ПОСЕВЫ ХХ СЪЕЗДА

ПОСЕВЫ ХХ СЪЕЗДА

После вывода советских войск из Будапешта 30 октября 1956 г. бесчинства на улицах венгерской столицы участились, а число человеческих жертв умножилось.

Швейцарский коммерсант сообщал корреспонденту:

«Сегодня, когда я уезжал из Будапешта, я видел повешенных рядами людей на столбах, стоящих на набережной Дуная. Я насчитал 20 казненных, которые висели на флагштоках и уличных фонарях».

Французская газета «Монд» писала, что «на улицах людей убивают как собак», и эти сцены напоминают возвращение «белых» в Венгрию в 1919 году.

Агентство «Ассошиэйтед пресс» констатировало: «На улицах столицы Венгрии охота на коммунистов превратилась в развлечение, заменившее кино».

Особенно жестокие расправы чинили участники отрядов, которыми руководили генерал-майор Бела Кирай и штатский Йожеф Дудаш.

Первый был бывшим офицером венгерской армии, сражавшимся на советско-германском фронте.

В августе 1945 г. Б. Кирай вступил в Компартию и затем возглавил одну из военных академий Венгрии.

Дудаш же во время войны участвовал в подпольной деятельности против режима Хорти.

Общим у двух главарей мятежных формирований было то, что в 1951 г. они были арестованы. Поэтому первыми жертвами «национальной гвардии» Кирая и отряда Дудаша были сотрудники АВО. 

В статье западногерманской газеты «Ди Вельт» говорилось:

«На горе Геллерт были захвачены сотрудники службы безопасности. Сотни их были убиты в других районах города. Их топили десятками в подземных галереях, где они пытались спрятаться. В другом месте сорок сотрудников АВО были заживо замурованы в таких галереях».

Газета «Нюрнбергер Нахрихтен» рассказывала о том, что повстанцы затопили подземные залы метро, где прятались преследуемые ими люди.

Склонный к авантюризму, Дудаш не гнушался откровенной уголовщиной.

Его отряд совершил налет на Национальный банк Венгрии, похитив 1 миллион форинтов.

Ограбления совершали и тысячи уголовников, которых мятежники освободили из тюрем вместе с политическими заключенными.

Перепуганные блюстители порядка прятались по домам, и никто не мог обеспечить безопасность мирных граждан.   

Советское посольство было окружено толпами разъяренных людей.

Спасая советских людей от возможной расправы, китайские дипломаты вывезли из посольства СССР остававшихся там сотрудников и членов их семей на своих машинах под флагами КНР.

Почему-то контрреволюционеры не трогали китайские дипломатические лимузины. 

Постоянно получая эту информацию, члены Президиума ЦК (его заседания теперь проходили ежедневно) осознавали, что вывод советских войск отнюдь не успокоил страсти, а в Будапеште и других городах Венгрии царит произвол.

Поэтому на заседании 31 октября Хрущев решил пересмотреть принятую два дня назад декларацию об отношениях между Советским Союзом и другими социалистическими государствами и содержащееся в ней решение о выводе советских войск.

Судя по протоколу заседания, Хрущев говорил: «Проявить инициативу в наведении порядка в Венгрии. Если мы уйдем из Венгрии, это подбодрит американцев, англичан и французов. Они поймут нашу слабость и будут наступать... Нас не поймет наша партия. Выбора у нас другого нет». 

Поддержав Хрущева, Молотов так оценил принятую накануне декларацию: «Вчера было половинчатое решение».

За ввод войск выступили также Жуков, Булганин, Каганович, Ворошилов, Сабуров.

Было решено создать «Временное революционное правительство».

Руководителем правительства было решено поставить ветерана партии Ф. Мюнниха. (Как и Ракоши, он вступил в ряды коммунистов после пребывания в русском плену в годы Первой мировой войны.)

В протоколе записано коллективное решение членов Президиума ЦК:

«Если Надь согласится, делать его замом. Мюнних обращается к нам с просьбой о помощи, мы оказываем помощь и наводим порядок.

Переговоры с Тито. Проинформировать китайских товарищей, чехов, румын, болгар. Большой войны не будет... Направить в Югославию Хрущева и Маленкова».

31 октября Хрущев и Маленков вылетели в Бухарест, чтобы проинформировать руководителей Румынии и прибывших туда руководителей Чехословакии.

Затем они полетели в Софию для встречи с руководством Болгарии.

