МИРУ - МИР!

ЗЕВС И ЕВРОПА: ДРЕВНИЙ МИФ И ЕГО СОВРЕМЕННОЕ ПРОЧТЕНИЕ 

Часть первая

8 ноября 2010, Махди Дарий Наземроая, "Global Research", Канада

Нужда России и Китая в стратегическом иранском партнере является компонентом любой оборонной стратегии или жизнеспособной альтернативы против американских и европейских посягательств на их геополитические сферы интересов.

В 2009 году стремление россиян и китайцев иметь в Тегеране правительство, которое находилось бы с ними в союзнических отношениях, проявилось в период беспорядков, потрясших Иран после выборов. Москва, Пекин и многие другие столицы по всему миру смотрели сквозь пальцы, когда беспорядки и протесты вылились на иранские улицы.

"Зеленая волна" или "Зеленая революция" - это название беспорядков, устроенных частью оппозиции после иранских президентских выборов 2009 года. Движение получило свое название из-за выбранного кандидатом в президенты Мир-Хусейном Мусави цвета, который также является цветом иранского флага. Это событие могло стать геополитическим заговором против политической сущности Евразии. Оно могло превратиться в настоящую геополитическую угрозу интересам России и Китая. И наоборот, "зеленую волну" приветствовали в Америке, Британии, Франции, Германии, Израиле и других союзнических им странах.

Чтобы понять китайско-российскую заинтересованность в Иране, необходимо обсудить геополитические измерения "зеленой волны", а также то, как эти факторы связаны с Ираном в роли геостратегической оси и его стратегическими возможностями в роли политического игрока на международной сцене. Родственным измерением ситуации является связующее развитие объединенного порядка в Евразии, которое США и их союзники пытаются остановить. Иран жизненно важен для процесса евразийского объединения, которое включает в себя основной тройной альянс, состоящий из России, Китая и Ирана.

"Зеленая волна" и политические беспорядки, случившиеся в Иране, произошли из-за многих связанных между собой причин. У ее членов и организаторов была разная мотивация. Существуют разнообразные объяснения и точки зрения по поводу причин и мотиваций "зеленой волны". Все эти факторы являются частью более широкого осмысления отношений между внутренней иранской политикой и глобальной геополитикой.

Среди описаний "зеленой волны" как демократического сражения или борьбы за гражданские свободы прячется тот факт, что она также отражает междоусобицу между иранскими элитами. Этот момент очень важен. В сущности, именно об этой ключевой характеристике "зеленой волны" не следует забывать, обсуждая ее на геополитическом уровне.

Утилитарная геостратегия и подготовка к войне в Евразии

Легко не заметить влияние географических факторов в историческом, политическом, социальном и экономическом развитии.

Большинство ученых и аналитиков справедливо хотят избежать упрощающих заблуждений географического предопределения. Однако не следует не замечать роль географии в развитии человечества. Например, производство энергии привязано к физическим реалиям земли, и в прошлом люди, живущие на побережье, были ориентированы на море и рыболовство в большинстве, если не во всех, аспектов своей коллективной жизни, от экономического до социально-культурного. Справедливо и то, что действия людей нельзя связывать лишь с географией. Деятельность человека всегда играла роль в эволюционном развитии людей и их сообществ.

Что же касается предмета данной статьи, то он неразрывно связан с географической действительностью, которая слишком сильна, чтобы ее игнорировать. Стремление Периферии контролировать Евразию – это часть этого процесса. Это стремление, проталкивающееся в самый центр Евразии, имело, в разные периоды истории, разную форму. Периферия – это концептуальный термин, применяемый к США, Британии, ЕС, Японии, Австралии и их союзникам, которые, по сути, являются государствами, лежащими за пределами Евразии или на ее окраинах.

В данный момент также следует применить новый термин: утилитарная геостратегия. Утилитарная геостратегия, термин, введенный в этом документе, - это применение или проецирование утилитаризма или утилитарных ценностей к геополитике. Этот термин нов, но этот способ мышления – нет. Этот термин улавливает и дух, и основу современной геостратегии и придает им осязаемую форму. Сегодня именно утилитарная геостратегия с ее материалистической основой является догматом, стоящим за стремлением к войне на Ближнем Востоке и по всей Евразии.

Хэлфорд Дж. Мэкиндер (Halford J. Mackinder) также описывал эту действительность в терминах того, что он называл стратегической географией. Мэкиндер заявлял, что каждое организованное государство, которое он называл цивилизованной страной, было связано с землей, которую оно занимало, двумя способами: "Каков бы ни был взаимообмен, осуществляемый через торговлю, [страна], (1) в конечном итоге, зависит от бывших и существующих [продуктов, производимых на] ее территории и (2) [страна] должна быть готова защищать свою территорию от вторжения алчных соседей". Именно в подготовке к этому находятся страны Евразии, они готовятся защищать свои территории против вторжения во всех его формах, от военной оккупации до экономической колонизации.

