Мирная катастрофа

«Запад хочет от России только одного — чтобы её не стало.»

Леонид Шебаршин

…………………………………….

Если бы СССР начал отечественную войну имея в военном руководстве и партийно-государственном аппарате противников социализма, он скорее всего ее непременно проиграл бы.

Читая материалы дел я пытался понять мотивы людей, которые шли на прямое предательство. Как правило все это замыкалось на двух вещах – на личной корысти и идеологии.

Я не склонен огульно демонизировать этих людей, тем более что материалы процессов так не делают. Думаю они пытались оправдать свои поступки с чисто моральной точки зрения, а мораль, хотя и своя была даже у революционеров.

Например левые -- Пятаков и Радек могли бы сказать так:

«То что мы делаем это можно было бы назвать преступлением, но это необходимо для победы революции.

Мы используем столкновение Гитлера и Сталина для взятия власти и уничтожения бюрократического режима, захватившего страну.

Это даст нам шанс на новую революционную волну»

Другие наши , уже «правые» деятели вроде И. Якира, М. Тухачевского или партийца Р. Эйхе могли бы сказать на это так:

«Мы не предаем страну, мы спасаем ее. У нас с Германией много общего, зачем нам воевать?

Мы просто отдадим им Украину, а Японии Дальний восток и наступит эпоха мира и благоденствия.

Мы свергнем ненавистный большевистский режим, реставрируем рынок, будем жить, отдыхать в Европе, брататься с немцами, пить баварское пиво и есть жаренные сосиски»

Если кого-то это все удивит, то напрасно, совсем напрасно

…………………….

 

Все что могло случится (что планировали) осужденные в 37-38 гг., на практике случилось в 1985-91 гг.

Руководство СССР вообще без единого выстрела сдало все внешнеполитические позиции страны, отказалось от союзников, разоружилось и под конец просто распустило огромную страну на отдельные государства.

Зачем? Для чего? Ответ – для того чтобы порадовать и расположить к себе запад. Угодить им, сделать приятное.

С самых первых дней угождать начали планами разоружения. Маршал СССР С. Ахромеев, бывший начальником Генштаба рассчитывал за 15 лет ликвидировать все ядерное орудие на земле (т.е. 2000 г.)

Ахромеев писал об этом так:

« …..мы надеялись, что если и не удастся за предлагаемый срок полностью ликвидировать ядерное оружие на Земле, то можно будет значительно сократить его количество и уменьшить опасность ядерного противостояния, что тоже имеет значение.

Таков был ход мыслей и расчеты Генерального штаба.

Думаю, что в этом смысле разработанный план был реалистичен и имел под собой серьезные основания.»

На этом графике видно как СССР-Россия из лидера превратилась в отстающую сторону

 

 

Маршал Сергей Ахромеев был автором планов 100% ядерного разоружения, которые частично  реализовали Горбачев и его преемники

Ахромеев считал что будущий безъядерный мир станет основой полного мира, взаимопонимания и отсутствия вражды

 

Далеко не он один так считал. Сама концепция «перестройки» подразумевала вхождение СССР (или его осколков) в дружный «европейский дом». Наиболее преданным сторонником этой концепции был Михаил Горбачев.

Он считал что после «перестройки» то что останется после СССР  войдет в дружную «европейскую семью» и настанет эпоха мира.

Но всего этого как мы знаем не случилось.

Вместо мира во всем мире, всеобщей дружбы, получилось вот что:

• СССР распался, на его территории возникли очаги военных конфликтов
• Агрессивно-повелительную риторику США в адрес России
• Увеличение военных баз США по всему миру
• Расширение НАТО на восток в сторону России
• Международный беспредел -- бомбардировки суверенных стран без санкции ООН (Югославия и т.д.)

 

Вот и главный архитектор «перестройки» А.Н. Яковлев никак не понимал, почему это происходит, в своих мемуарах писал такие строки:

«Хочу повторить ещё раз, что трудно удержаться оттого, чтобы не выразить недоумения по поводу несколько странной и двусмысленной позиции Запада по отношению к реформам в Советском Союзе и России.»

Ах вот как! Яковлев недоумевает, почему запад так относится к реформам, а собственно и к России. Ведь все реформы провели, все сдали и развалили. Казалось должен наступить вечный мир, но нет….не случилось

 

Александр Яковлев в своих мемуарах почти прямо признался – что гибель социализма и сдача СССР было добровольной инициативой лидеров СССР

После этого он недоумевал, почему же запад не изменил своего отношения к России?

Они ведь сделали все, чего так хотел запад

 

Яковлев пишет далее так:

«На мой взгляд, наши намерения и действия не были всесторонне оценены политическими лидерами Запада...

Пишу об этом с горечью, но и с надеждой»

 

Бедный Александр Яковлевич…..

Он наверное рассчитывал войти в историю, как человек заложивший прочный мир во всем мире

А на деле он вошел в историю как предатель

 

Но почему же так происходит? Почему США вели и ведут себя так, будто «холодная» война не закончилась? Да нет, США ведут себя даже хуже чем при «холодной» войне.

Раньше они не позволяли себе бомбить суверенные страны без санкции ООН, а теперь всегда и пожалуйста.

Это не говоря уже об расширении НАТО, когда и СССР то нет. Но почему такое происходит?

Ответ прост – США и всему западу не нужна Россия ни в каком виде. Ни сильная, ни слабая, ни сытая, ни нищая, ни тоталитарная, ни либеральная.

Никакая вообще. Россия и ее единый народ должны просто исчезнуть. Вот чего они всегда хотели и хотят.

 

Россия может прогибаться как хочет, давать западу то что он хочет. Это не поможет.

Запад не остановится пока то, что называется Россией и русским народом не исчезнет

 

Несложно понять, что при Сталине таких деятелей как Ахромеев, Горбачев, Яковлев судили бы за измену родине. По другому тогда и быть не могло. Тогда за сдачу национальных интересов, сдачу родины карали сурово.

………………………………………………………..

 

Когда в Москве открылся третий Московский процесс это не вызвало такого ажиотажа, как на первых двух. Но именно этот процесс был самым значимым.

Как-то в 1990-м году Феликс Чуев говорил об этом с Лазарем Кагановичем и вот о чем зашла речь:

Я посмотрел фильм о Бухарине. Вы там есть, Молотов, Сталин, такие прямолинейные, твердолобые, дальше некуда. А Сталина играет артист — это просто какая-то обезьяна! Узенький лобик, глаза — одни прорези… Показывают, будто проводят сначала один процесс над Бухариным, Рыковым — все они сидят в Октябрьском зале Дома Союзов. Они думают, что это суд, а это инсценировка.

 Весь зал — чекисты в штатском в виде корреспондентов. Вышинский ведет процесс, они отвечают на вопросы, все идет по сценарию, потом Бухарин вскипает: ‹это все неправда, мы ни в чем не виноваты…

Процесс закрывают. В коридоре сделали деревянный помост, сверху — окошки в зал. Сталин туда залазит и следит за процессом, вызывает то Ежова, то Фриновского: «С Плетневым перестарались. Неужели Плетнев читает по бумажке?» — «У него память плохая». — «Он лечил мою Надю, и у него была хорошая память».

Короче, Сталину не понравилась эта инсценировка, и он дает по морде Фриновскому на прощанье. А потом начинается настоящий суд. Их, видимо, мучили, что-то с ними делали, они во всем признаются, говорят, как надо, что организовывали восстания и так Далее.

— А план, стратегия Бухарина там приводится? — спрашивает Каганович.

— Нет. Но показывают его, что был ловкач, вел интриги против Сталина.

— А его «гениальный» план, как вести страну, он показывал вполне реально. У меня выписки есть из стенограммы процесса. Читали?