1 ноября состоялось заседание Президиума ЦК без участия Хрущева и Маленкова, но на нем присутствовали Микоян и Суслов, прибывшие из Венгрии.

Микоян заявлял: «Требование вывода войск стало всеобщим. В нынешних условиях лучше теперь поддерживать существующее правительство. Силой сейчас ничего не поможет. Вступить в переговоры. Подождать 10–15 дней».

Суслов сокрушался, что «только с помощью оккупации можно иметь правительство, поддерживающее нас».

Им возражал Жуков: «Нет оснований, чтобы пересматривать решение от 31 октября. Не согласен с Микояном, что надо поддерживать нынешнее правительство».

Его поддержал Шепилов: «Если не вступить на решительный путь, тогда распадется дело и в Чехословакии. Восстановить порядок силой».

В этот день в Будапеште Имре Надь объявил о том, что Венгрия скоро выйдет из Варшавского договора.

От правительства страны Надь обратился к ООН с просьбой о военной помощи.

Кадар, Мюнних, Бата и ряд других видных коммунистов тайно покинули Венгрию и прибыли в Москву.

2 ноября они приняли участие в заседании Президиума ЦК.

Они возмущались бесчинствами контрреволюционеров, однако Кадар возражал против ввода советских войск:

«Военными силами держать Венгрию? Но тогда будут стычки.

Военной силой разгромить, пролить кровь?

Моральное положение будет сведено к нулю. Социалистические страны понесут урон».

Лишь Бата высказывался решительно:

«Надо военной диктатурой навести порядок».

На другой день 3 ноября Кадар по-прежнему был полон сомнений: «Отдать социалистическую страну контрреволюционным силам невозможно. Но... весь народ участвует в движении». 

В эти же дни (2 и 3 ноября) в Венгрию из Австрии прибыло свыше 100 самолетов с вооружением и боеприпасами для восставших.

Позже сообщали, что в Венгрию проникло около 60 тысяч сторонников Хорти и Салаши.

В своем интервью «Джорнале д’Италиа» Имре Надь заявил, что Венгрия скоро «будет управляться как страна западной демократии».

Выступая 3 ноября по радио, кардинал Миндсенти объявил: «Мы хотим быть нацией и страной, основанной на частной собственности».   

Вечером 2 ноября Хрущев и Маленков прибыли инкогнито в резиденцию Тито на острове Бриони.

Встреча с Тито происходила с 7 часов вечера 2 ноября до 5 часов утра 3 ноября.

Хрущев был явно растерян.

По свидетельству Мичуновича, он говорил:

«Люди будут говорить, что пока был Сталин, все слушались, не было никаких потрясений, а сейчас, после того, как «они» пришли к власти, Россия потерпела поражение и потеряла Венгрию».

Невольно Хрущев был вынужден признавать провал своей политики по мере того, как Советская страна и ее союзники в Европе пожинали последствия его «разоблачений» на ХХ съезде КПСС,

а также невнимания к Венгрии и колебаний, проявленных им и его коллегами по Президиуму ЦК в конце октября – начале ноября 1956 года. 

Разгром контрреволюции

Тем временем в соответствии с решением Президиума ЦК от 31 октября министр обороны маршал Г.К. Жуков приступил к разработке операции «Вихрь», в осуществлении которой должны были принять участие танковые, механизированные, стрелковые и авиационные дивизии.

В их составе имелось 60 тысяч советских военнослужащих, более 3000 танков и другая боевая техника. Вместе с советскими войсками должны были выступить и части венгерской Народной армии.

В своем приказе от 4 ноября главнокомандующий Объединенными вооруженными силами государств – участников Варшавского договора маршал И.С. Конев объявил,

что в Венгрии поднят мятеж «с целью уничтожить народно-демократический строй, ликвидировать революционные завоевания трудящихся и восстановить… помещичье-капиталистические порядки.

События показали, что активное участие в этой авантюре бывших хортистов ведет к возрождению в Венгрии фашизма и создает прямую угрозу нашему Отечеству и всему социалистическому лагерю.

Нельзя забывать, что в минувшей войне Венгрия выступала против нашей родины вместе с гитлеровской Германией».

Маршал призывал военнослужащих выполнить свой воинский долг и разгромить контрреволюционный мятеж.   

Около 6 часов утра 4 ноября 1956 года в Будапешт и другие крупные города Венгрии вступили советские войска.