Суть вопроса явным образом экономическая, и основана на утилитарных ценностях. Мэкиндер также понимал эту экономическую сущность. По этому поводу он писал: "Две группы идей можно приблизительно определить под обозначениями экономические и стратегические. Мы можем описать экономическую географию, как связанную с производством и распределением товаров, а стратегическую географию, как имеющую дело с более крупными топографическими условиями нападения и защиты. Но проблемы, которые они решают, тесно связаны, так как оборона – это, по сути, защита средств экономического существования…"

Евразия – это крупнейшее пространство земли, у нее самое длинное побережье, самое большое население, колоссальное природное богатство (от энергоресурсов до полезных ископаемых), крупнейшая рабочая сила и крупнейшая доля мировой экономической деятельности.

Если бы государства Евразии объединились и стали бы одним игроком, равных бы им не было во всех отношениях. Предотвращение евразийского объединения являлось и является одной из основных целей США и их союзников. В первую очередь эта политика, практикуемая США, направлена против четырех евразийских государств: России, Китая, Индии и Ирана, а также против всего постсоветского пространства.

С одной стороны мы имеем дело со структурой геополитических и геостратегических маневров со стороны США и их союзников, а с другой – с контрманеврами России, Китая и Ирана. Кроме того, здесь же обсуждение касается и евразийского альянса. Индия умудрилась избежать нахождения на геополитической линии огня и держится на расстоянии от евразийского альянса или соглашения. Россия, Иран и Китай – остальные упомянутые здесь три евразийских государства – на практике сформировали реальный союз с помощью всевозможных официальных и неофициальных соглашений, пониманий, связей и организаций.

Чем Иран отличается от России и Китая?

Хотя он очень влиятелен, Иран не настолько большая держава или страна, как Китай, Россия и Индия.

Кроме того, Иран не настолько силен, как эти другие евразийские государства, но его роль в этом евразийском уравнении очень значительна.

Более того, Иран характеризует его "геополитическая гибкость", которой нет у других больших евразийских государств. Почти все страны в какой-то мере являются геостратегическими осями, но уровень важности этих осей отличается. Иран – это серьезная геостратегическая ось, что просто означает, что все геополитические игроки должны подгонять свои стратегии, поведение и политику под поведение Ирана. Другими словами, поведение Тегерана способно изменить ход мировой игры.

Иран также отличается еще одним важным атрибутом. В отличие от Пекина и Москвы, Тегеран, по сути, может заключить долгосрочную сделку с США и их союзниками. Любое соглашение, заключенное США и их союзниками с русскими и китайцами, может быть лишь краткосрочным. В долгосрочной перспективе Китай и Россия являются главными мишенями американских посягательств в Евразии. На кону стоит выживание России и Китая в качестве независимых национальных государств.

И Москва, и Пекин являются важными экономическими соперниками и угрозой гегемонии США. Из-за географии, огромное влияние, ресурсы, рынки и территории России и Китая являются идеальной наградой для США и их союзников. Индия также в долгосрочной перспективе подвергается реальному риску. Для Америки уничтожение всех соперников и потенциальных соперников является частью этой политики.

В соответствии с утилитарной геостратегией, которую используют США и их союзники, Вашингтон может позволить себе достичь с Ираном компромисса или заключить с ним сделку, вобрав под себя Тегеран – но в отношении Пекина и Москвы это невозможно. Однако следует оговорить это высказывание еще больше: США могли бы позволить себе достичь с Тегераном компромисса или заключить с ним сделку, если бы иранцы не были реальной угрозой контролю и интересам США на Ближнем Востоке, которые также представляет и Израиль. В конце 1990-х Збигнев Бжезинский предупредил, что "не в интересах Америки навсегда сохранять американско-иранскую враждебность". Бжезинский предупреждал, что Америке не следует восстанавливать против себя Иран до той степени, что Тегеран вступит в союз с Россией и Китаем.

Эта готовность США иметь дело с Ираном связана, в первую очередь, с географическим масштабом или размером Ирана, который гораздо меньше, чем у России или Китая. Иран может существовать, имея доступ к меньше доле мировых запасов и влияния, из-за меньшего размера и населения, но ни Россия, ни, особенно, Китай не смогут существовать так в долгосрочной перспективе. По этому поводу Бжезинский говорит:

"Любое потенциальное примирение [между Америкой и Ираном] должно основываться на осознании взаимного стратегического интереса в стабилизации того, что, на данный момент, является для Ирана очень взрывоопасной региональной обстановкой".