— Читал. Там заключительная речь: «Стоя коленопреклоненным перед партией…» Как вы считаете, могла быть такая инсценировка?

— Нет. Нет. Нет, — трижды повторяет Каганович. — Это вранье, вранье.

— Я стал спорить после фильма. Нет, говорят, это было — два процесса, один инсценированный, другой — настоящий.

— Вранье.

— Сталин лазил, подсматривал.

— Вранье. Вранье, — повторяет Каганович и снова добавляет уже устало: — Вранье. Это вранье.

— Сидела там в зале жена Бухарина, Ларина и американец Коэн, который написал книжку о Бухарине.

— А кто режиссер?

— Некий Марягин Леонид.

— А в чем смысл?

— Они хотели показать, что все вы были хороши. Яростная борьба за власть. И Сталин любым путем добивался своего.

Так собственно о чем речь? А речь о фильме.

 

«Враг народа — Бухарин» —довольно странное название для художественного фильма в мировом кинематографе. По мысли авторов, фильм является апологетикой «экономиста» Н. И. Бухарина.

 Однако из любого прочтения или написания его названия вытекает, что Бухарин — враг народа.

Советское руководство интересовало что массы думают об этом процессе.

Весь фильм соткан из домыслов о Сталине, не имеющих под собой фактических доказательств. То Сталин говорит "Зарэжу", то он гениальная посредственность, то он хочет "сделать партию на голову ниже".

В фильме буквально все кричит об этом -- отчаянно защищающий себя Бухарин, «подонок» Вышинский, сплошь сотрудники спецслужб в зале суда и Сталин, наблюдающий за этим цирком из окошка сверху.

Когда на выпады Бухарина Вышинскому уже нечем ответить, Сталин прерывает эту симуляцию суда, и дальше суд над Бухариным происходит менее эффектно, но более эффективно - не в зале суда, а в подвалах НКВД. Все это «приправливалось» сценами, где чекисты в четыре ряда пьют……кровавый компот.

Конечно сегодня при наличии документов и свидетельств гостей процесса довольно ясно, что все это было не так. Весь судебный процесс проходил в зале Дома Союзов. Впрочем едва ли Леонид Марягин гнался за действительностью.

 ..............................................................

Руководителей страны между очень интересовало мнение общества на происходившие события. Вот ряд документов. Это все независимые и относительно беспристрастные мнения людей.

«1 марта 1938 г.

№ 101472

Совершенно секретно

СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б)

товарищу СТАЛИНУ

Направляю агентурное донесение — отклики на процесс «право-троцкистского блока».

НАРОДНЫЙ КОМИССАР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА ССР

ГЕНЕРАЛЬНЫЙ КОМИССАР ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

ЕЖОВ

 

Совершенно секретно

Агентурное донесение

Источник: «Знакомый»

Принял: РАЙХМАН и КРЕЙНИН

28 февраля 1938 г.

27 февраля 1938 г., в 9 часов 30 минут вечера у ПЕШКОВОЙ Надежды Алексеевны были в гостях: Илья ВОЛЬНОВ (сын писателя Ивана ВОЛЬНОВА), инженер ГАЛЛ, работник кино «Воля» (воспитанник старшей сестры Надежды Алексеевны); присутствовали еще из своих: И.Н. РАКИТСКИЙ и бонна. Уже знали об информационном сообщении[3], но никто из присутствовавших лично не слышал по радио.

Н.А. ПЕШКОВА была в «ожидательном» состоянии, молчала, была какая-то оцепенелая. Наедине с источником тоже говорила очень мало. Говорила: «Наконец-то мы все узнаем», «но как же маскируются люди! Подумайте, как маскировался КРЮЧКОВ, разыгрывал из себя преданного Алексею Максимовичу человека, страшно подумать, что сделали с Алексеем Максимовичем».

Н.А. спрашивали, будет ли опубликовано обвинительное заключение[4] и будет ли там о Максиме. В вопросе чувствовалось крайнее нервничанье, не будет ли на процессе упоминаться ее имя. Ничего нового, по сравнению с прошлыми разами и с 26 февраля, не говорила, только повторяла, что «нужно набраться сил», нужно и хочется знать все об Алексее Максимовиче и о Максе.

Еще 26 февраля Надежда Алексеевна рассказала, что Марфа (старшая дочь) сказала ей, что Светлана[5] пригласила ее, Марфу, к себе в гости на первое марта и Марфа просила у Н.А. разрешение поехать к Светлане.

«Ну, конечно, я разрешила, — говорила Н.А., — и мне это очень приятно, потому что прежде Марфа частенько бывала у Светланы, они дружат все время, но последний год Светлана ни разу Марфу не приглашала. Я же знаю, так как в гости к Светлане попадают с выбором, то, может быть, это значит, что ко мне (Надежде Алексеевне) относятся хорошо и хотят проявить теплое отношение, и это меня очень трогает».

27 февраля Н.А. сказала, что Светлана вторично спрашивала Марфу, «так что же, Марфа, ты ко мне 1 марта приедешь?» И опять звала Марфу к себе в гости.

Н.Ал. повторила, что это приглашение ее, Н.Ал., трогает.

Вечером же 27 к Н.Ал. должны были приехать Екатерина Павловна ПЕШКОВА вместе с Василием А. ДЕСНИЦКИМ (СТРОЕВЫМ).

Сегодня, 28 февраля, ТИХОНОВ Александр Николаевич, говоря об информационном сообщении, сказал: «В этом сообщении мне кажется недоказательным и маловероятным, что они хотели убрать А.М. ГОРЬКОГО. Что касается Макса, это я понимаю — Макс мешал КРЮЧКОВУ и был против КРЮЧКОВА, но зачем им нужно было убирать старика?

 Во-первых, им всем и БУХАРИНУ, в частности, было удобно, потому что в доме Горького всегда можно было устраивать всякие встречи; во-вторых, за широкой спиной Горького они же могли обделывать свои дела; так что эта часть информационного сообщения кажется мне странной».

«Воображаю, — говорил А.Н. ТИХОНОВ, — какое сейчас в доме смятение и нервничанье. Вероятно, там опасаются, что на процессе будет упоминаться имя Надежды Алексеевны, в связи с историей со смертью Макса».

Сегодня, 27 февраля, ЛАДЫЖНИКОВ Иван Павлович говорил: «Пришел я сегодня утром на М. Никитскую, ну там, конечно, слезы и полный переполох. Там и Екатерина Павловна. Хотя о Максе в сообщении вчера ничего не было сказано, но думают и говорят по аналогии с Алексеем Максимовичем. Ведь лечили те же врачи — ЛЕВИН и ВИНОГРАДОВ. ВИНОГРАДОВУ Макс очень доверял.

Липа (ЧЕРНИКОВА[6] Олимпиада Дмитриевна) вспоминает, что ВИНОГРАДОВ прописал Максу при воспалении легких слабительное. Липа возражала, потому что в таких случаях слабительное противопоказано, но ВИНОГРАДОВ настаивал, и сам Макс, веря ВИНОГРАДОВУ, просил дать ему слабительное. После приема (хотя Липа сама сбавила порцию) Максу сразу стало хуже».

Сегодня (27-го) детей не пустили в школу, чтобы не нервировать, но я, ЛАДЫЖНИКОВ, считаю, что это неправильно.

Так как многие звонят, то решили удалиться от людей и сегодня (в 2 часа дня) Надежда Алексеевна с детьми и Екатериной Павловной поехали в Горки до утра 2 марта.

И.П. ЛАДЫЖНИКОВ говорит, что страхов, что будет упоминаться имя Надежды Алексеевны, нет, но страшно нервничают, что будут упоминаться Ал. Максимович и Макс.»