Чтобы избежать потерь среди мирного населения, было решено отменить назначенную планом операции бомбардировку Будапешта с воздуха.

В это время по радио передавали обращение Венгерского революционного рабоче-крестьянского правительства во главе с Яношем Кадаром.

В нем говорилось, что «социалистические силы народной Венгрии вместе с частями Советской армии, которое призвало на помощь Революционное рабоче-крестьянское правительство Венгрии, самоотверженно выполнили свою задачу».

Одновременно по радио выступил Имре Надь. Он говорил: «Сегодня рано утром советские войска атаковали нашу страну с целью свергнуть законное демократическое правительство Венгрии. Наша армия ведет бои. Все члены правительства остаются на своих местах».

Однако подавляющая часть венгерских войск не подчинилась правительству Надя.

Сопротивление частям Советской армии и Народной армии Венгрии оказали лишь три полка, 10 зенитных батарей и несколько строительных полков.

Не соответствовали истине и слова Надя о готовности членов правительства оставаться на своих местах.

Командующий «Национальной гвардией» генерал Бела Кирай сбежал в Австрию.

Имре Надь укрылся в югославском посольстве. 

Против советских и венгерских военнослужащих сражались главным образом формирования мятежников, включая членов отряда Дудаша.

В ходе боев они сумели подбить 18 советских танков и САУ, 9 бронетранспортеров, 6 зенитных орудий и разбить другую технику.

Людские потери Советской армии составили 669 убитыми, 1540 ранеными, а 51 человек пропал без вести.

Потери Народной армии Венгрии составили: 51 убитый и 289 раненых.

В ходе боев, продолжавшихся до 7 ноября, 2652 повстанца были убиты.

Советские и венгерские войска, подавлявшие мятеж, завладели

большим количеством немецких штурмовых винтовок МП-44, немецких ручных пулеметов МГ-34 и МГ-42,

американских пистолетов-пулеметов «Томпсон»,

американских кольтов,

бельгийских браунингов, немецких вальтеров.

Это вооружение применялось не только для уличных расправ, но и в боях против советских и венгерских войск. 

Около 300 участников мятежа были казнены. Среди них был и Йожеф Дудаш.

22 ноября Имре Надя под предлогом переправки его в Румынию выманили из югославского посольства, а потом он был взят под стражу.

16 июня 1958 г. бывший премьер Венгрии был расстрелян.

Кардинал Миндсенти, который 4 ноября спрятался в посольстве США, пробыл там до 1971 года. Когда кардиналу исполнилось 79 лет, ему разрешили выехать в Вену, где он прожил еще 4 года.  

Несколько тысяч захваченных мятежников получили различные сроки, которые они отбывали в тюрьмах и лагерях.

К 1963 г. они все были амнистированы.

В то же время правительство Кадара временно открыло границу с Австрией для того, чтобы желающие могли покинуть Венгрию. Таких набралось более 200 тысяч.   

 

Запад протестует и вновь готовит контрреволюционный переворот

Разгром венгерского восстания советскими войсками вызвал яростные протесты ведущих стран Запада.

По их настоянию 4 ноября 1956 г. была созвана чрезвычайная сессия Генеральной ассамблеи ООН для обсуждения «венгерского вопроса».

В тот же день президент США Д. Эйзенхауэр направил председателю Совета Министров СССР Н.А. Булганину послание,

в котором выражал надежду,

что представитель СССР «будет в состоянии объявить сегодня на этой сессии,

что Советский Союз готовится вывести свои войска из этой страны

и позволит венгерскому народу воспользоваться правом иметь правительство по своему выбору».

Однако это ультимативное требование не было подкреплено последующими шагами американского правительства.

Неизвестно, как бы развернулись дальше события, если бы США в это время не были заняты президентскими выборами. 

Возможно, что реакция на действия СССР в Венгрии была бы более резкой, если бы в эти же дни не происходил другой международный кризис, вызвавший раскол среди ведущих стран Запада.

29 октября 1956 г. войска Израиля пересекли границу с Египтом, а 31 октября их поддержали Великобритания и Франция военно-воздушными и военно-морскими силами, которые захватили зону Суэцкого канала.

Однако действия Великобритании, Франции и Израиля не были согласованы с США, которые в то время не были заинтересованы в разжигании войны на Ближнем Востоке.

7 ноября три страны прекратили военные действия в Египте.

