ФСБ и движения Центральной Азии: анализ

Укрепляя дружбу со своими азиатскими соседями, Россия готова пойти им навстречу в самых разных вопросах. Для многих государств Центральной Азии важнейшим элементом сотрудничества является помощь России в борьбе с исламистскими движениями, угрожающими режимам этих стран. Конечно, с инакомыслящими на своей территории Узбекистан и Таджикистан разбираются сами, но достать тех, кто сбежал от преследования в Россию – часто руки коротки. Тут необходима юридическая база для их высылки. Частично она уже существует в виде Минской конвенции и списка 17 террористических организаций, запрещенных Верховным судом России по представлению Генеральной прокуратуры. Но все же выдача таджиков, уйгуров и узбеков пока не носит массового характера. Вскоре ситуация может измениться: в рамках Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), в которую кроме нас, входят Китай, Казахстан, Узбекистан, Киргизия и Таджикистан, планируется создать общий розыскной реестр по террористам.

Недавно первый замдиректора ФСБ Сергей Смирнов, председатель РАТС (региональной антитеррористической структуры) ШОС, заявил, что в 2007 году намечено ввести в строй единый банк данных по террористам. В рамках этого банка данных был утвержден единый «список лиц, объявленных в международный розыск в связи с преступлениями террористического, сепаратистского и экстремистского характера». Кроме того, на базе списка начато формирование «Единого розыскного реестра органов безопасности и специальных служб государств-членов ШОС». И это еще не все. По словам Смирнова, также ведется работа по созданию «Перечня террористических, сепаратистских и экстремистских организаций, деятельность которых запрещена на территориях государств-членов ШОС».

Кого мы будем ловить, и представляют ли эти люди опасность для России, мы спросили у Виталия Пономарева, директора центральноазиатской программы общества «Мемориал». Он больше 10 лет занимается мониторингом ситуации в Узбекистане, Туркмении, Кыргызстане, Таджикистане и Казахстане, из-за чего стал персоной нон-грата как в Ташкенте, так и в Ашхабаде.

Виталий Пономарев - эксперт по исламским движениям Центральной Азии и автор книги «Ислам Каримов против Хизб-ут-Тахрир», которая стала первым источником на русском языке о «Партии исламского освобождения» задолго до того, как ее запретили в нашей стране:

- Как вы считаете, как создание общих розыскных списков ШОС поможет в борьбе с терроризмом?

- Я думаю, создание таких списков чревато серьезными нарушениями прав человека. Их согласование уже сейчас превратилось в некую политическую торговлю: давайте, вы признаете террористами наших диссидентов, тогда мы признаем террористами тех, кого ищете вы. На практике это ведет к гипертрофированному расширению розыскных списков, при том, что заметную часть в них составляют не реальные террористы, а политические или религиозные диссиденты, не причастные к какой-либо насильственной деятельности. Особенно остро эта проблема стоит применительно к гражданам Узбекистана. В этой стране террористом могут объявить любого – на основе показаний, полученных под пытками, или, например, даже за публичный показ исламских фильмов в период горбачевской перестройки. В ряде случаев для мусульман от 20 до 40 лет уже само отсутствие по месту постоянной прописки становиться поводом для подозрений – не обучается ли он в лагерях террористов за рубежом. Кстати, когда тех или иных узбекских исламистов задерживали в России, ФСБ нередко сообщало журналистам об их якобы причастности к террористическим актам в Узбекистане. Однако после экстрадиции эти обвинения куда-то исчезали и в судах фигурировали совершенно другие эпизоды. Таким образом, «совместная борьба с терроризмом и экстремизмом» зачастую является лишь прикрытием для соучастия России в репрессиях, которые проводят в отношении инакомыслящих некоторые центрально-азиатские государства.

- А какую опасность для нас представляют, например, уйгурские сепаратисты, которых наверняка захочет преследовать Китай?