 

«Совершенно секретно

Агентурное донесение

Источник «Могилевский»

Принял: «Крейнин»

В. ИНБЕР сказала, что опубликованное сообщение Прокуратуры СССР было для нее «ошеломляющим». Она ожидала иного решения — провести дело без широкой огласки, т.к. «народ уже после решения ЦК[7] настроился на позитивную работу». Оправдывает ли себя устройство процесса, ставит вопрос В. ИНБЕР.

 По ее мнению — нет, так как информировать население можно было бы иным способом, а для заграницы — это демонстрация «глубоких язв», разъедающих наш организм. Что касается более далекой исторической точки зрения, то наличие стольких уголовных и провокаторских элементов в руководстве страной едва ли украшает историю Октябрьской Революции. «Лучше было бы без процесса» — делает вывод В. ИНБЕР, т.к. уже «не хватает нервов воспринимать такое нагромождение ужасов».

Касаясь вероятности обвинительного материала, В. ИНБЕР высказалась следующим образом:

История с убийством МЕНЖИНСКОГО, КУЙБЫШЕВА и ГОРЬКОГО, хотя внешне и носит несколько «приключенческий характер», однако, — вполне вероятна, если иметь в виду фигуру ЯГОДЫ как возможного организатора эти актов.

Гораздо меньше она представляет себе в этой роли БУХАРИНА или РЫКОВА. Кроме того, она не совсем представляет себе «связи между деятельностью ЯГОДЫ и правых (а также троцкистов): не было ли здесь параллельной деятельности, причем ЯГОДА «использовал» правых и троцкистов — иначе все это было бы «совсем ужасно».

Во всяком случае, В. ИНБЕР считает, что убийство ГОРЬКОГО могло иметь место, т.к. ГОРЬКИЙ слишком много знал о махинациях КРЮЧКОВА, ЯГОДЫ, АВЕРБАХА и других с его литературным наследством и вообще вокруг его имени.

Непременной участницей В. ИНБЕР считает «Тимошу», невестку ГОРЬКОГО, о которой ИНБЕР говорит, что она якобы арестована. В. ИНБЕР выразила при этом удивление, почему в деле нет КИРШОНА, который, по ее мнению, в этом деле с ГОРЬКИМ «сидел по уши».

Касаясь фигуры Д. ПЛЕТНЕВА, В. ИНБЕР сказала, что из осведомленных источников (позже она сказала, что это — писатель В. КАТАЕВ) — ей известно, что ПЛЕТНЕВ намеревался в 1936 г. уехать за границу читать лекции и остаться там, и что его выдала женщина, фигурировшая в его процессе в 1937 г.

В. ИНБЕР считает также, что аналогичный случай (в части умерщвления) имел место и с ФРУНЗЕ, и с СЕРГО ОРДЖОНИКИДЗЕ, но этого «решила не упоминать».

Особо В. ИНБЕР коснулась вопроса о разоблачении Л. Троцкого как шпиона с 1921 г. и 1926 г. В. ИНБЕР отметила, что в «личном плане» для нее это явилось тяжелейшим ударом, так как и без того ей приходилось страдать от своего родственничка, который всегда сопутствовал ей в ее литературной карьере как «принудительный ассортимент». Однако, касаясь вопроса по существу, В. ИНБЕР сказала, что ей трудно, очень трудно «реально представить себе все это».

В отношении ненависти БУХАРИНА к ЛЕНИНУ она считает все это соответствующим действительности — БУХАРИН рвался в «заместители ЛЕНИНА» и готов был «на все». Что же касается ТРОЦКОГО, то, признавая вероятность и даже безусловность связи его с иностранными державами сейчас, она как-то не может примириться с мыслью, что это идет еще с давних пор. Во всяком случае, это «трудно перенести, трудно усвоить».

Далее В. ИНБЕР высказалась в том смысле, что атмосфера некоторого облегчения, которое и она лично ощущала после решения февральского пленума ЦК, сейчас неизбежно снова «замутится». В частности, наличие в составе обвиняемых трех представителей старой интеллигенции «неизбежно снова на время повернет острие против интеллигенции». Для себя лично она ожидает снова ухудшения личного ее положения.

В заключение беседы В. ИНБЕР остановилась на «международных последствиях» процесса. Она считает, что на Западе его воспримут как предвоенную меру; что ряд сочувствующих СССР из числа писателей и других людей интеллигентских профессий неизбежно «отшатнутся», тем более что сейчас снова, как и в период процесса ЗИНОВЬЕВА—КАМЕНЕВА, возникает «параллель с гитлеровской Германией», на которую весьма падки оказались на Западе многие.

НАЧ. 1 ОТДЕЛЕНИЯ 4 ОТДЕЛА ГУГБ

СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

РАЙХМАН»

28 февраля 1938 г.

 

№Совершенно секретно

Агентурное донесение

Источник: СТАНИСЛАВСКИЙ

Принял: ВЕПРИНЦЕВ

Беседа с Эйзенштейном о процессе

28 февраля 1938 г. источник посетил кинорежиссера ЭЙЗЕНШТЕЙНА и беседовал с ним о предстоящем процессе над БУХАРИНЫМ и другими. ЭЙЗЕНШТЕЙН говорил:

«Я считаю, что мое собрание сочинений “Понсон-дю-Терайля” (детективные романы) нужно сжечь. Это детский лепет по сравнению с тем, что я сегодня прочел в газетах.

Врачи-отравители, умирающие от таинственного снадобья старики, покушения, которые были 20 лет тому назад. Это покрывает старого Рокамболя.

Правда, мы все знаем, что ГОРЬКИЙ умирал много лет подряд, но разве для романа это важно. Или МЕНЖИНСКИЙ, который тоже медленно умирал — для романа это опять-таки безразлично. 

Или БУТЕНКО... Какое страшное впечатление должно было произвести за границей дело БУТЕНКО. Как только я прочел об этом, для меня стало ясно, что это новый Беседовский. А между тем ЛИТВИНОВ не хочет этого понять. Почему?

Потому что никто ничего не поймет в том, что делает “славянская душа”. Никто из иностранцев опять-таки ничего не поймет о процессе.

КОЗИНЦЕВ (кинорежиссер) рассказывал мне, что командарм БЕЛОВ незадолго до ареста напился пьяным и кричал: “Разве ТОЛСТОЙ может назваться великим писателем. Вот ДОСТОЕВСКИЙ — это действительно великий русский писатель”. Чуял БЕЛОВ свою судьбу: вчера он судил маршалов, сегодня оставшиеся маршалы будут судить его

Это сплошная достоевщина — все бывшие процессы и предстоящие процессы. Без Достоевского тут ничего не понять, а так как его нет — придется остаться в непонимании, пока когда-нибудь Дюма-отец не объяснит потомкам, что же произошло.

Вот я написал сценарий “Русь”. Один из героев — посадник — был изображен у меня предателем. Но сейчас я внес изменение в сценарий. Я спутал древнюю Русь с нашей современностью. Это у нас — если воевода, то почти всегда — предатель. А в старину могло быть и иначе».

НАЧАЛЬНИК 9 ОТД. 4 ОТДЕЛА ГУГБ

МАЙОР ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ ЖУРБЕНКО»

 

«Совершенно секретно

Агентурное донесение

Источник: КОСТРОМСКОЙ

Принял: ВЕПРИНЦЕВ

28 февраля 1938 г. источник беседовал о предстоящем процессе с немецким писателем политэмигрантом Иоганесом БЕХЕРОМ, с писательницей Ольгой ГАЛЬПЕРН (жена венгерского писателя ГАБОРА) и известным американским журналистом и писателем Айседором ШНЕЙДЕРОМ (член американской компартии).

Иоганес БЕХЕР говорил, что процесс может вызвать много недоуменных вопросов у иностранных писателей за рубежами СССР.

