Людмила Гурченко: символ и симптом

Меня очень интересует Людмила Гурченко. И как личность, и как символ, и как лакмусовая бумажка коллективного сознания.

Сама Людмила Марковна отрицает параллели с Марлен: мол, та пела только в одной тональности и не играла в фильмах вроде "Любовь и голуби".

Недоброжелатели Гурченко тоже отвергают сходство биографий и все более проступающее сходство эстетическое. Мол, Марлен была утонченная, а Гурченко играла всяких хабалок и сама тоже — вульгарная.

Однако я соглашусь с философом Андреем Ашкеровым: Люся давно переиграла Марлен. И по актерским работам (ибо главной ролью Дитрих была роль самой себя), и по силе личности (надо ли объяснять разницу между жизнью советского киноактера и западной кинозвезды?). К тому же мемуары Гурченко — оазис на фоне старческого брюзжания остальных звезд советского искусства.

Феномен Гурченко — не только в триумфе воли. Но и в отношении обывателя к тем, кто все-таки что-то смог, устоял и все еще на коне. После бенефиса Гурченко я написал коротенький пост. И ко мне стали приползать добрые люди. Не думаю, что кто-то из них сможет в 75 лет спеть вживую на открытом пространстве, и десятки тысяч собравшихся будут молча слушать, как слушали Марковну в Харькове этим летом.

Однако они считают себя вправе осуждать артистку, годящуюся им в бабушки. Мол, пора ей на покой. Туда же, где пребывают ее "строгие и объективные" критики. Вот тут во всей красе видно, какое место отводит наше общество пожилому человеку. А также можно пронаблюдать отношение обывателя (и особенно обывательницы) к женскому возрасту. Не сметь следить за собой, не сметь работать! Лавка, внуки, пирожки. Простенькая мысль о том, что именно этим они роют себе яму, в которую попадут в старости, им в голову не приходит. В 55 они будут жаловаться в той же жежешечке, что их не берут на работу из-за возраста, а муж ушел к молодой. Ну так в чем проблема?

Пеките пирожки, тратьте пенсию на внуков. Разве не это считали  правильным и одобряемым сценарием?

Другая грань человеческой натуры, которая неприятно блестит в отраженном свете, — полное отсутствие представлений о границах допустимого. Нельзя обсуждать чужие подтяжки. Это неприлично. Ну кому какая разница, как выглядит кинозвезда без соответствующего освещения, грима и костюма? Это личное дело самой артистки, ее косметолога и ее мужа. Ее работа — создавать образ в кадре, а не в очереди за хлебом. Да и оценивать внешность 75-летней женщины попросту стыдно. С чего добрые люди взяли, что они в ее возрасте будут выглядеть лучше, — вопрос, не имеющий ответа.

Почему любое ничтожество, которого мама не научила уважать окружающих, снисходительно цедит через губу текст о том, какая дрянь Гурченко, судившаяся с ридной дочурочкой за хату?

Мол, пусть я никто и ничто, зато меня будут уважать дети. Так вот: и по больному бить тоже нельзя. И дети уважать не будут. Потому что скамеечных сплетниц уважать не за что. Жалеть, любить, терпеть. Но не уважать.

Любые отношения со взрослыми детьми — история двусторонняя. Я не буду цитировать давние мемуары Людмилы Марковны. Желающие сами могут найти их и прочесть о том, как задолго до истории с квартирой дочь не пришла в больницу к матери, находившейся при смерти, поздравить с днем рожденья. Пришла лишь один раз — узнать, кому завещана жилплощадь. Но разве это интересно? Только вожделенная однуха в Москве может вызвать такой ажиотаж у любителей рыться в чужом белье.

Почему фразу "стареть надо достойно" чаще всего произносят люди, не имеющие никакого представления о достоинстве, — вопрос риторический. А значит, дающий возможность задуматься. Не над поведением и внешностью Гурченко — ей безразличны оценки безымянных сплетниц обоих полов. Над собой.