- Было бы неправильно отрицать существование за пределами Китая исламистских уйгурских организаций, использующих насилие для достижения своих целей и связанных с международным террористическим подпольем. В то же время необоснованные обвинения в «экстремизме и терроризме» нередко высказываются и в отношении демократических уйгурских движений, существующих в том числе и на территории стран СНГ. С точки зрения Китая, например, далай-лама – проживающий в эмиграции религиозный лидер буддистов, также «экстремист и сепаратист». Возвращаясь к спискам ШОС, хочу отметить еще одну правовую проблему. Если даже то или иное лицо будет признано в рамках согласованных в ШОС процедур «террористом, экстремистом или сепаратистом», его экстрадиция в страны, систематически нарушающие права человека, может рассматриваться как серьезное нарушение других международных обязательств, в частности Конвенции ООН против пыток. Кроме того, экстрадицию с территории России может приостановить и даже отменить Европейский суд по правам человека (в Центральной Азии этот механизм отсутствует). К сожалению, уже сейчас мы видим стремление спецслужб решать те или иные вопросы вне рамок установленных национальным законодательством и международными соглашениями юридических процедур, что нередко ведет к грубым нарушениям гражданских прав.

Так, в ноябре 2006 г. министр внутренних дел России Рашид Нургалиев заявил, выступая в Госдуме, об экстрадиции за последний год с территории России «более 370 эмиссаров террористических организаций «Хизб ут-Тахрир» и Исламское движение Туркестана». По закону решение об экстрадиции вправе принимать только Генеральная прокуратура РФ. Однако я уверен, что она не рассматривала и десятой части этих дел, даже не располагала информацией о них. Фактически речь идет о массовой незаконной высылке выходцев из Центральной Азии, которые приехали в Россию из-за преследований на родине по политическим и религиозным мотивам. Известны случаи, когда спецслужбы вынуждали эмигрантов к «добровольному отъезду». Фактически преследования против них в России начались лишь потому, что они включены в некие межгосударственные «черные списки». Эта практика начиная с прошлого года приняли угрожающие масштабы.

У меня есть поразительное письмо, с которым УВД Наманганской области Узбекистана обратилось в прошлом году к одному из российских районных прокуроров. В письме содержится просьба лишить задержанного российского гражданства и депортировать в Узбекистан, и лишь в случае невозможности депортации говорилось о направления экстрадиционного запроса согласно Минской конвенции.

Многие мусульмане преследуются в Узбекистане по обвинениям в принадлежности к религиозным течениям или организациям, которые в России не запрещены, однако ФСБ, чтобы оправдать высылку, в ряде случаев фабрикует материалы об их участии в запрещенных в нашей стране организациях.

Возьмем, например, дело братьев Гуломовых в Красноярске. В ноябре 2006-го пресс-служба ФСБ сообщила, что эти два брата, якобы объявленные в Узбекистане в розыск за «террористическую деятельность», создали в России ячейку «Хизб ут-Тахрир» из 60 чел., но были задержаны и выдворены на родину. Однако по информации Генеральной прокуратуры РФ, «Гуломовы в числе находящихся в федеральном и межгосударственном розыске не значатся». При обыске у них были изъяты материалы, связанные с движением последователей турецкого исламского мыслителя Саида Нурси, которое в России не запрещено. Очевидно, ложное обвинение в принадлежности Гуломовых к «Хизб ут-Тахрир» понадобилось сотрудникам ФСБ РФ, чтобы оправдать их принудительную высылку из России.

Похожий момент был и в известном деле 13 «ивановских узбеков», которых узбекские власти обвинили в причастности к движению «акрамийа» (по имени Акрама Юлдашева, сторонники которого играли важную роль в андижанском восстании 2005 г.). Это движение в России не включено в число запрещенных. Вероятно, поэтому в решениях Генпрокуратуры РФ об экстрадиции указано, что все 13 задержанных якобы являются членами «Хизб-ут Тахрир», хотя никаких материалов об этом в экстрадиционных делах нет.