«Мне самому, например, многое неясно, как получилось, что люди, столь известные партии, оказались предателями.

После процесса РАДЕКА, ПЯТАКОВА и других была издана превосходная книга, но для иностранного читателя в ней не хватало объяснительной статьи или комментариев о том, кто такие народники, эсеры, меньшевики и т.д.

На это мне, например, указывали ФЕЙХТВАНГЕР, МАРКУЗЕ и другие писатели. В издании материалов о новом процессе надо это предусмотреть[.

Очень важно, чтобы на процессе присутствовало как можно больше писателей. Обязательно должны быть такие люди, как КОЛЬЦОВ, ТОЛСТОЙ, ЭРЕНБУРГ. О ГОРЬКОМ должен написать статью именно ТОЛСТОЙ. Статьи этих известных за границей людей будут опубликованы иностранными газетами.

Статьи ТОЛСТОГО, КОЛЬЦОВА и ЭРЕНБУРГА надо обязательно послать в такие газеты, как “Дейтше Фольке Цейтунг”, “Нейе Вельт Бюне”, “Паризер Тагес-Цейтунг”. Преступление, совершенное по отношению к ГОРЬКОМУ, должно быть центральным вопросом для иностранных писателей.

Было бы хорошо, чтобы Ромен РОЛЛАН выступил со специальным обращением к писателям. Центральным пунктом этого обращения должна быть фигура любимого западной интеллигенцией ГОРЬКОГО.

Нужно организовать серьезные выступления деятелей науки, поскольку в процессе участвуют ПЛЕТНЕВ и другие профессора. Самое важное дать сведения по истории партии, особенно в отношении БУХАРИНА, который пользовался большой популярностью среди заграничной интеллигенции.

От имени иностранной комиссии Союза советских писателей необходимо разослать друзьям письма о процессе, о том, что враги попытаются использовать его для антисоветской пропаганды. Материалы о процессе надо посылать в ходе процесса. Нужно написать ФЕЙХТВАНГЕРУ, МАРКУЗЕ, Генриху МАННУ и Томасу МАННУ (чем больше по количеству, тем лучше). Иначе они окажутся невооруженными против тех, кто попытается их обработать.

У меня голова идет кругом при мысли о том, какую свистопляску теперь разведет МЮНЦЕНБЕРГ вокруг Генриха МАННА».

Ольга ГАЛЬПЕРН. «Я считаю необходимым, чтобы в живой журналистской форме, в виде памфлетов, было рассказано заграничной интеллигенции о том, что представляют собой эти люди, привлекаемые к суду.

Необходимо, чтобы из Москвы посылались репортажи о процессе от очевидцев, крупных писателей, в том числе от живущих здесь иностранцев. Писатели в своей личной корреспонденции должны писать о процессе своим заграничным друзьям. Следует писать о том, почему эти люди признаются. Что их заставили признаться не только улики, но факты жизни, сама социалистическая реальность. Иностранному интеллигенту, терзаемому психологическими загадками, важно показать, как эти люди, 20 лет боровшиеся против советской власти и партии, каждый раз были биты достижениями социализма. Для заграницы должны дать статьи такие писатели, как ТОЛСТОЙ, ШОЛОХОВ, КОЛЬЦОВ.

В такие центры, где есть троцкистские группы, как, например, в Швейцарии, надо послать хороший материал. Там работают троцкисты БРЕНТАНО, Эрнст ГЛЕЗЕР, ОППРЕХТ и другие.

Может быть, можно было бы пригласить кого-нибудь из хороших писателей на процесс. ЛУКАЧ, например, мог бы хорошо написать о процессе, и это было бы авторитетно для заграницы.

Айседор ШНЕЙДЕР (американский писатель, коммунист). «Процесс требует хорошего освещения. В Америке, например, мало знают, кто такой был КУЙБЫШЕВ или МЕНЖИНСКИЙ, какое значение они имели в СССР.

Надо послать за границу ряд статей, в которых показать настоящее лицо ТРОЦКОГО и БУХАРИНА еще в первые годы революции, связь их с врачами, которые выполняли роль убийц. ЭРЕНБУРГ и КОЛЬЦОВ могли бы быть авторами таких статей. Их манера письма особенно доходчива до американцев. Обычные сообщения ТАСС не дойдут так, как статьи КОЛЬЦОВА.

От некоторых писателей, хорошо известных в Америке, как, например, от ШОЛОХОВА, В. КАТАЕВА, А. ТОЛСТОГО, ФАДЕЕВА и Е. ПЕТРОВА, - надо послать ряд высказываний не в плане газетной статьи, а в плане своей оценки предателей, фигурирующих на процессе.

В отчетах о судебных заседаниях следует подчеркивать не только то, что люди сознаются. В Америке, где практикуется “3-я степень допроса”, знают, что людей можно заставить говорить. Главным образом, надо останавливаться на доказательствах и уликах. В Америке для оценки судебных процессов это играет главную роль.

После суда над ПЯТАКОВЫМ и другими324 в “Сатардэй Ивнинг Пост” (распространенный буржуазный еженедельник) появилась статья инженера Литля ПЭЙДЖ, работавшего с ПЯТАКОВЫМ по заказам для СССР. ПЭЙДЖ очень жалел, что его не привлекли в качестве свидетеля. Он писал, что мог бы дать ряд ценнейших свидетельств о вредительской деятельности ПЯТАКОВА. Такая статья, напечатанная в журнале с 3-хмиллионным тиражом, произвела в Америке сильное впечатление. Вот если бы и в этом процессе нашелся бы такой человек.

Я уверен, что хорошие статьи известных советских писателей могли бы быть напечатаны в ряде американских журналов, например, в “Нью Рипаблик”. После 2-го процесса этот журнал напечатал хорошую статью Малькольм КАУЛИ. Необходимо послать материалы о процессе в такие газеты, как “Балтимор-Сан”, “Сент-Луи Пост Диспетчер”, “Нью-Йорк Ивнинг Пост”, “Пиплс Пресс” и “Федерайтед Пресс”, которая снабжает информацией рабочую прессу.

На процессе следовало бы допустить не только представителя “Дейли Уоркер”. Не подумайте, что я намекаю на себя».

(А. ШНЕЙДЕР является одним из редакторов английского издания «Интернациональной литературы».)

НАЧАЛЬНИК 9 ОТД.

4 ОТДЕЛА ГУГБ

МАЙОР ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ ЖУРБЕНКО»

 

«Совершенно секретно

Агентурное донесение

Источник «Галина»

Принял: «Крейнин»

28 февраля с.г. источник был у КРЖИЖАНОВСКОГО Глеба Максимилиановича. КРЖИЖАНОВСКИЙ в сильной тревоге.

«Я, — говорил КРЖИЖАНОВСКИЙ, — как и все мы, старые большевики, на краю пропасти. Этот процесс ставит раз и навсегда крест над старым поколением.

Из сообщения Прокуратуры ясно, что БУХАРИН, РЫКОВ — старые соратники ЛЕНИНА — были в заговоре против него. Хотели его убить, а если это принять за правду, то кто нам поверит, что мы лучше БУХАРИНА, что мы не знали об этом заговоре».

КРЖИЖАНОВСКИЙ с горя решил запить, чтобы забыться (пьет целый вечер коньяк).

Свое положение в Академии Наук КРЖИЖАНОВСКИЙ считает шатким.

«У меня и до этого были грехи в смысле подбора кадров, меня предупреждали в ЦК, сейчас меня уже не предупредят, а просто снимут. Считаться не будут.

Когда-то во время процесса Промпартии меня заверял МЕНЖИНСКИЙ, что я не виноват, что я не имею отношения к этому делу, но вместе с тем меня убрали».

