Петушиные бои у подножия памятника…

Примерно такой текст по означенному поводу мог бы написать я, если б взялся. Возможно, с несколько другими акцентами, но по существу – о том же.

Общественная дискуссия вокруг открытия в Орле памятника Грозному или, по правде сказать, очередной истерический скандал, напоминающий романы Достоевского, вызывает у меня смешанные чувства. С одной стороны, в происходящем нет для меня абсолютно ничего удивительного. Все персонажи скандала точно придерживаются исполняемых ими ролей. Но, с другой стороны, именно это меня и удивляет. Потому что объективная ситуация совсем не дает никакого повода для скандала, но и исполняемые роли, и манера игры настолько заострены и карикатурны, что просто диву даешься.

Прежде всего, мне совершенно непонятен сам по себе повод для истерики. Ну, поставили памятник Ивану Грозному в городе, который он же и основал — в Орле. Еще планируют в Александрово поставить. То есть в бывшей Александровой слободе — месте, прямо скажем, еще более тесно связанном с памятью Грозного. Ну, может и верно, что орловский губернатор без «сигнала сверху» памятник ставить бы не стал. Хотя это тоже нужно доказать. Поскольку губернатор клянется и божится, что установка памятника есть его личная инициатива. Но даже если и в Кремле непосредственно инициировали установку этого памятника? А проблема-то в чем? Поставили — и поставили. Что за символический фетишизм такой? Можно подумать, что за установкой нескольких памятников царю Ивану с неизбежностью должно последовать введение опричнины! Или, поскольку Иосиф Виссарионович был большим поклонником грозного царя, то установка памятника немедленно приведет к «1937 году»? Лечиться надо, господа. Пить на ночь феназепам…

[more=Далее]

Да, нет ничего удивительного в том, что наши либералы аккуратно пропели арию: «Иван Грозный — тиран, злодей и безумец». Это традиционная либеральная историография Ивана Грозного, насчитывающая уже больше двух столетий. Удивительно здесь другое. Что исполнители роли ведут себя так, как будто им вообще неизвестно, что существует и другая историография Грозного, восходящая, как минимум, к Платонову и Иловайскому и насчитывающая, следовательно, полтора века. Вадим Кожинов и Петр Палиевский начали поднимать тему неадекватной оценки Грозного в либеральной традиции еще на рубеже 60−70х годов прошлого века. И эта альтернативная либеральной традиция не прервалась и по сей день.

Вопрос о «черной легенде Грозного» обсуждался неоднократно. И практически все основные тезисы либеральной традиции подвергались сомнению и аргументировано критиковались. И то, что Грозный был сумасшедшим, и то, что он был организатором массовых убийств невинных людей. Аргументировано подвергались сомнению и утверждения о том, что он убил своего сына, и о том, что он был заказчиком убийства Святителя Филиппа. Кстати, обвинение в сумасшествии параноидного типа основывались в значительной степени на том, что Грозный утверждал, что одну из его жен отравили, и то, что его постоянно пытаются отравить. Однако сегодня, вроде бы, известно, что и в теле царицы, и в теле самого Грозного найдена ртуть. Так что, получается, и на самом деле отравили? И никакой паранойи не было?

Репрессии конечно были. Но были ли они массовыми убийствами невинных людей? Сторонники версии о «Грозном-злодее» считают, что тезис об «убийце мирных обывателей» доказан Зиминым и Веселовским, которые нашли тогдашние синодики и обнаружили, что в них присутствуют отнюдь не только князья с боярами, но и простые торговцы, ремесленники и даже крестьяне. Однако если в Новгороде и в Москве существовал разветвленный боярский заговор, то участие в этом заговоре представителей всех сословий является, по крайней мере, версией, имеющей право на существование.

Я уж не говорю о том, что количество жертв «ивановский репрессий» было чрезвычайно мало по сравнению с тем, что происходило в это время на Западе. И это — на сегодняшний день общеизвестная банальность. И аргументом: «Нам ваш Запад не указ и не повод отказаться проклинать царя-злодея!», эту банальность не опровергнешь. Поскольку историографическая традиция, считающая, что Грозный был очернен, имеет свои веские аргументы. Говорящие о социальной и политической борьбе того времени, приведшей к этим репрессиям. Можно сколько угодно говорить, что «репрессии есть репрессии», но факт остается фактом — убийства своих политических противников, которые, в свою очередь, имеют планы убить тебя, это совсем не то же самое, что «массовые убийствам невинных обывателей».

Ну и наконец, главное. Нет ничего кроме репрессий против князей и боярства и их сторонников, что позволило бы считать правление Грозного тираническим или антинародным. Грозный, как об этом писал еще Платонов, продолжал линию своих отца и деда на укрепление государственности. И в рамках этой линии, естественно, боролся с княжеско-боярской оппозицией. И у царя были все основания для этой борьбы. Государству в то время принадлежала только треть земли. Остальные две трети делили между собой церковные уделы и вотчины боярства. Для усиления армии нужны были деньги и земля. Поскольку армия в то время финансировалась по поместной системе — выделения офицеру земли с крестьянами, которые часть своего дохода должны были тратить на содержание этого офицера и его воинской части, включая расходы на коней, вооружение и обмундирование.

В своей политике Иван, как и его отец и дед, ориентировался на наиболее сильную державу того времени — Турцию... Сама поместная система заимствована из Турции. Это «тимар». Опричнина есть развитие этой системы, заимствующее другой важнейший институт того времени — «двор». Или по-турецки «хассэ». То есть национализация земли оформлялась как передача в личную собственность царя земли с находившемся на ней имуществом. Это и есть «двор». Опричники, как и введенные еще при деде Ивана стрельцы, явное подражание янычарам и другим подобным воинским частям типа мамлюков или гулямов. То есть конкретно в русских условиях это означает, что элитные части формировались исключительно по меритократическому принципу.