Генеральная ассамблея ООН в трех резолюциях осудила агрессию трех стран и потребовала вывода их войск.

В этот же день последние очаги сопротивления венгерских мятежников были подавлены.

12 ноября сессия Генеральной Ассамблеи ООН приняла резолюцию, которая осудила СССР за «лишение Венгрии ее свободы и независимости».

Резолюция потребовала от Советского Союза «принять незамедлительные меры к выводу из Венгрии своих вооруженных сил и позволить восстановить политическую независимость Венгрии».

За резолюцию голосовали 55 делегаций членов ООН. Против выступили восемь делегаций (СССР и его союзники). 13 делегаций воздержались.

Тогда же впервые была предпринята попытка использовать Олимпийские игры для проведения недружественных акций против нашей страны.

В знак протеста против ввода советских войск в Венгрию прозвучали требования устроить бойкот Олимпийских игр, которые должны были открыться в Мельбурне в ноябре 1956 года.

Однако бойкотировали Игры лишь франкистская Испания, Нидерланды и Швейцария.

После 4 ноября 1956 г. на улицах и площадях городов в Западной Европе и Северной Америке часто проходили антисоветские демонстрации в поддержку венгерской контрреволюции.

Журнал «Тайм» выбрал «венгерского борца за свободу» «Человеком года» и поместил изображение некоего мужчины на обложку новогоднего номера.

«Венгерских борцов за свободу» постоянно приглашали на международные мероприятия, на которых они рассказывали душераздирающие истории о подавлении «народного восстания».

Руководители мероприятий не давали слова тем, кто пытался поведать о бесчеловечных расправах контрреволюционеров с коммунистами и членами их семей.  

В то же время в США постарались извлечь серьезные уроки из провала венгерской контрреволюции.

Критике подверглись радиостанции «Свобода» и «Голос Америки», поскольку их передачи в дни восстания создавали впечатление, что западные державы непременно помогут мятежникам.

Теперь была взята установка на долговременную подготовку к «ползучей» контрреволюции путем постепенного внедрения антисоциалистических установок в массовое сознание людей и проникновение антикоммунистов на ответственные посты в руководстве стран Центральной и Юго-Восточной Европы.

 

В июле 1959 г. конгресс США принял резолюцию о «порабощенных народах»,

в которой содержался призыв «освободить» Венгрию и другие социалистические страны мира, а также союзные республики СССР от «коммунистического рабства».

С тех пор ежегодно принимавшаяся резолюция служила идейным обоснованием для выделения средств на подрывную работу против социалистических порядков.

В течение тридцати с лишним лет конгресс США и государственные учреждения этой страны щедро выделяли средства для ведения пропаганды и финансовой поддержки контрреволюционных сил. 

Эти средства передавались организаторам «Пражской весны» 1968 г.,

польского движения «Солидарность» с 1980 г.

и антисоветских демонстраций в Прибалтике с 1987 года.

В 1989–1990 гг. огромные деньги были потрачены на осуществление так называемых «бархатных революций» в Центральной и Юго-Восточной Европе, в том числе в Венгрии, а также на помощь национал-сепаратистам в союзных республиках СССР и так называемым «демократическим» силам России. 

Почему советские руководители проморгали начало контрреволюции? 

Опираясь на поддержку части венгерских коммунистов и военнослужащих, части Советской армии раздавили контрреволюционный мятеж.

Тем самым сохранность основ социалистического строя в Венгрии и социалистического содружества была обеспечена на 30 с лишним лет.

Однако, знакомясь с протоколами заседаний Президиума ЦК КПСС, которые происходили ежедневно в конце октября и в начале ноября 1956 г., нельзя не поразиться запоздалой реакции его членов, противоречивости принятых ими решений, в то время как на улицах Будапешта и других венгерских городов уже лилась кровь. 

Разумеется, руководителям великой державы нелегко было принять решение о развязывании кровопролитных военных действий, учитывая также риск глобальной войны с применением термоядерного оружия.

Подобные вопросы стали предметом дискуссии, происходившей примерно через шесть лет в правительстве США.

14 октября 1962 г. президент Джон Ф. Кеннеди получил данные аэрофотосъемки, свидетельствовавшие о размещении советских ракет с ядерными боеголовками на территории Кубы.

Для того чтобы принять необходимое для США решение, был создан коллективный орган (Исполнительный комитет Национального совета безопасности), заседавший в обстановке полной секретности непрерывно с 16 по 21 октября 1962 года.

