От «Вечернего Урганта» до «Битвы экстрасенсов»

12 историй о том, как устроены главные российские телешоу

На этой неделе завершаются многие популярные телепроекты, а начиная со следующей кресло перед телевизором станет основным местом досуга подавляющего большинства наших соотечественников. «Сноб» поговорил с профессионалами, усилиями которых мы приклеиваемся к телевизору, даже когда нам не нравится то, что там показывают Анна Куликова, стейдж-менеджер шоу «Вечерний Ургант» на «Первом канале»:

На работе я всегда слышу два голоса в своей голове: наушник от рации в левом ухе передает переговоры административной группы, технических служб и всю информацию, связанную с логистикой артистов. Правым ухом слушаю работу режиссерской команды, коммуницирую с операторами и осветителями. Третий источник информации — сотрудники, которые подходят, дают задания и сообщают о нюансах съемки. Я не просто слушаю голоса в голове, я также раздаю команды кому надо, решаю возникающие по ходу проблемы и стараюсь их предчувствовать — пожалуй, последнее является самым важным в моей работе. Например, у сидящего гостя застряла в прическе длинная серьга или расстегнулась пуговица на животе — воспользовавшись несколькими секундами, пока показывают видеосюжет, подскакиваю и поправляю. В ухо сообщают, что опаздывает на съемку артист, который выходит на площадку следующим — оперативно обсуждаю с продюсерами, с кем поменять местами опаздывающего, чтобы процесс не останавливался. Периодически появляющиеся в кадре руки — мои: я подаю Ивану реквизит, скажем, букет цветов, медицинский халат, олимпийский факел, мяч и прочее.

Больше всего я боюсь заболеть и надолго отлучиться, поэтому работать на разрыв аорты, как на открытии Олимпиады нельзя, завтра такой же рабочий день, где ты должен быть предельно сконцентрирован. Работа «невидимой феей» на ТВ — это призвание: нужно все время чувствовать процесс, уметь не лезть под руку, но быть на виду у тех, кому ты нужен. Особенно это касается ассистентов Ивана Урганта: VIP-менеджера и сегмент-продюсеров, которые подготавливают интервью с гостями, курируют их с момента, когда они переступают порог «Останкино», и до конца съемочного процесса. У этих сотрудников особый склад характера — они настойчивы, но при этом очень корректно себя ведут, улавливая настроение каждого гостя. Только с такими качествами можно непринужденно настроить артиста сделать то, что нужно для успешного выпуска.Какой Иван за кадром? Деловой и сосредоточенный. Он постоянно думает о том, как должен выглядеть наш конечный продукт, поэтому работает не только со сценарием и монологами — ему важно все, что появится в итоге на экране: начиная от схемы света на том или ином номере, заканчивая типом бумаги, на которой будет напечатан текст.

Со зрителями в студии у нас отношения особенные. Это не статисты, решившие подработать в массовке, а гости, которые пришли смотреть шоу. У нас с самого разогрева и до конца не бывает скучно, всегда играет музыка — та самая группа «Фрукты». С постоянными зрителями мы уже здороваемся, общаемся и дружим, самым преданным даем возможность сняться в эпизодах. Один молодой человек приходил к нам на съемки в течение полугода каждый день, а теперь сам работает у нас администратором по зрителям. Разумеется, попадались импульсивные зрители — однажды я своей грудью заслоняла Джареда Лето от 16-летних фанатов. Между площадкой и зрительным залом у нас барьера нет, поэтому, когда Ивану и Джареду захотелось сделать селфи со зрителями, они начали довольно активно осаждать звезду. В основном же наши зрители очень милые. Большинство — студенты в бабочках и пиджаках, которые хотят быть как Ваня.

Елена Новикова, художник по костюмам шоу «Ледниковый период» на «Первом канале»:

На изготовление одного костюма для шоу уходит от одного часа до трех дней. Но первое — это крайний случай, когда артист неделю не мог приезжать на репетиции и появился на площадке только утром съемочного дня.

Моя задача — воплотить задумку режиссера в конкретный образ, который и увидят на экране зрители. Самое сложное — это придумать костюмы к номеру под рабочим названием «мужчина и женщина». Представьте: ледовая эпопея длится восемь лет, и в каждом выпуске программы обязательно бывает номер в таком духе. Короли, военные, монстры, ангелы, погорельцы — такие образы воплотить гораздо проще, даже если приходится мудрить с изготовлением самих костюмов. Когда режиссер подходит к тебе с особым выражением лица, уже понятно: будь готов к «мужчине и женщине». Начинаешь его допрашивать, пытать: из какой эпохи наши герои, каков их возраст, что между ними происходит — любят, ссорятся ли, кто у них главный. Как только удается зацепиться за нужное в их истории, я даю задание своей команде: под моим началом в мастерской работают пять человек. Не все костюмы должны поражать воображение. Иногда чем меньше наворотов, тем лучше — ничто не отвлекает от пластики актеров. Я люблю джинсы, например: мужчина в джинсах и рубашке может сыграть кого угодно — хоть брутального мужика, хоть принца.