Глядя на заслуги, а не на происхождение. И понятно, что все это вызывало бешенство у тогдашней родовой аристократии.

«Равнение на Турцию» — отнюдь не специфический российский процесс того времени, а вполне себе общеевропейский. Турецкие порядки вызывали в то время восхищение у «государственников» в самых разных странах. Турцией восхищались отнюдь не один Иван Пересветов, но и, к примеру, Жан Боден или Ульрих фон Гуттен. Причем это восхищение связывалось у всех государственников отнюдь не только с мечтой о военной мощи своей страны, но и, в первую очередь, с идеей справедливости и желанием защитить простой народ от хищничества аристократии. Поскольку именно справедливостью, а отнюдь не только жестокими репрессиями против взяточников и казнокрадов славилась тогдашняя Турция.

И то, что в народной памяти Иван Грозный остался героем и народным защитником, а вовсе не тираном и палачом, связано не с пресловутым «рабским сознанием», якобы свойственным нашему народу, а с тем, что таким народным защитником грозный царь и был на самом деле. Он принимал простые и справедливые законы, в которых фиксировалось равенство поданных перед законом, защищал простой народ от аристократических злоупотреблений, создавал лифты вертикальной мобильности. В конце концов, именно он учредил в нашей стране местное самоуправление. Поместная система была необременительна для крестьян. Которые были к тому же защищены от злоупотреблений дворян судебно. Она являлась вовсе не предшественницей, а прямой противоположностью последующему русскому крепостному праву. Как, впрочем, и тогдашнему крепостному праву на Западе.

Возможно, многие недоразумения связаны со словоупотреблением. Но вообще-то слова «раб царев» обозначают вовсе не рабство, а равенство всех подданных перед законом и царем. Здесь такое же недоразумение, как с термином «раб Божий», который означал всего лишь то, что христиане служат одному лишь Богу, и не являются «рабами человеков». То же самое со словом «холоп». Оно означает всего лишь наемного работника на договоре. Те же, к примеру, «боевые холопы» были наемными унтерами при офицере-дворянине и занимали отнюдь не низкое положение.

Ну да ладно. Обо всем этом можно еще долго говорить, но я все же прервусь. И вернусь к главному вопросу. Почему сторонники версии «Грозный — злодей» ведут себя так нечестно? Они вообще не упоминают о существовании другой версии жизни и деятельности Ивана IV, несмотря на то, что эта версия существует почти столь же, сколь и противоположная, и насчитывает в своих рядах немало уважаемых историков. Причин тут несколько. Не буду создавать ответную «черную легенду», утверждая, что все «хулители Грозного» являются идейными защитниками олигархии, врагами простого народа и «пятой колонной Запада». Хотя такие, конечно, тоже есть.

Но в основном ненависть к Грозному проистекает из двух причин. Одна из них — сознательное или бессознательное следование историографии российской истории, принадлежащей Георгию Федотову. Федотов считал все аристократические заговоры и аристократические фронды в истории России от «жидовствующих» до декабристов явлениями положительными, а противостоящую им линию на укрепление самодержавия реакционной. Это связано с тем, что Федотов был уверен, что политическая и гражданская свобода в обществе распространяется постепенно, сверху вниз. Поэтому борьбу аристократии за свои привилегии против монархии он считал борьбой за свободу, которая постепенно распространится от аристократии ко всем гражданам. А борьбу самодержавия против аристократии считал вовсе не борьбой за права простого народа против олигархического хищничества, а, напротив, установлением «всеобщего равенства в бесправии».

Вторая же причина — это антисоветские настроения у интеллигенции хрущевско-брежневских времен. Когда сталинская любовь к Грозному и официальная историография с похвалами Грозному воспринималась как основание считать Грозного «первым Сталиным»…

Но все равно странно, когда «федотовскую версию» излагают как единственно возможную, без всяких ссылок на альтернативные точки зрения. Особенно странно, когда это делают профессиональные историки…

По, скажем так, не вполне понятным мне причинам вся «команда национал-демократов» почему-то очень эмоционально отреагировала на открытие памятника Грозному. И ознаменовала это открытие сразу тремя статьями — Сергея Сергеева, Павла Святенкова и Константина Крылова. И если Сергей Сергеев просто излагает либеральные взгляды как общепринятые, то публицисты Святенков и Крылов заходят гораздо дальше. Они оба утверждают, что возведение памятника Грозному — это мало того, что «прямой заказ Кремля», но и знак «любви к тирании». Более того, оба они утверждают, что симпатия к Грозному есть всего лишь «первый шаг к полной реабилитации Сталина». А уж из этого они делают еще более радикальные выводы, типа того, что «почитание Грозного и Сталина есть попытка превратить русских людей в рабов и носителей рабского сознания»…

Впрочем, «защитники Ивана Грозного» ничуть не менее восхитительны, чем его противники. Я был до глубины души потрясен, когда услышал по телевизору Александра Проханова, который на полном серьезе утверждал, что репрессии Ивана Грозного действительно были направлены против невинных людей, но наш народ-де ему это не только простил, но и ничуть не поколебался из-за этих репрессий в своей любви к Грозному царю. Потому что, далее цитирую дословно, «наш народ любит государственность больше собственной жизни». Извините, но это называется «Приехали!».

И все это вместе вызывает у меня весьма странное впечатление. По ничтожному, не стоящему выеденного яйца, поводу зачем-то организуется буря в стакане воды, а при этом точки зрения оппонентов специально доводятся до карикатурных крайностей. Кому это надо — я конечно не знаю. Но этот «кто-то» явно весьма изощренный кукловод и очень плохо к нам ко всем относится.

В.Милитарев