Споры вокруг предлагавшихся альтернатив разделили членов Исполнительного комитета.

Те, кого потом назвали «ястребами», включая государственного секретаря США Дина Раска, требовали немедленного вторжения на Кубу и бомбардировки советских ракетных установок.

Им противостояли «голуби», среди которых был министр обороны США Роберт Макнамара.

Они предлагали ограничиться блокадой Острова свободы, обращая внимание на то, что в случае вторжения в первые же часы могут погибнуть около 40 тысяч американских солдат.

(О возможных потерях кубинцев в случае нападения на их родину ни Макнамара, ни другие члены американского кабинета не говорили.)

Кеннеди и ряд других участников «Исполкома» долго занимали промежуточную позицию между «ястребами» и «голубями».

Дискуссия завершилась принятием решения об установлении блокады вокруг Кубы, о которой Кеннеди объявил всему миру 22 октября 1962 года.

Хотя в течение шести дней после установления блокады Кубы и объявления об этом Кеннеди всему миру ситуация развивалась драматично и порой возникали возможности вторжения американских войск на Кубу и обмен ракетно-ядерными ударами между СССР и США, 28 октября кризис был разрешен без пролития крови.

Разница между дискуссиями в американском «Исполкоме» и Президиуме ЦК состояла в том, что последняя началась лишь через несколько часов после начала восстания в Будапеште.

Не исключено, что если бы члены Президиума высказали свои соображения и обсудили бы все возможные варианты действий в течение многодневной дискуссии, они смогли бы к 23 октября 1956 г. выработать наиболее приемлемое решение.

А ведь за две недели до начала восстания посол СССР в Венгрии Ю.В. Андропов предупреждал о возможности такого развития событий.

Судя по тому, что среди награжденных за разгром контрреволюционного мятежа в декабре 1956 г. был и председатель КГБ СССР И.С. Серов (ему вручили орден Кутузова 1-й степени), правительство высоко оценило работу советских разведчиков в Венгрии не только в ходе восстания, но и накануне его.

Вероятно, предупреждения о возможности контрреволюционного выступления поступали от ГРУ министру обороны Жукову, который первым выступил на заседании Президиума ЦК 23 октября о начале роковых событий. 

Винить в невнимании к Венгрии лишь одного Хрущева нельзя.

Разведданные передавались всем членам и кандидатам в члены Президиума ЦК.

Почему же все члены Президиума ЦК вели себя так, словно они долго не замечали Венгрии?

А ведь одно из обвинений, выдвинутых Хрущевым против Сталина на ХХ съезде КПСС, гласило, что он якобы не реагировал на предупреждения о возможном нападении Германии на СССР.

Хотя это обвинение не соответствовало действительности, оно служило для многих людей доказательством безответственного отношения к руководству страны. 

Очевидно, что с донесениями разведки знакомились люди, которые исходили из невозможности вооруженного восстания в Венгрии.

Как известно, в своем докладе на ХХ съезде Хрущев резко осудил тезис Сталина о неизбежности усиления сопротивления классовых врагов по мере движения общества к социализму.

Это положение, выдвинутое Сталиным в 1928 г. и подтвержденное им в 1937 г., было вполне применимо к Венгрии 1956 года.

Однако, в отличие от Сталина, Хрущев и его сторонники не допускали мысли о том, что дореволюционные порядки в социалистических странах могут быть реставрированы.

Позже, в январе 1959 г., Хрущев объявил, что в СССР социализм победил полностью и окончательно, а, стало быть, реставрация капитализма в нашей стране невозможна.

(Это положение было включено в программу КПСС, принятую на XXVII съезде партии в 1986 г.)

Хотя в Венгрии строительство социализма только начиналось, очевидно, в советском руководстве исходили из того, что движения вспять стран, строящих социализм, быть не может, так как «не может быть никогда». 

Тем более дикими казались предположения о поддержки частью венгерского населения попыток установить фашистские порядки.

Между тем наша страна к тому времени уже имела горький опыт, поскольку на землях, оккупированных немецко-фашистскими войсками, им помогали сотни тысяч бывших советских граждан, превратившихся в полицаев и сотрудников гитлеровской администрации.

Борьба против власовцев, бандеровцев, всевозможных эсэсовских формирований из представителей различных народов СССР и других пособников фашистов не была дополнена объективным анализом причин превращения бывших советских людей в соратников гитлеровских палачей.

