Консерватизм и коммунизм - какая связь

КАКАЯ СВЯЗЬ КОММУНИЗМА С КОНСЕРВАТИЗМОМ? Консерватизм сохраняет самый проверенный опыт. Традиция не позволяет выходить с помощью основных ритуалов, но и повседневных обязанностей за пределы недозволенного. Народы познаются через традицию и порождением культуры. Во главе угла консерватизма — сохранение народа, следовательно, в этом проявляется коллективная заинтересованность. Табу — последний предел против извращений. Возможно, рано или поздно старая практика не успевает за изменением окружающих условий — так часто бывает. Когда старейшины, феодалы, старая элита не могут найти ответа на новый вызов. Народ по инерции падает вниз, совершает ритуалы и продолжает повседневную суету. Однако бог мало помогает перед насилием, когда к нему обращаются с молитвой жертва: насильника жалкий вид молящего не остановит. Банкиров, большой бизнес не остановит и урожай на поле коллектива. Почему? Олигархи хотят играть в гольф, а всех крестьян посадить на кредиты. Старая элита и чиновники государства продадутся, как все прошлые феодалы Европы, возьмут взятку или раздадут все земли с юга на север и государственные посты сверху вниз всяким негодяям с разными паспортами.

Так иногда получается, что беря деньги у союзников, императоры вступают в чужую войну. Высокие офицеры ведут наспех собранных солдат в атаку со старыми знаменами - все что остается от старой славы империи. В этот момент консерваторы понимают, что это плохо закончится. Консерваторы обязаны сохранить старый порядок — зачем им война? Не только ритуалы важны, но и простая молящаяся масса, просящая подаяние. Кто-то поляжет на поле боя, кто будет все время молится за царя и отечество. К каждым поражением и массовой гибелью все трудней и трудней сохранять строй, чтобы кто-то не сбежал с панихиды, или того хуже, не закричал «царя долой»! Первые жертвы войны ничего не решают. Но если число жертв перескакивает за миллионы, здесь уже начинается сомнение — даже скотина чувствует, когда ее ведут на забой. В этот момент достаточно пропаганды — кому надо, пусть тот и воюет, — нарушается ритуальная очередность: сначала шел дьякон, затем священник махал кадилом, затем простой народ, теперь народ с красными знаменами вырвался вперед, перед шеренгами комиссары в коже стали грозить револьверами системы Наган.

Что это значит? Это значит, что консервативная элита не справилась с новизной. Новая ситуации требует другого порядка. Таким образом народ раздвигает свои ряды, оттуда из глубин появляются новые типы — будущая бюрократия Сталина (или Мао, или Пол Пота), — нового образования, следовательно, другого государственного коллектива. Все жрецы и прочие символы старого покидают главное место, но принцип коллектива остается главным принципом культуры — идеологии. Вот так консерватизм зерефов превращается в зерефный коммунизм. Форма коллектива меняется, но принцип коллективной организации сохраняется: только этим принципом роднятся консерватизм и коммунизм. Коммунизм, официальный коммунизм (крестьянский коммунизм Сталина) проявляет еще более свирепый нрав в консервации ритуалов. Кто не молится на советскую власть (власти советов при Сталине не было никогда), тем паче на Сталина, — враг народа.

Именно в этом родстве официального сталинского социализма и консерватизма есть нечто фашистское, концлагерное. Поэтому европейский консерватизм дал национальный социализм, нацизм, а все азиатские социализмы показали социализм первобытного коллектива на новой технической основе — государственная собственность в двух случаях перехода от консерватизма к социализму. В Европе никогда не запрещали частную собственность (Южная Америка пошла по тому же пути, ибо везде там европейские метисы — креолы), в России — главном оплоте гос капитализма частная собственность была запрещена законом до 1991 года. Дальше — больше.

Вы еще не видите связи между консерватизмом и коммунизмом? Вы не видите. И никогда бы не видели. А вот либералы такую связь видели всегда. Они всегда смешивали коммунизм и фашизм в одну неприглядную кучу. Вот теперь никто не видит нового фашизма от мировых финансистов, но все видят фашизм старого консервативного типа. Я всего лишь приоткрываю причину подобной близорукости. Все типа сегодня превратились в либералов. А либералам невозможно видеть себя, то есть новый фашизм в лице мирового банка.