На замечание жены КРЖИЖАНОВСКОГО, что СТАЛИН тоже виноват в том, что он проглядел заговор, КРЖИЖАНОВСКИЙ ответил:

«До СТАЛИНА не доберутся. Шкуру будут спускать с нас».

Жена КРЖИЖАНОВСКОГО несколько раз говорила источнику, что попытка БУХАРИНА арестовать ЛЕНИНА в 1918 г. всем была давно известна, что все это не ново, и что ЛЕНИН ему это простил, как мальчишество. «Если бы был жив ЛЕНИН, — заявила жена КРЖИЖАНОВСКОГО, — этого процесса не было бы, так как ЛЕНИН мог держать в руках БУХАРИНА и его очень любил».

НАЧАЛЬНИК 1 ОТДЕЛЕНИЯ 4 ОТДЕЛА ГУГБ НКВД

СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУД. БЕЗОПАСНОСТИ

РАЙХМАН

28.11-1938 г.

 

Совершенно секретно

Агентурное донесение

Источник «Эдуард»

Принял: РАЙХМАН

27 февраля источник был в доме ГОРЬКОГО в момент передачи по радио сообщения Прокуратуры Союза о привлечении к судебной ответственности: БУХАРИНА, РЫКОВА, ЯГОДЫ и других. Присутствовали: «Тимоша» — Надежда Алексеевна ПЕШКОВА, РАКИТСКИЙ Иван Николаевич, Зинаида Николаевна (бонна), инженер ГАЛЛ.

В момент объявления об умертвлении ГОРЬКОГО, КУЙБЫШЕВА и МЕНЖИНСКОГО Надежда Алексеевна заплакала: «Отравили, они значит и Максима отравили».

«Это ВИНОГРАДОВ, он, он, мерзавец... Мне Липа (Олимпиада Дмитриевна) говорила, что когда ВИНОГРАДОВ дал Максу какое-то слабительное, ему стало хуже; это без меня они ему дали».

РАКИТСКИЙ. «Я думал, все что угодно. Я знал, что КРЮЧКОВ грязный человек. Но этого, я, конечно, никак не мог подумать. Это все ЯГОДА. По его дудочке все делал КРЮЧКОВ. Он и Макса спаивал. Мне тогда говорили шофера:

“Вы знаете, Ив. Ник., когда Максим Алексеевич приезжает от БУЛАНОВА, он бывал такой странный, его рвет, он делается синий. Тут что-то не то. От водки так не бывает. Он отравляется чем-то”. Но как я мог представить, что его отравляли. Нет границ человеческой подлости».

ГАЛЛ. «Помните, Макс говорил, вот ВИНОГРАДОВ — это врач, когда он болен, он ему предлагал напиться. Это их метод был».

ТИМОША. «Сволочи. Алексей Максимович ведь совсем было поправился, а эти негодяи, ...значит, ПЛЕТНЕВ... Алексей Максимович ненавидел его. А ЛЕВИН, какая сволочь. Сплошная маска. Ну, как так можно. СПЕРАНСКИЙ говорил, что при организме ГОРЬКОГО он 15 лет еще смело прожил бы. Это они ему что-то дали. КРЮЧКОВ всегда говорил, что раз в доме бывают члены правительства, лишний народ приглашать нельзя и поэтому пускал только нужных ему людей».

ГАЛЛ. «Вы ведь помните, Надежда Алексеевна, они и меня и Настю все старались как можно отстранить. Я тогда не мог понять, в чем дело. Но я теперь понимаю, это потому, что я имел возможность непосредственно говорить с МОЛОТОВЫМ, ВОРОШИЛОВЫМ. Так они ясно боялись. Мог пронюхать их замыслы».

ТИМОША. «Но зачем, что им сделал Алексей Максимович?»

ГАЛЛ. «ГОРЬКИЙ большой политический деятель. За ним шла интеллигенция. Был большим авторитетом. Ведь когда он сказал “когда враг не сдается, его уничтожают”, — это спрягалось везде. Нет, какой умный СТАЛИН. Он гнал всех врачей».

Надежде Алексеевне стало хуже. Н.А. сказала, что пойдет к себе, заявив нам, что «я так много пережила, выдержу и это». ГАЛЛ и я простились с Е.Н.[19] и вышли вместе. По дороге к трамваю ГАЛЛ мне заявил: «Мне теперь все понятно, “они” говорили обо мне, рекламировали, но потом замолчали. Видно я был “им” опасен. Я ведь имел непосредственную возможность говорить с Политбюро».

На этом наш разговор с ГАЛЛОМ закончился, и мы разошлись.

НАЧАЛЬНИК 9 ОТДЕЛЕНИЯ 4 ОТДЕЛА ГУГБ

МАЙОР ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

ЖУРБЕНКО

 

 

Здесь я остановлюсь и кое-что уточню.

Первый момент. Макси́м Алексе́евич Пе́шков, известен как сын писателя Максима Горького (Алексея Максимовича Пешкова) и его первой жены Екатерины Пешковой (урождённой Волжиной).

В 1932 году вместе с отцом, женой и детьми вернулся в Москву.

Максим Горький с сыном Максимом Пешковым

 

 Из-за распоряжения деньгами отца конфликтовал с помощником и секретарём Горького П. П. Крючковым, много пил.

Умер 11 мая 1934 года после непродолжительной болезни, причиной которой, по некоторым сведениям, стало то, что Крючков оставил его нетрезвого на морозе.

Момент второй– доктор Владимир Виноградов

 

Владимир Виноградов, та самая «звезда» врачебного дела, что в 1939 г. будет ничего не делая наблюдать за мучениями Крупской

По свидетельствам очевидцев давал. М Горькому какое-то снотворное, которому после стало хуже

А еще он предлагал больному (!) человеку напиться (!)…..

 

Вот сведения о настроениях советских работников медицины. Многие изначально предвзято отнеслись к обвинению (не зная обстоятельств дела), сочтя врачей невиновными. Правда не все были такими категоричными

«2 марта 1938 г.     

№ 101483

Совершенно секретно

СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б)

товарищу СТАЛИНУ

Направляю сводку агентурных сообщений — отклики на процесс «право-троцкистского блока».

НАРОДНЫЙ КОМИССАР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР

ГЕНЕРАЛЬНЫЙ КОМИССАР ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

ЕЖОВ

 Записка Н.И. Ежова И.В. Сталину об откликах интеллигенции и учащейся молодёжи Москвы на процесс по делу антисоветского право-троцкистского блока. 2 марта 1938 г.

 

Совершенно секретно

Академик ДЕБОРИН. «Предстоящий процесс большое дело для меня. С одной стороны, я немного опасаюсь — БУХАРИНУ приходилось со мной встречаться, назовет вдруг фамилию и запачкает без всяких оснований. А, с другой стороны, я как-то по хорошему возбужден. Обычное чувство гуманности у меня исчезло, поэтому и легче стало на душе. Я видел, что массу народа арестовывают, и не понимал, в чем дело.

Мне казалось, что многих арестовывают зря, за случайно оброненное слово, за ошибку в работе. Теперь я вижу, как я был неправ, тут все настоящие серьезные и коварные враги. Я знаю БУХАРИНА как человека, который если не хочет говорить, так и клещами из него ничего не вытянешь. А раз процесс, значит, он сознался, а раз он сам сознался, то никаких ни в чем сомнений быть не может.

Только теперь я понимаю, как глубоко он был замаскирован и какой он зверь. Если легкое сомнение у меня осталось, то только в отношении умерщвления ГОРЬКОГО. Мне казалось, что БУХАРИН очень его любит и ценит, хотя иногда и называл “генералом от литературы”. Неужели он и в этом преклонении перед  ГОРЬКИМ двурушничал?