Зачастую при перечислении тех, кто сотрудничал с гитлеровцами в нашей стране, называли выходцев из рядов мелкой буржуазии, но старались не замечать среди них представителей рабочего класса.

А ведь последних было немало в нацистской партии Германии и фашистской партии Италии.

Известно, что более 40% убитых венгерских повстанцев были рабочими.

О том, что выступления представителей рабочего класса против социалистического строя в странах Центральной и Юго-Восточной Европы казались немыслимыми советским пропагандистам, свидетельствовали первые сообщения о забастовках в Восточном Берлине, которые переросли в восстание 17 июня 1953 года.

Тогда в советских газетах написали о «волынках», которые имели место в столице ГДР.

Очевидно, что такие слова, как «демонстрация протеста», «забастовка», «восстание», в нашей стране не могли употребить применительно к «первому рабоче-крестьянскому государству на немецкой земле».

Не замечали советские СМИ и рабочих, принявших участие в волнениях в Познани 30 июня 1956 года. 

Кроме того, после доклада Н.С. Хрущева на закрытом заседании ХХ съезда КПСС была взята на вооружение установка о недопустимости сомнений относительно идейно-политической и моральной стойкости ведущих деятелей Коммунистической партии.

Перечисляя жертвы репрессий 1937–1938 гг., Хрущев доказывал абсурдность обвинений в их адрес прежде всего ссылками на их продолжительный стаж пребывания в партии и высокое положение в партийном руководстве.

Получалось, что эти биографические данные обеспечивали их обладателям пожизненный иммунитет от воздействия буржуазной идеологии и предоставляли вечную гарантию от морального падения, идейного перерождения и предательства. 

Следуя этой установке, руководители КПСС не высказывали сомнений в надежности Имре Надя,

в послужном списке которого числились многолетнее пребывание в рядах коммунистических партий России и Венгрии,

участие в Гражданской войне на стороне Красной армии (имелись сведения о том, что он был среди тех красноармейцев, которые расстреливали Николая Романова и его семью),

работа в Коминтерне и сотрудничество с НКВД (позже были получены данные о том, что на основе информации Надя в 1937–1938 гг. были арестованы многие работники Коминтерна).

Поэтому даже после того, как 28 октября Надь объявил, что контрреволюционный мятеж является народным восстанием, Хрущев 29 октября предлагал ориентироваться на венгерского премьера.

Даже после того, как 1 ноября Надь заявил о намерении вывести Венгрию из Варшавского договора, Микоян настаивал на том, чтобы поддерживать правительство Надя.

О неумении Хрущева и его коллег разбираться в руководителях других социалистических стран свидетельствовало также их упорное сопротивление избранию Гомулки первым секретарем ЦК ПОРП.

Между тем в течение последующих 14 лет пребывания на этом посту Гомулка неизменно был верен союзу с СССР.

Это проявилось не только во время событий в Венгрии в 1956-м, но и в 1968 г., когда в Чехословакию были введены войска стран Варшавского договора, включая части польской армии. 

В то же время стремление Хрущева всемерно ублажать Тито не привели к тому, что югославский руководитель безоговорочно поддерживал действия СССР.

Комментируя только что завершившиеся события в Венгрии в своем выступлении 11 ноября в городе Пула, Тито заявил: «Мы никогда не советовали им (советским руководителям) прибегать к помощи армии». Более того, Тито выражал восхищение мятежниками: «Вот, посмотрите, – говорил президент Югославии, – как народ голыми руками, плохо вооруженный, оказывает сильнейшее сопротивление, если перед ним одна цель – освободиться и быть независимым».  

Когда не извлекают уроки из горьких событий

Казалось бы, после разгрома венгерской контрреволюции руководство страны предприняло шаги, которые свидетельствовали о желании извлечь уроки из недавних событий.

19 декабря 1956 г. по партийным организациям распространялось письмо ЦК КПСС «Об усилении политической работы партийных организаций в массах и пресечении вылазок антисоветских, враждебных элементов».

Однако письмо касалось текущей деятельности низовых партийных организаций, но не действий высшего партийного руководства в дни венгерского кризиса.

Нежелание выявить ошибки, допущенные руководством партии в те дни, привели к тому, что политика по отношению к социалистическим странам, разработанная на основе глубокого и всестороннего анализа, по-прежнему подменялась чрезвычайными мерами, к которым прибегали в последнюю минуту для преодоления критической ситуации.