- Что на самом деле представляет собой «Хизб-ут Тахрир», которая признана в России террористической наравне с организацией Шамиля Басаева? Какие теракты она совершила?

- Об этой организации неоднократно писали как в России, так и на Западе. Если говорить вкратце, «Хизб ут-Тахрир» - это международная исламская политическая организация, имеющая партийную структуру и выступающая за создание всемирного исламского халифата. Никакой достоверной информации о ее причастности к терактам не только на территории РФ, но и в других странах мира, нет. Более того, я еще в 1999 г. видел листовки этой организации в Узбекистане, в которых с исламских позиций осуждался терроризм как метод достижения политических целей. Идеология «Хизб ут-Тахрир» апеллирует к тому, как во времена пророка Мухаммеда было создано первое исламское государства в Медине. По этой причине отвергается как парламентский путь, вообще – вся западная модель демократии, так и терроризм и, например, народные восстания или повстанческая борьба как способ создания халифата. По мнению «Хизб-ут-Тахрир», создание всемирного исламского государства начнется в отдельно взятой стране, насколько я знаю, существует даже список стран, в которых, по мнению идеологов партии, может начаться этот процесс. Стран СНГ, тем более - России, в этом списке нет, вопреки тому, что утверждается в решении Верховного суда РФ о ее запрете.

- Если членов «Хизб-ут-Тахрир» не обвиняют в подготовке и совершении терактов, так за что же их сажают?

- Например, в России после того, как в 2003 г. организацию признали террористической, членов «Хизб-ут-Тахрир» стали обвинять в участии в запрещенной судом экстремистской организации (ст.282-2 УК РФ), а также в вовлечении в террористическую деятельность (ст.205-1) и даже в организации преступного сообщества (ст.210). Предъявление обвинений по двум последним статьям, предусматривающим ответственность за совершение тяжкого и особо тяжкого преступления, представляется абсурдным. Ведь речь шла о действиях, не связанных с актами терроризма, их подготовкой или призывами к их совершению. Поправки в Уголовный кодекс РФ в июле 2006 г., после которых некоторые вынесенные ранее приговоры по этим статьям были смягчены, вероятно, стали ответом на международную критику. Вместе с тем «Мемориал» получил предупреждение прокуратуры, смысл которого сводится к тому, что любые публично выраженные сомнения в правомерности решений Верховного Суда РФ о запрете теперь уже 17 организаций как террористических могут рассматриваться как «содействие террористической деятельности».

- У нас ведь хватает террористических группировок, которые представляют реальную опасность. Зачем спецслужбам заниматься организациями, не представляющими настоящей угрозы?

- Думаю, на начальной стадии важную роль сыграл внешнеполитический фактор. Главным борцом с «Хизб-ут-Тахрир» на постсоветском пространстве был и остается президент Узбекистана Ислам Каримов, которого в Кремле рассматривают как важного геополитического союзника. Однако когда в прошлом речь шла об экстрадиции из России граждан Узбекистана, подозреваемых в принадлежности к «Хизб ут-Тахрир», постоянно возникала проблема правового обоснования соответствующего решения. Выдача политических оппонентов Каримова вызывала, скажем там, не самую благоприятную для спецслужб общественную реакцию. Теперь те же шаги можно делать, ссылаясь на необходимость борьбы с терроризмом.

И второй фактор: из числа запрещенных на постсоветском пространстве, «Хизб ут-Тахрир» - единственная массовая организация. Речь идет о десятках тысяч членов, большую часть которых приходится на Узбекистан, тысячи членов в Таджикистане, Кыргызстане, сотни (а возможно, и тысячи) - в Казахстане и России, есть группы также в Азербайджане и на Украине. Для российских спецслужб включить эту организацию в число террористических оказалось очень удобно. Когда политическое руководство в очередной раз требует усилить борьбу с терроризмом, вместо реальных террористов всегда можно продемонстрировать 10, 20, 100 членов «Хизб ут-Тахир», давно занесенных в списки оперативного учета.