Во всяком случае, теперь я только начинаю понимать полностью, какую серьезную работу ведет НКВД и как ловко он сумел разоблачить такого хитреца и проныру, как БУХАРИН».

Академик ПРАСОЛОВ Л.И. «Не понимаю смысла этих заговоров и преступлений. Они могли иметь значение как форма (грубая форма) борьбы за власть в начале революции, в период НЭПа, сейчас они бессмысленны».

Академик ПРЯНИШНИКОВ Д.Н. (проходит по показаниям арестованных как участник право-троцкистской организации). «Я не верю в инкриминируемое некоторым обвиняемым умерщвление ГОРЬКОГО, КУЙБЫШЕВА и МЕНЖИНСКОГО.

Я знаю много случаев, когда арестованные на следствии подписывали то, чего на самом деле не было, потом мучились этим и гибли.

На прошлых процессах от обвиняемых получали те показания, которые были нужны. Показания эти были вынужденными».

Старший научный сотрудник Академии наук МАСЛОВ. «Просто страшно становится, когда узнаешь о новых именах людей, которым через 5—7 дней снимут голову. Прошедшие три процесса были ужасающи. Но, кажется, этот перещеголяет предшествующие.

Это все штучки НКВД, который решил на этот раз создать особый эффект, сенсацию и потому объединил на скамье подсудимых: матерого политика БУХАРИНА, озлобленного РЫКОВА и РОЗЕНГОЛЬЦА с жуликом типа КРЮЧКОВА и садистом-профессором ПЛЕТНЕВЫМ, чтоб этот процесс выглядел громче, убедительнее. Вызывает недоумение, почему врачи примешаны к этому делу. Ведь смешно всерьез принять версию, что старик ГОРЬКИЙ был умерщвлен.

Теперь надо ждать новую волну арестов, распространяющихся на все правые элементы в партии и в стране, а также на меньшевиков, эсеров».

Профессор медицины КАН А.Г. «Ничего нового в этом вновь состряпанном “деле” по существу нет. Интересно будет почитать историю этих, как из рога изобилия сыплющихся “заговоров” тогда, когда она будет освещаться беспристрастно, т.е. через десяток, примерно, лет — тогда многое из того, что не ясно и туманно сейчас, станет ясным.

Обвинения, предъявленные ПЛЕТНЕВУ и КАЗАКОВУ, не имеют, по-моему, никакой почвы. Врачебная этика заставляет помогать во время болезни даже самому заядлому врагу. Эти люди не способны на такие преступления.

Причины здесь надо искать глубже, в политике. ПЛЕТНЕВА, КАЗАКОВА и других врачей приплели к этому процессу исключительно с целью создания наибольшей убедительности тех преступлений, в которых обвиняются БУХАРИН и другие.

Я могу с уверенностью сказать, что большинство врачей и научных работников отнесутся скептически и иронически к обвинениям, возводимым на КАЗАКОВА, ПЛЕТНЕВА и других врачей. МЕНЖИНСКИЙ и ГОРЬКИЙ были всю жизнь больными и хрупкими людьми, и нет ничего удивительного в том, что медицина была бессильна их вылечить».

Профессор Всесоюзной правовой академии М.М. АГАРКОВ. «Самое поразительное здесь — преступления врачей. Ко всему остальному мы уже привыкли».

Профессор В.В. АРШИНОВ (Всесоюзный институт машиностроения). «Ну, чего там особенно возмущаться, все это их внутренние дела, борьба за власть».

Профессор В.А. ЗИЛЬТБЕРМИНЦ (Всесоюзный институт машиностроения). «Бывшими коммунистами из числа обвиняемых возмущаться не приходится. Это борьба за власть. Но участие в этом деле людей науки в голове не укладывается. Чудовищность преступления врачей ужасает».

Врач ЛЕНСКАЯ (Институт рентгенологии и радиологии). «Эти изверги докатились до самой низости в своих преступлениях. Особенно возмущает то, что поименованные в сообщении Прокуратуры врачи и профессор ПЛЕТНЕВ, обязанные лечить людей, убивали их, они должны понести двойное наказание».

СТОНОВ Д.М. (прозаик). «Страшно подумать, что эта сволочь могла бы наделать в случае войны, если бы ее не выловили заблаговременно».

ЕРМИЛОВ В.В. (редактор «Красной Нови»). «Не следует думать, что разгром этой банды окончательно ликвидирует все опасности. Покуда мы живем во враждебном окружении, нас в покое не оставят. Но гласный процесс многому научит и зарубежных врагов и простачков внутри страны».

Писатель Пимен КАРПОВ. «Ну, всего можно было ожидать, только не таких подробностей. Нужна кисть Октава МИРБО для изображения души этих людей. Пощады им не будет. Но как они до этого дошли, почему, необъяснимо.».

ГРОССМАН (прозаик). «Новое здесь то, что всех врагов соединили в одну кучу. Неприятный осадок оставляет эта история с врачами. Она так мало вероятна, что может испортить весь эффект. Кому нужно умертвлять стариков, находящихся на пороге смерти. Получается уголовная сенсация и не очень стильная. Интересно, что напишут за границей. Как-то безрадостно и не верится в будущее».

Ю. СМОЛИЧ (украинский писатель). «Смысл в том, что предателем оказалось целое поколение, делавшее революцию, герои-орденоносцы. Процесс 20-ти — это было бы не страшно, если бы за этими 20-ю не стояли еще тысячи. Власть держится террором, но это опасное оружие».

ГАТОВ (поэт-переводчик). «Меня удивляет, почему арестованные с таким усердием признаются на суде. Это больше похоже на истерику, чем на правду. Мы также расстреливаем своих ветеранов, как фашисты. Я не могу верить, что лучшие люди — шпионы, иначе я должен поверить, что кроме шпионов никого нет».

МОРОЗОВ А.А. (журналист, бывший работник «Правды»). «Объявляют БУХАРИНА и РЫКОВА ренегатами, а в чем тут дело? Сначала партия исключила их из своей среды, люди находились в опале, ссылались, теперь их расстреливают по суду и без суда. Никогда еще не было такой изоляции СССР на международной арене, как теперь. Процесс БУХАРИНА только усилит эту изоляцию».

МЕЛИК-ПАШАЕВ (заслуженный деятель искусств, дирижер оперы ГАБТ). «Это не поддается никакому описанию. Чтобы так умертвляли людей, этого не было даже в средние века. Нет хуже людей, которые обращают свое сознание во вред людям. Это называется — профессора, ученые».

АЛЬТШУЛЛЕР (заслуженный артист СССР[4], ГАБТ). «Не укладывается в голове. Такого случая не было еще в истории. Их надо четвертовать».

ЯБЛОЧКИНА (народная артистка СССР, Малый театр). «Я перепугана, как же жить? Значит, все время оглядывайся, как бы тебя не пырнули ножом. Врачи! Медицина, ЛЕВИН! Невероятно!».

СВЕТЛОВИДОВ (народный артист РСФСР, Малый театр). «Имени нет преступлению. Больной ждет помощи от врача, а врач озабочен тем, как бы  потоньше отправить больного на тот свет».

ШАУР (скульптор). «До такого процесса даже и иезуиты не додумались. Это помесь садизма с так называемой государственной мудростью. Мне странно только одно — почему среди “жертв террора” нет имени ОРДЖОНИКИДЗЕ».

МЕРКУЛОВ С.Д. (скульптор). «Обвинения против врачей должны быть серьезно обоснованы, так как необоснованные обвинения будут аналогичны обвинению хотя бы меня, МЕРКУЛОВА, в том, что, снимая посмертную маску, я удушил того, чью посмертную маску снимал».