Так поступили советские руководители и в первые дни после разгрома венгерской контрреволюции.

В своем письме Яношу Кадару от 5 ноября председатель Совета Министров СССР Н.А. Булганин сообщал о решении «оказать безвозмездную братскую помощь трудящимся Венгрии и срочно направить в Венгрию» множество товаров.

В первые же дни после разгрома мятежа в Венгрию направлялось 50 тысяч тонн зерна, 3 тысячи тонн мяса, 2 тысячи тонн сливочного масла и других продовольственных продуктов.

Для восстановления разрушенных жилых домов и других построек в эту страну отгружались в значительных количествах цемент, пиломатериалы, стекло оконное и другие строительные материалы.

В письме Булганина говорилось, что «для обеспечения бесперебойной работы промышленности и других отраслей народного хозяйства Венгрии» СССР досрочно посылал товары, намеченные к поставке в соответствии с торговыми соглашениями в 1957 году.

Такая обильная помощь стала лишь началом советских чрезвычайных поставок в Венгрию.

По оценке советолога Э. Крэнкшоу, на помощь Венгрии было выделено не менее миллиарда долларов.

Поскольку было нелегко немедленно получить финансовые и материальные средства для оказания такой срочной помощи, то было принято другое чрезвычайное решение: на такую же сумму сократить советские поставки в Китай.

Внезапное уменьшение советской поддержки вынудило руководителей Китая объявить о необходимости «полагаться на собственные силы, не рассчитывая на помощь иностранных держав».

В советско-китайских отношениях возникла весьма заметная трещина.

Еще более тяжелые последствия для советско-китайских отношений имел отзыв советским руководством в 1960 г. специалистов, работавших в различных отраслях экономики КНР.

Хотя китайское руководство во главе с Мао Цзэдуном также несло свою ответственность за возникновение советско-китайских разногласий, нет сомнения в том, что импульсивные действия Хрущева, поддержанные другими членами Президиума ЦК, в конечном счете привели к фактическому расколу между СССР и Китаем, сотрудничество между которыми служило мощным фактором международной стабильности.

Авантюризм вместо продуманной политики, быстрая отмена только что принятых решений, что было характерно для действий руководства КПСС осенью 1956 г. в Венгрии, проявились и в ходе ракетного кризиса 1962 года.

Летом того года Хрущев и его коллеги по Президиуму упорно убеждали руководителей Кубы разместить советские ракеты на Острове свободы для его защиты от посягательств США.

Поэтому скоропалительное решение убрать советские ракеты, принятое без консультаций с Фиделем Кастро, вызвало его справедливое негодование.

Хрущев и его коллеги не сумели извлечь уроки из венгерских событий и дать им нелицеприятную оценку, прежде всего, потому, что они слепо следовали антисталинскому курсу ХХ съезда КПСС.

Отрекаясь от теоретического наследия Сталина и перечеркивая значимость исторического опыта, обретенного партией и страной за предыдущие десятилетия, Хрущев и его последователи обезоружили Советский Союз в идейном и политическом отношении. 

Хотя в 1964 г. ЦК КПСС сместил Хрущева, его волюнтаризм был осужден, а яростные нападки на Сталина прекратились, новое руководство не предпринимало попыток осудить хрущевский доклад и проанализировать грубые политические ошибки руководства страны, совершенные под его влиянием.

Нежелание «копаться в прошлом» и объективно оценивать настоящее в значительной степени способствовало невниманию к разрушительным процессам в ряде социалистических стран.

Это проявилось в политических кризисах в Чехословакии в 1968 г. и в Польше в 1980–1981 годах.

Правда, в обоих случаях руководство КПСС старалось избегать повторения роковых последствий хрущевских ошибок.

Хотя и с опозданием, руководители КПСС во главе с Л.И. Брежневым внимательно разбирали на совещаниях развертывавшиеся опасные процессы, привлекая к принятию решений руководителей других социалистических стран.

Поэтому, несмотря на то, что кризисы приняли острый характер, в обоих случаях удалось сохранить единство социалистической системы без кровопролития, подобного тому, что имело место в Венгрии в 1956 году. 

Однако горбачевская перестройка, сопровождавшаяся возрождением худших сторон хрущевского авантюристического курса, привела к фатальным последствиям для социалистической системы и нашей страны. 

Юрий Емельянов