, возлюбленного. Но это был он, похудевший, с чуть запавшими щеками, покрытыми упрямой щетиной, что росла у него почти со скоростью бамбука.

       Лена зажала рот ладонью, пять лет, похожие на пять веков закончились и душа лишенная оков одиночества, почти сбежала из, ставшего непослушным тела. Саша внимательно смотрел на жену, его чудо, родная девочка, стояла рядом и можно было не стесняться наглого вертухая. Лена опустила глаза:

       - Я постарела? – толи спросила, толи просто сказала она.

       - Посмотри мне в глаза, что ты там видишь? – Саша, погладил ее по щеке, тыльной стороной ладони, совсем как там, на террасе маленькой гостиницы в Коктебеле. Лена посмотрела в самое правдивое зеркало, этого безумного мира, в глаза влюбленного человека. Увидела себя, красивую и молодую, еще она поняла, что не только через пять лет, но и через пятьдесят, она будет видеть там, все ту же девочку, что танцевала вальс, под Крымской луной, с самым лучшим мужчиной в мире.

       - Саша… - прошептала Лена и прижалась к его груди. Они стояли и слушали, как бьются их сердца, и им было хорошо.