ВАЙЕР (народный артист РСФСР, дирижер ГАБТ). «В отношении БУХАРИНА и РЫКОВА это следовало ожидать, но доктора ЛЕВИН, ПЛЕТНЕВ — это кошмар, это невероятно».

МЕССЕРЕР (заслуженный артист, ГАБТ). «Действия этих лиц чудовищны и вопиющи. А врачи! Как им доверять! Ведь такие светила и им были доверены жизни наших великих людей. Жду открытия процесса, чтобы внимательно следить за ним».

КОЗЛОВСКИЙ (заслуженный артист РСФСР, ГАБ[8]). «В виновность доктора ЛЕВИНА я не верю».

БРАУДО (профессор, заслуженный деятель искусств.) «Мы так свыклись с тем, что БУХАРИН и РЫКОВ — политические деятели, что нужно огромное напряжение фантазии, чтобы представить их себе политическими бандитами. Все это настолько чудовищно, что кажется невероятным. Безумные преступления, но я не сомневаюсь в истине предъявленных им обвинений».

 

2 марта 1938 г.

№ 101484

Совершенно секретно

Политбюро ЦК ВКП(б)

товарищу СТАЛИНУ

Направляю сводку агентурных сообщений — отклики профессуры и врачей на процесс «право-троцкистского блока».

НАРОДНЫЙ КОМИССАР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР

ГЕНЕРАЛЬНЫЙ КОМИССАР ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСН.

ЕЖОВ

 

Записка Н.И. Ежова И.В. Сталину об откликах медицинских работников на процесс по делу антисоветского право-троцкистского блока. 2 марта 1938 г.

Совершенно секретно

Об откликах профессуры и врачей на сообщение

о процессе «право-троцкистского блока»

По агентурным данным за 28 февраля, сообщение Прокуратуры о процессе «право-троцкистского блока» вызвало огромный интерес и многочисленные отклики в среде научной интеллигенции, особенно медицинской профессуры и врачей.

Профессор СПЕРАНСКИЙ А.Д., заслуженный деятель науки (ВИЭМ), говорил источнику: «Особо возмущает то, что я вместе с Плетневым и Левиным был при смерти ГОРЬКОГО. ЛЕВИН, который являлся на протяжении всех лет пребывания ГОРЬКОГО в СССР его домашним врачом, свое гнусное дело творил на наших глазах, а мы, как дураки, ему доверяли. Он продался ЯГОДЕ, который был хозяином квартиры ГОРЬКОГО.

Хуже всего то, что ЛЕВИН являлся не только врачом, но организатором лечения всего руководства. ЯГОДА ему поручил лечение всех руководителей партии и правительства, а очевидно, что ЯГОДА — главный организатор и исполнитель всех гнусных преступлений.

Странно было видеть беспомощность во время болезни ГОРЬКОГО, когда ЯГОДА не мог достать нужный аппарат для искусственного дыхания.

Думаю, что сын ГОРЬКОГО — Максим — тоже был снят с дороги ЯГОДОЙ, который, прежде всего, его споил, а потом бросил на улицу, где он и заболел, а ЛЕВИН доконал его непринятием мер к лечению».

Профессор ВИШНЕВСКИЙ А.В., руководитель клиники ВИЭМ, рассказывал агенту: «С ПЛЕТНЕВЫМ я был хорошо знаком по совместной работе. Можно было предположить, что он за деньги может сделать подлость, но дойти до таких кошмарных преступлений может только врожденный бандит. За всю свою многолетнюю врачебную практику я не встречался с подобными типами. И если врачи до сих пор не сумели завоевать себе абсолютный авторитет среди больных, то эти преступники еще раз наложили клеймо недоверия врачам...

КАЗАКОВА можно считать политическим преступником еще и потому, что он болгарин и просто выполнял здесь задание со стороны иностранного государства.

Я думал, что такие, как ЯГОДА, БУХАРИН, РЫКОВ, РАКОВСКИЙ уже давно расстреляны, многие из нас были поражены, когда узнали, что они еще живы. Меня, как врача, интересует, что должен переживать ЯГОДА, оказавшийся на положении тех, кто раньше сидел на скамье подсудимых по его приказанию.

Насчет их судьбы дело ясное — кроме расстрела им ничего другого придумать нельзя».

Профессор ЛАВРЕНТЬЕВ Б.И. (заместитель директора ВИЭМ). «Сам процесс для меня не неожиданность: я не знал персонально лиц, но что процесс над медработниками, обвиняющимися в убийстве КУЙБЫШЕВА и ГОРЬКОГО, будет — это я уже знал от товарища МОЛОТОВА 17 февраля, когда он принял меня и СПЕРАНСКОГО.

Но когда по радио сообщили фамилии преступников, среди которых люди, с которыми приходилось встречаться и даже работать, — еще ужаснее кажется раскрытое преступление.

Как реакционера и антисоветчика я ПЛЕТНЕВА и раньше знал, но казалось, что это результат неудовлетворенности ПЛЕТНЕВА режимом, в котором он находился, думали — пассивный брюзжало и аморальный человек. Не верить сообщению и частной беседе МОЛОТОВА я не могу.

Поражает меня система Санупра Кремля. Все опиралось на авторитетных преступников — личных врачей руководства, а они не лечили, а подтравливали. Ведь КУЙБЫШЕВ умер без оказания ему медицинской помощи.

Медицинское шарлатанство, которым занимался КАЗАКОВ, дело рук этой же системы — Санупра Кремля. К такого типа шарлатанам принадлежат ЗАМКОВ и БАДМАЕВ, они тоже ходят по квартирам партийных и советских руководителей и лечат всех из одного чемодана.

Процесс поднимает страшную волну возмущения, особенно к Ягоде... Его бы надо не расстреливать, а четвертовать...

Вот только боюсь, как бы преступление 4-х негодяев не сказалось на авторитете честных врачей».

Профессор МАГНИЦКИЙ (ВИЭМ). «Смертный приговор обвиняемым обеспечен. Непонятно, зачем могло понадобиться добивать больного и старого ГОРЬКОГО. Само собой на процессе будут приведены неоспоримые доказательства состава преступления. Тогда только можно составить себе ясное представление обо всем деле».

Профессор ДОРФМАН (доктор биологических наук, ВИЭМ): «Этот процесс воспринимается еще острее, чем прошлые, если учесть опасное и усложнившееся международное положение — близость войны.

Что в этой компании оказался КАЗАКОВ — мало удивительного, он всегда внушал отвращение.

Если принять во внимание, насколько трудно отличить врачебную ошибку, недосмотр или невежество от сознательного вредительства в лечении больного, надо полагать, что обвинение врачей будет подкреплено на процессе убедительными для всех доказательствами — врачебной экспертизой и прочим. Очевидно, все обвиняемые признали себя виновными, иначе их не выпустили бы на открытый судебный процесс».

Научный сотрудник ВИЭМ КРИЦМАН. «Хорошо, что дело будет рассматриваться гласно. Это очистит атмосферу сплетен вокруг ряда арестов, внесет ясность, положит конец кривотолкам и пересудам.

Преступление врачей трудно укладывается в сознание нормальных людей».

Научный сотрудник ВИЭМ ТУСТАНОВСКИЙ. «Известно, что в свое время КАЗАКОВ пользовался активной поддержкой МЕНЖИНСКОГО, которого он лечил. Может быть, ради спасения МЕНЖИНСКОГО ему и была дана возможность развертывать работу.

Обвиняемые внушают омерзение и ужас, как чумная зараза. Будучи в Средней Азии я знал ИКРАМОВА и других националистов. Уже тогда было видно, что они — не за коммунизм».

Профессор КАПЛАНСКИЙ (ВИЭМ). «Садистическое истязание пациентки и умерщвление старого больного ГОРЬКОГО — такой законченный портрет ПЛЕТНЕВА дают эти два дела! Чего еще хотел этот негодяй, который имел при советской власти все, о чем он мог мечтать».