У фигуристов есть много приемов манипуляции с костюмом. В каких-то сложных нарядах кататься опасно, поэтому они могут появиться на льду в шинели, меховом плаще или огромном цилиндре, презентовать свой образ зрителям и тут же лишнее снять, чтобы не наехать на шлейф и без проблем отказать программу с поддержками и другими трюками.Сколько за все время было создано костюмов, сказать сложно.

Страшно много. У Ильи Авербуха есть склад, где это все хранится. Мы ничего не выбрасываем, потому что базовые вещи используются по многу раз, и, кроме того, артисты с этими вещами ездят в туры по всей стране. На складе мы стараемся хранить вещи каждого артиста в отдельном кофре. У кого-то по три-четыре кофра костюмов, а у Сихарулидзе — всегда один: с тремя брюками, четырьмя рубашками и одним пальто. На его кофре так и написано: «Сихарулидзе — всё». Такие уж у него были постановочные номера и отношения — он любит аскетизм, и с одним и тем же комплектом из рубашки и брюк создает множество образов.

Марина Баденкова, художник по реквизиту шоу «Ледниковый период» на «Первом канале»:

Илья Авербух фонтанирует идеями. Как-то раз он позвонил мне в час ночи и сказал, что ему нужна береза с падающими листьями. Я ему: «Илюша, выгляни в окно, какие листья! На улице снег!». «Ну, ты что-нибудь придумаешь». Я дала задание своим девочкам, моя сотрудница пошла ночью с собакой собирать эти листья, потом феном каждый сушила, ведь утром уже съемка. Авербуха предупредили, чтобы он не рассчитывал на красоту: листья, лежавшие под снегом, упадут одним шлепком. Ну, шлепком и упали. Зато по окончании съемки из-под потолка очень красиво, плавно и медленно полетели оставшиеся листья, которые подсохли и дошли до нужной кондиции.В другой раз я увидела на репетиции шоу «Театра эстрады» умопомрачительную машину из пенокартона и решила, что в «Ледниковом» она будет отлично смотреться в американском ретро-танце Повиласа Ванагаса и Анны Бегуновой. На следующей репетиции Повилас уже на ней разъезжал, но Авербух решил, что машина не нужна, а вместо нее нужна американская бензоколонка. Мы сначала вообще не представляли, как она должна выглядеть, но уже через четыре дня колонка стояла на льду. Четыре дня для нас — уйма времени.

Самые часто используемые предметы на льду — стол, стул. На столах огромное количество слоев краски, иногда один и тот же стол в начале программы белого цвета, а в конце — черный. Мебель иногда прикручивается ко льду саморезами, чтобы предметы не разъезжались по арене. Один раз на льду остался прикрученный стол, и Алексей Ягудин, который с удовольствием помогает нам увозить реквизит, решил его укатить. Дергал и толкал до тех пор, пока мы все не собрались за бортиком и не начали, хохоча, кричать ему, чтобы он оставил стол в покое.Часто реквизиторы делают невероятно сложные вещи вопреки всему, а на простых, вроде авторучки или элементарной конфеты, случаются затыки. Для Кристины Асмус и Алексея Тихонова придумали номер, в котором Кристина играла собачку, а Алексей — хозяина, который мотал перед ней на веревочке конфетку. Кристина должна была ее развернуть и съесть буквально за три секунды, поэтому реквизит должен был в прямом смысле слова растаять во рту. Мы перебрали миллион конфет, целыми мешками их закупали, водителям заказывали, сами искали. Кристина пробовала все варианты: от каких-то у нее зубы слипались, от одной ей по-настоящему стало плохо. В конце концов подобрали подходящую конфету — «Мишку на севере» — и немного ее укоротили.

Однажды жюри из-за нас снизили участникам оценку за артистизм. Это случилось из-за живых бабочек, которых планировалось задействовать в постановке. Когда коробку с бабочками подкинули, три из восемнадцати не взлетели, а упали на лед и замерзли, хоть мы их грели изо всех сил, дули на них. Татьяна Анатольевна Тарасова, занижая оценку, тогда сказала, что все, что выносится на лед, должно работать