Мы сегодня стоим на пороге эпохи коллективного разума.

Благодаря электронным технологиям мы сегодня стоим на пороге эпохи коллективного разума. Интернет и основанные на нём способы коммуникации сделали мир плоским. Стал возможен мгновенный обмен идеями, быстрое объединение вокруг научных проблем специалистов из разных научных сообществ.  Наука стала сетевой, и это требует особой логики совместного творчества. Об инновациях, социальных сетях и коллективной креативности рассказывает психолог, научный сотрудник Института психологии РАН Тимофей Нестик.

В современных условиях требуется не просто генерировать идеи – надо уметь их внедрять. Но если придумать идею можно и в одиночку, то довести её до опытного образца и уж тем более перевести в работающую бизнес-схему получится только в команде.

Потому очень важно с самого начала, буквально с рождения идеи, организовать командную работу так, чтобы за счёт ролевой структуры, объединения специалистов разных отраслей и профессиональных «заточек» выйти на экономически эффективное, реализуемое решение. Если в 60–70-е годы прошлого столетия в основном стимулировалась индивидуальная креативность, ставка делалась на всевозможные выплаты, то в последние 20 лет наметился отчётливый тренд в сторону морального стимулирования. Стало очевидно, что креативный потенциал есть у каждого сотрудника. Вопрос не в том, как простимулировать конкретного инноватора, а как организовать взаимодействие сотрудников в команде таким образом, чтобы они генерировали идеи и сами доводили их до реализации.

Кроме того, в условиях быстрых изменений и неопределённости даже командам, никак не связанным с инновациями, приходится всё чаще переключаться в творческий режим. Неслучайно сегодня в организационной психологии и теории менеджмента популярны исследования джаза и театральной импровизации.

Если говорить о примерах организации совместного творчества в современных компаниях, то прежде всего это всевозможные сообщества. Иногда они прямо так и называются – «сообщества инноваторов», как, например, Victor Mills Society в Procter & Gamble или IBM Fellows program в IBM. Как правило, состоять в них очень престижно. Кроме того, компании организуют временные творческие группы, помогают своим сотрудникам открывать венчурные инновационные предприятия, создают инновационные инкубаторы как площадки для обмена идеями. Характерно, что за инновации всё чаще присуждаются не индивидуальные, а коллективные награды: например, GlaxoSmithKline учредила «Премию за зелёные технологии» для проектных команд, а в 3M вручается премия «Золотой шаг» за успешную кросс-функциональную работу. Но лучше всего стимулируют не деньги или признание, а определённым образом выстроенная структура коммуникаций в команде. Примерами здесь могут служить «практики гибкой разработки» (технологии Agile и Scrum), мозговые штурмы типа «открытого офиса» в Toyota. Кстати, в российских госкорпорациях необходимость создания инновационной среды тоже хорошо понимают. Например, ОАО «Роснефть» разрабатывает сейчас концепцию стимулирования инновационной деятельности сотрудников.

О социальных сетях

Россия окончательно вошла в сетевое общество совсем недавно. Это стало возможным с появлением разнообразных виртуальных социальных сетей. Сегодня мы можем участвовать в сообществе «Учёные России» или в «Сети творческих учителей». Но социальные сети существовали давно. В определённом смысле вся человеческая история, начиная с палеолита, – это не что иное, как установление связей между всё большим числом людей и сообществ. Субъектом совместного творчества сегодня становятся всё более крупные группы людей. Благодаря электронным технологиям сегодня мы действительно стоим на пороге эпохи коллективного разума, о котором когда-то говорил академик РАН Никита Моисеев.

По мнению американского социолога Рэндалла Коллинза, вся интеллектуальная деятельность, в том числе научная, рождается именно как сетевая. Сообщества людей, интерпретируя одни и те же тексты в рамках одной традиции, вступают в полемику друг с другом и через такие знакомства (где-то очень тесные, а где-то поверхностные) развивают те или иные концепции. Ключевая роль здесь принадлежит горизонтальным связям.

Становится очевидным, что вне социального поля, вне взаимодействия с другими людьми, даже если это взаимодействие происходит в форме внутреннего диалога, некоей автокоммуникации (по Юрию Лотману), творчество невозможно. Творя, мы отзываемся на тот круг значений, смыслов, которые создавались в рамках традиций и живут в отношениях между мыслящими людьми.

Тот факт, что тренд коллективного творчества стал заметным именно сейчас, во многом связан с электронными технологиями. Интернет и основанные на нём способы коммуникации сделали мир плоским. Стал возможен мгновенный обмен идеями, быстрое объединение вокруг научных проблем специалистов из разных научных сообществ. При этом часто сами проблемы меняются по ходу их проработки, а возникающая потребность в специалистах другого профиля тут же может быть удовлетворена за счёт горизонтальных связей. В этом смысле наука сегодня является сетевой.

Если рассуждать о знаниях, которыми должен владеть исследователь, то выясняется: важно не то, как много знает он сам (хотя по-прежнему кругозор имеет огромное значение), а то, знает ли он, где найти необходимую информацию и кого можно подключить к решению проблемы. Поэтому у сегодняшних школьников так важно развивать социальный интеллект и метакогнитивные способности, то есть понимание своих возможностей и ограничений при решении интеллектуальных задач, умение учитывать их при работе в командах и сетевых проектах.