Профессор БЛАГОВЕЩЕНСКИЙ (ВИЭМ). «Какой поучительный финал проблемы лизатотерапии!».

Профессор РУМЯНЦЕВ А.В. (Институт эволюционной морфологии Академии наук, раньше работал в институте КАЗАКОВА). «Влипли наши доктора... КАЗАКОВ-то, значит, он МЕНЖИНСКОГО нализатил... Знаю КАЗАКОВА хорошо, мерзавец, каких редко встречал. Шарлатан, ни одному слову верить нельзя, все врет.

Когда “Правда” подняла против него кампанию, я потребовал точной ревизии всей его биохимической продукции и клиники. РАКОВСКИЙ тогда все дело замял и слушать не хотел. Допускаю, что КАЗАКОВ мог сознательно убить. И остальные тоже — если принципиальные разногласия есть, то все пути хороши. Думаю, что могли убивать. Вот посмотрим на процессе — должны будут во всем сознаться».

МАШКОВЕЦ А.А. — доктор биологических наук, заведующий отделом этого же института. «Из сообщения явствует, что они убивали пациентов. Но ведь вскрытие производилось людьми, не имеющими к этой кампании никакого отношения?!

Вспоминаю смерть ГОРЬКОГО, он очень долго болел, на вскрытии обнаружены были громадный спайки и сращение в грудной полости».

«КУЙБЫШЕВ умер от закупорки коронарного сосуда, что констатировано вскрытием. Перед смертью как будто долгое время был здоров, значит, никакого контакта с врачами не имел...

Убивали больных — такое дикое варварство... Жду процесса, что скажут сами».

Старший научный сотрудник ВИЭМ МИХАЙЛОВ В.М. «Не может быть, чтобы врачи пошли на отравление, на ускорение смерти ГОРЬКОГО и КУЙБЫШЕВА, ГОРЬКИЙ ведь и так был болен чахоткой. Все это выдумки».

Врач МАЛКОВА Н.П. (терапевт, бывший сотрудник ПЛЕТНЕВА). «Жуткое дело! Хотя ПЛЕТНЕВ всегда был подозрителен, а еще возмущались когда-то тем, что его удалили из университета. На нашем медицинском фронте нет бдительности».

Врач РЫБКИН И.А. (работал в клинике ПЛЕТНЕВА). «Видишь, тогда еще говорили, что заметка о ПЛЕТНЕВЕ появилась неспроста, что он связан со шпионажем. Так оно и оказалось».

ЛЕОНГАРДТ Г.Г., (ученый секретарь Института птицепромышленности). «Я слышал, что ПЛЕТНЕВ сошел с ума и оговаривает других... Обратите внимание, интересно, что опять взяли больше 50 % евреев».

КОХ Ф.Э. (профессор, заведующий лабораторией НКПП) на вопрос «читали?» ответил: «К сожалению, читал. Впечатление лопнувшей бомбы. Состояние чувства омерзения такое, что нет слов для разговоров».

Академик ЗАВАДОВСКИЙ Б.М. (член ВКП(б)). «Моя голова этого кошмара не вмещает, как они могли жить! О КАЗАКОВЕ я говорил с 1932 г., что он сволочь и вредитель, говорил в ЦК, в ОГПУ; о БУХАРИНЕ говорил с 1931 г., после поездки в Лондон, что он предателем может быть, но представить такое... О КРЮЧКОВЕ говорил БУРСКОМУ, что подозрительный человек, но ведь сидел ЯГОДА.

Этот процесс нужен, потому что выловит оставшуюся сволочь, еще не все выловлены... Но ГОРЬКИЙ, ГОРЬКИЙ... И все это с КУЙБЫШЕВЫМ и МЕНЖИНСКИМ, кто их знает, может быть и ЛЕНИН и СЕРГО пали от их руки?»

Врач НЕЗЛИНА Р.Б. (секретарь журнала «Проблемы туберкулеза»). «Новый удар! Это новый удар по всем нам, врачам. Трудно жить!»

ПОПОВА П.И. (заместитель главного врача Туберкулезной больницы, член ВКП(б)), читая (в автобусе для врачей) газету, пришла в такое нервное состояние, что смяла и разорвала газету (ПОПОВА лично знала ВИНОГРАДОВА).

Врач ГУРШТЕЙН (научный сотрудник Нейрохирургического института, член ВКП(б)). «Очень остро воспринял сегодня наш врачебный коллектив сообщение о процессе. Мы, врачи, давно знали, что ПЛЕТНЕВ монархист, но полагали, что советская власть перевоспитает его. Однако такого врача нельзя было перевоспитать.

Некоторые врачи наши сегодня плакали от негодования, и я успокаивал этих товарищей».

Врач ШЛЫКОВ (работник этого же института). «Когда я работал в Наркомздраве, я слышал, как РАКОВСКИЙ клеймил позором предателей троцкистов. Как подлы эти враги в своей изощренной маскировке».

(Выступая на митинге в институте, ШЛЫКОВ путал слова, называл преступников товарищами, затем по несколько раз извинялся.)

Старший научный сотрудник ВИЭМ МИНУТ-СОРОХТИНА О.П. «До чего люди пали! Трудно верить, что ПЛЕТНЕВ, КАЗАКОВ и ЛЕВИН травили... Ну, может быть, они отравили МЕНЖИНСКОГО и КУЙБЫШЕВА, эти люди занимали высокие политические посты. Но насчет ГОРЬКОГО не верится. Посмотрим, что они скажут на процессе.

А ведь ФЕДОРОВ (директор ВИЭМ) дневал и ночевал у ГОРЬКОГО во время его болезни, что же он ничего не видел, что человека травят? Может быть, и его сняли сейчас с поста директора за то, что он не доглядел, сидя у постели ГОРЬКОГО, как ПЛЕТНЕВ подсыпал яд».

Профессор МГУ МАТВЕЕВ Б.С. по поводу обвинения ПЛЕТНЕВА бросил реплику: «Не верю!».

Доцент биофака МГУ ДРУЖИНИН А.Н. «Не понимаю смысла участия врачей в этом. Ну зачем нужно было бы вмешательство в жизнь ГОРЬКОГО? Он и больной — туберкулез отчаянный, а, кроме того, он же был безопасен, так как исписался. Не понимаю».

Доцент МГУ АБРИКОСОВ Г.Г. «Процесс этот — тяжелый удар для врачей. Деятельность ПЛЕТНЕВА и других подрывает доверие к врачам».

ФЕДОРОВСКАЯ Н.П. (научный сотрудник Академии наук). «Помню, вскоре после смерти ГОРЬКОГО один знакомый врач говорил мне, что ГОРЬКОГО неправильно лечили, что при правильном лечении его можно было спасти».

ЗАМ. НАЧ. 4 ОТДЕЛА ГУГБ

КОМИССАР ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ 3 РАНГА

КАРУЦКИЙ

…………………………………

 

Пока готовился и начинался процесс, СССР  вступал в угрожающую фазу вероятной войны с Японией.

В 30-х годах прошлого века в воздухе ощутимо запахло новой мировой войной. Среди тех, кто готовился принять активное участие в очередном переделе мира, была и Япония. Сосредоточив свои усилия на экспансии в раздираемый хаосом гражданской войны Китай, она быстро добилась ощутимых успехов.

В сентябре 1931 года началась агрессия Японии в Маньчжурии, а уже 1 марта следующего года там было провозглашено марионеточное государство Маньчжоу-Го. Оттуда и начали разворачивать свои агрессивные намерения японцы.

К 1938 году война Японии с СССР становилась все большей близкой реальностью