Под этим Бжезинский имеет в виду, что США и Ирану следует сотрудничать и совместно контролировать происходящее в ближайшем окружении Ирана, куда входят Ближний Восток, Центральная Азия и, возможно, Кавказ. Он также уточнил свои слова: "Как признано, любое подобное примирение [между Америкой и Ираном] должно стать результатом действий обеих сторон и не должно быть [любезностью], оказанной одной стороной другой". Бжезинский имеет в виду, что с Ираном следует договариваться и торговаться, и что следует добиться понимания между элитами и Ирана, и Америки.

Эта геостратегическая позиция ставит Иран в уникальное положение, позволяющее ему отдалиться от России и Китая и прийти с США и их союзниками к договоренности, подобной той, что была достигнута Ливией. Сделка с Ливией, по сути, была такова: Ливия находилась на прицеле англо-американского марша до 2003 года, но после того, как пал Багдад, Триполи уступил США и ЕС.

Триполи также был в курсе того, что планировали американские и британские лидеры; тайные переговоры с Белым домом начались в 2001 году. С тех пор Ливия заключила крупные энергетические сделки с США и их союзниками, а ее лидер, полковник Каддафи, был вновь радушно принят международным сообществом. Это стало частью стратегического курса, в прошлом рекомендованного Бжезинским в отношении Ливии, Ирака и Ирана.

Тегеран могут использовать, чтобы дестабилизировать и балканизировать

 Россию и Китай

Иран также может серьезно дестабилизировать Россию и Китай через поддержку в этих странах сепаратистских движений, имеющих с Ираном этно-культурные связи. Бжезинский пишет: "Сильный, даже религиозно мотивированный, но не фанатично антизападный Иран – в интересах США, и, в конечном итоге, даже политическая элита Ирана может осознать эту действительность". Вероятно, он имеет в виду, что если между Ираном и Америкой наладилось бы сотрудничество, обе страны смогли бы работать вместе, чтобы разделить между собой республики бывшего СССР, и что связи Ирана с исламом могли бы использоваться для контроля над Средней Азией и Кавказом и для противодействия российскому и китайскому влиянию в обоих регионах. Другими словами, Иран можно эффективно использовать для противодействия российским и китайским интересам в этих регионах на благо Америки.

Что касается понимания "зеленой волны", ключом к разгадке является то, что Бжезинский говорит об иранских политических элитах и их осознании "действительности". Он ссылается на две вещи. Первая, это геополитическая гибкость Ирана, которая уже была объяснена, и второе, это лагерь прагматиков в Иране (о котором мы поговорим чуть позже), который хочет сотрудничества с Америкой в рамках мирового порядка, включающего в себя Иран.

Что касается кооптирования Ирана, Бжезинский также пишет: "Долгосрочным американским интересам в Евразии пойдет на пользу, если США откажутся от существующих возражений по поводу более тесного турецко-иранского сотрудничества, особенно в сфере строительства новых трубопроводов и других связующих звеньев между Ираном, Азербайджаном и Туркменистаном".

В этом высказывании содержится намек на укрепление Ирана против российского контроля над евразийскими энергетическими маршрутами и американскую поддержку трубопровода Nabucco и схожих с ним маршрутов доставки энергоресурсов. Кроме того, вполне может быть, что продолжающаяся интеграция иранской и сирийской экономик поможет ввести Иран и Сирию в систему глобальной экономики и сделать их более подверженными контролю со стороны Америки и ЕС. Другими словами, в конечном результате и Иран, и Сирия могут обнаружить, что по неосмотрительности превратились в часть глобальной американо-европейской системы.

Таким образом, эта ситуация, в основе которой лежит утилитарная геостратегия, ведет к парадоксу. В долгосрочной перспективе США и их союзники могут вести переговоры с иранцами, но для того, чтобы предотвратить сплочение Евразии и помешать России и Китаю должным образом подготовиться или бросить вызов гегемонии США в краткосрочной перспективе, вести переговоры с Тегераном они не могут. Именно поэтому иранский ядерный вопрос, основанный на том, что США, ЕС и Израиль изображают как конечное окно возможностей, является главным основанием для переговоров. Естественно, если США требуется краткосрочный результат, никакого долгосрочного решения или понимания между США и Ираном быть не может.

__________________________________________________________________________
_______________________________________________________________________________________________
_________________________________________________________________________