Кстати, если вспомнить, что творчество – это процесс активации различных участков головного мозга, то вполне можно провести аналогию с социальной сетью. Каждый участник такой сети – это какой-то участок долговременной памяти, который может быть активирован в процессе творчества. Более того, известно, что высокая креативность связана со способностью расширять объём внимания и дефокусировать его. Так и слабые связи (поверхностные подчас знакомства) могут служить источниками информации и каких-то новых идей.

Очень хороший пример того, как это работает на практике, – сообщество инноваторов InnoCentive.com. Здесь исследовательская группа или компания может обозначить проблему и тут же быстро найти людей, которые готовы взяться за её решение. У них достаточно высокая эффективность. Каждая вторая проблема, «выставляемая на торги», находит своё решение. Причём иногда за довольно хорошие деньги: от пяти тысяч до одного миллиона долларов. Это один из примеров так называемых «открытых инноваций».

Об организации творческого процесса

Творческий процесс во многих компаниях сегодня организован вокруг «инновационных платформ» (иногда их называют «IT-платформами»). Он виртуальный и завязан на электронные средства коммуникации. Но основная идея заключается в такой организации работы этих кросс-функциональных групп, которая позволила бы им включиться в группы профессиональные, тематические, живущие на форумах. Если у кого-то возникает проблема, он может тут же её зафиксировать, вынести на портал. Но самое главное – наряду с виртуальным общением существуют очные формы работы и очные виды знакомства в рамках всевозможных научно-технических конференций или множества конкретных проектов, где люди действительно встречаются.

Один из самых ярких примеров – компания IBM. Там существуют «веб-конференции по инновациям» – IBM’s Innovation Jam. В течение трёх-пяти дней вокруг нескольких направлений объединяется гигантское количество людей, причём как внутри компании, так и за её пределами. Так, в 2006 году в работе такой конференции приняли участие порядка 140 тысяч человек. Причём «отметились» даже члены семей сотрудников, партнёры и клиенты из разных стран! Думаю, такого рода форматы были бы полезны и в рамках деятельности Академии наук, и наших крупных университетов. Сейчас для российской науки очень важно создавать, поддерживать и расширять многочисленные уже существующие интеллектуальные сети.

О «Сколково»

На мой взгляд, если проект «Сколково» и перспективен, то прежде всего в своей виртуальной составляющей. Современная наука организована как сочетание национальных научных школ и международных исследовательских команд, работающих над конкретными проблемами. Причём часто один и тот же учёный одновременно является членом нескольких таких проектов. Традиционные подходы к управлению наукой, в рамках которых развитие научного знания пытались лимитировать границами определённого государства, остаются в ХХ веке. Глобализация сейчас настолько велика, и роль сторонних специалистов из других научных центров настолько высока, что попытка собрать людей на одном клочке земли и надеяться, что они там, в замкнутом кругу, что-то родят, – малоперспективна.

Здесь я бы вспомнил появившуюся совсем недавно теорию безмасштабных сетей. Кстати, в числе её разработчиков есть и российские специалисты из Физико-технического института имени А. Ф. Иоффе. Дело в том, что если описать в виде графов сложные системы, такие как интернет, передачу инфекционных заболеваний или индекс цитирования научных публикаций, то оказывается, что все они являются безмасштабными сетями. В таких сетях множество узлов с относительно небольшим числом исходящих связей объединены друг с другом через несколько крупных «хабов». Количество «хабов» остаётся относительно ограниченным независимо от масштабов сети. В этом смысле всю научную мысль можно назвать планетарным явлением именно благодаря тому, что существует небольшое число научных центров и учёных с развитой сетью контактов. Особенность таких сетей – их высокая устойчивость: сбои в работе одного из «хабов» не ставят под угрозу всю систему.

Для нашей страны это означает, что «Сколково» должно быть три-пять «штук», а не одно. Оно не может рассматриваться как основной командный центр инноваций в стране. Научное знание является сетью, соответственно, и управлять этой сетью нужно иначе, не централизованно.

Если вернуться к тому, что планируется сделать, то худший сценарий – превращение «Сколково» в изолированную «фабрику мысли». Немножко лучше – если приехавшие из-за рубежа специалисты станут не только генераторами и разработчиками, но и «нетворкерами». Они будут стимулировать международные исследования, помогать устанавливать связи между российскими проектами, причём находящимися не в «Сколково», а в других городах. У нас ведь больше 70 наукоградов и десятки недостроенных технопарков! В этом направлении и надо двигаться, в том числе и в Академии наук.

Конечно, здесь многое зависит от позиции первых лиц государства, без поддержки которых сама Академия, находящаяся на голодном пайке, мало что сможет сделать. Очень важно, чтобы была расширена возможность стажировок, которые позволяли бы не просто получить опыт работы в заграничных научных центрах, но и завязать там контакты, «привезти» оттуда международные проекты - их следует финансировать в первую очередь. Схема должна быть так построена, чтобы тем научным учреждениям и университетам, которые имеют большее количество и более высокую результативность такого рода проектов, объединяющих их с другими подразделениями внутри страны или за границей, выделялось больше государственных средств. Сетевая логика совместного творчества сегодня именно такова.