Импотенция

 

Только что прочитал: "...Господа, ну, мы поняли, всё плохо, все жертвы, но сколько можно? когда ж будет хоть самая робкая мысль о будущем? Хоть что-то конструктивное? Что вы предлагаете, что реально можете сделать, ну, хоть какую-нибудь свежую и оригинальную идею уже дайте нам наконец, что-нибудь ещё, кроме шизофренической фиксации на обидах и потерях? Или это всё, на что вы способны?.. Русские либералы производят очень сильное впечатление. Но больше они ничего не производят" (орфография оригинала).

Вот так! По мордасам!! По мордасам!!!

Или у Клямкина – вчера, о кризисе политической мысли. Нет альтернативы властному бреду. Нет политической мысли, кроме перепева сто раз спетого, но почему-то отвергаемого обществом.

Это хорошо, что начинается трезвение. Плохо – что поздно и медленно. И, пожалуй, холодный душ – здесь то, что необходимо в первую очередь.

Господа, как социальные мыслители – мы полнейшие импотенты. Были такими в советское время. Остаемся такими и сегодня. И просвета не видно.

В советское время у нас было оправдание – а на фига? Чего говорить о смене строя, когда он принципиально несменяем? И когда какой-нибудь Зиновьев, или какой-нибудь Гумилев, или какой-нибудь Шпенглер пинали нас: "Думайте, сукины дети! Думайте!", мы лениво отмахивались.

Но тогда нам хотя бы было интересно читать. Думать мы, конечно, думали по минимуму. Больше повторяли штампы. Придумаешь для себя какую-нибудь теорийку и носишься с нею годами, как с писаной торбой. Когда теорийка была более-менее марксисткой, в этом был хотя бы прагматический смысл: там всякие степени, звания, должности, книжки, премии... Но часто изобретение таких теорий-фикс было делом вполне бескорыстным. И если они конфликтовали с фактами, то тем хуже было для фактов.

Было в советское время и другое оправдание – думать было опасно: придумаешь чего-нибудь, надо людям нести, а что с тобой за это сделают? Нет, уж лучше думать о чем-нибудь безопасном: о физике там или о математике... Целей будешь...

А что сегодня? А сегодня мальчики (и девочки) шестидесятых-восьмидесятых надежно закапсюлированы. Они всё знают, и им ничего не интересно. Головы набиты фантастическими, но зато общепринятыми представлениями. И желания пересматривать их нет. Нет интеллектуальной инициативы. Нет жажды творчества. Что-то когда-то вычитанное в учебнике истории или в учебнике обществоведения въелось в мозг так, что уже не стимулирует познавательную активность, даже когнитивного диссонанса (переживания противоречивости своих представлений) не порождает.

Причем, это относится отнюдь не только к вопросам социальной или политической мысли. Представления об истории совершенно архаичны. Было у меня тут недавно два эпизода в общении с весьма умными и образованными, из элиты людьми. Один периодизирует историю "Древний мир – Средние века – Новое время" (как в школе учили: 5-й класс, 6-й класс, 7-й класс), и начни объяснять ему, как неоднородны "Средние века" и какие совершенно разные культуры их формируют – не то, что не поймет, просто не станет слушать. То же и со вторым собеседником, для которого культурная Европа – это всё, что происходило в известной нам истории на территории, относимой сегодня географами к Европе. Я было попробовал заикнуться, что Древняя Греция к тому, что мы называем европейской культурой, никакого отношения не имеет, но быстро пожалел...

А ведь это вещь, открытая ровно сто лет назад. Что же говорить о чем-то более новом? А попробуйте пообсуждать тему Бога.

Существует или нет? И что Это вообще такое? Кроме повторения ставших за много веков пошлостью тезисов о непознаваемости и недоказуемости больше ничего не услышите (ну, про религиозные фантэзи я не говорю – это уж совсем детский сад). А станешь объяснять – прослывешь опасным мечтателем.

Но это вещи идеологически нейтральные. А когда разговор заходит о социальном проектировании? Тут просто немедленный ступор. Да, и понятно: для серьезного социального проектирования нужно даже не знание, а понимание истории. И понимание онтологии – того, как устроен наш мир. А он устроен много сложнее наших кухонных представлений о нем. Что же мы можем без таких знаний-пониманий напроектировать?

Ну, хорошо. Это старшие. Но старшим вроде как творчеством заниматься и не положено. Они уже свое натворили. Теперь учат молодых. А что молодые? Те, кому творить-то как раз и положено. Что 40-летние? Что 30-летние? (Моложе социальным проектированием не позанимаешься – мозг еще не созрел; моложе – только тренироваться-учиться.)

А молодые тоже этим делом заниматься не рвутся. И не столько потому, что не хотят, сколько потому, что не могут. А не могут по двум причинам.

Одни – из-за недостатка образования. Всё-таки это дело требует того, чтобы много читать, а главное – много думать: осмыслять, обсуждать прочитанное, спорить, ругаться, всё время пытаться объять необъятное, придумывать что-то для себя, потом самому себя опровергать и снова придумывать... А еще нужно постоянно расширять свой опыт: много ездить, много смотреть, много восхищаться, много общаться... Всё это одним словом можно назвать "интеллектуальной инициативой". Ее нет. Потому что для нее нет основы.

У других проблема в том, что образование их заточено на совсем иную работу. Иные проблемы и иной стиль мышления – решение узкоприкладных, практических задач. В своем деле они могут быть весьма дельными специалистами. Но дело их – узкое, и интерес их сфокусирован так же узко. А для социального проектирования нужна мечтательность. Это измерение из нашего образования по большей части вытеснено. И в результате, лучшие тридцатилетние умы вполне способны придумать неплохую маркетинговую кампанию, или эффективный прием пиара, или даже востребованную социальную сеть. Но когда речь заходит о чем-то более масштабном, они оказываются совершенно беспомощными – не тот категориальный аппарат мышления, не те задачи, не те методы... Им это и непонятно, и неинтересно. Потому что интересно – другое.

Вот такой парадокс: старики не хотят, молодые не могут.

Ну, и какая у нас может быть при таком раскладе социальная мысль? Когда в заизвесткованном социальном мышлении самые важные слова просто табуированы. Попробуй произнести: "прогресс", "миссия", "уникальность", "судьба" и даже "социальная справедливость" – и посмотри, что произойдет, какими глазами на тебя будут смотреть. А если осмелишься говорить о "правде", "духовности", "совести" или, не приведи бог, о "Боге", то тут уж надо бояться, не побежит ли кто из слушателей звонить в "Скорую".  

Нет, ребята, если уж у нас такой разговор начинается – про творческое бесплодие, про неспособность предложить обществу что-то повразумительней скреп и вставания с колен, то начинать надо с того, чтобы прежде всего пристально всмотреться в себя самих. Авось, мы сможем увидеть что-то, от чего можно будет оттолкнуться в лечении нашей творческой импотенции.