- А как готовятся эти списки? На Северном Кавказе, например, оперативники просто преписывали всех людей, кто посещал «неправильную» мечеть.

- Если речь идет о «Хизб-ут-Тахрир», то ее члены не ходят в какие-то особые мечети, а посещают те же мечети, что и остальные мусульмане. Но поскольку они ведут политическую пропаганду, распространяют соответствующую литературу, листовки, при наличии агентуры в мечетях их можно обнаружить. Или спросить имама, кто высказывает не те взгляды. Далее устанавливаются связи, круг общения... Бывает, религиозные деятели сами причисляют верующих, которые критикуют их, к запрещенным организациям. В нынешней ситуации любой мусульманин, который начнет говорить о Халифате, даже не будучи членом «Хизб-ут-Тахрир», может быть осужден за пропаганду идей этой запрещенной организации. В заключениях экспертизы по некоторым уголовным делам, можно прочитать потрясающие вещи. Например, в исследованной книге ничего нет, разжигающего религиозную рознь, но она издана издательством, известным своими связями с «ваххабитами». И это используется как доказательство! Или я видел такие формулировки «вина подсудимого подтверждается изъятием Корана». В качестве вещественного доказательства в одном из дел фигурировала книга Анны Политковской про чеченскую войну и даже официозная книга «Кровавый след террора», написанная по заказу узбекского правительства.

- Насколько я понимаю, решающую роль в таких делах играет экспертиза, которая признает содержание листовок и др. экстремистским или нет. А кто выступает в качестве экспертов по таким делам?

- На самом деле эксперты часто просто выполняют заказ спецслужб. Для экспертиз привлекают психологов, философов, которые раньше на марксизиме-ленинизме специализировались. Большинство из них имеет очень туманное представление об исламе. Мне кажется, если им дать некоторые суры Корана, не говоря, что это за текст, они и его признают опасным как «экстремистскую литературу». Реже встречаются эксперты, хорошо знающие ислам, однако, проблема в том, что они некоторые из них еще до проведения экспертизы занимают позицию субъективного приятия или неприятия тех или иных религиозных течений и книг. В процессе по запрету книг Саида Нурси (турецкий исламский мыслитель первой половины прошлого столетия – прим. авт), в качестве подтверждения экстремистской направленности литературы приводятся тенденциозные трактовки метафорических образов, например, в словах «войско различных видов животных и растений» усматривается пропаганда воинственных идей.

Когда листаешь приговоры, которые выносятся по политически мотивированным исламским делам, возникает ощущение абсурдности происходящего. Например, в деле жителя Астраханской области Шангареева ношение нестриженной бороды рассматривалось как доказательство преступных намерений вовлечения окружающих в идеи религиозного фундаментализма. Некоторые подтасовки не так заметны для неспециалиста. Так, в приговоре члену «Хизб ут-Тахрир» Касимахунову утверждалось, что его жена входила в ту же партийную группу (халку), что и посторонние мужчины-мусульмане, хотя это не допускается внутренними правилами организации. В другом деле о «Хизб ут-Тахрир» утверждалось, что подсудимый, возглавляя ячейку из пяти человек, отчитывался по Интернету непосредственно амиру своей партии. Даже на уровне здравого смысла трудно поверить, что амир, находящийся где-то на Ближнем Востоке, получает отчеты десятков тысяч ячеек из разных стран мира и способен читать по-русски или по-татарски. Однако у суда ответ один: доказательства получены с соблюдением процессуальных норм, предусмотренных законом.

В итоге мы приходим к абсурдной ситуации, свидетелем которой я был несколько лет назад в Московском городском суде. Судья в ходе уголовного процесса публично заявил: «Я понимаю, что подсудимые, возможно, не являются террористами, а лишь высказывали утопические идеи. Однако пока есть решение Верховного Суда, я должен считать их террористами».