«Неуезжанец»

Александр Кабаков: Я не тамошний, я здешний «Сноб» совместно с проектом ТУТиТАМ продолжает публиковать интервью и очерки о россиянах, которые покинули Россию и нашли себе место на чужбине, и о тех, кто решил никуда не уезжать. В этом выпуске неуезжанец Игорь Свинаренко побеседовал с автором «Невозвращенца» Александром Кабаковым об эмиграции, которая ни у того, ни у другого так и не случиласьВ начале беседы я напомнил Кабакову про разговор, который с ним еще при советской власти вела наша сотрудница ― сперва его, потом моя ― Алла Глебова. Как раз все ехали, и она собиралась, и в итоге переселилась-таки в Германию. И вот она его спрашивает:

— А вы почему не едете, Александр Абрамыч? Вы же еврей.

— Я не могу. Потому что я ― русский писатель!

Русский писатель

Игорь Свинаренко: Помнишь тот разговор?

Александр Кабаков: Конечно. Под этими словами я могу и сейчас подписаться. Аллу помню. Мне тогда разрешили взять в отдел человека, я стал его искать, и тут вот с улицы зашла какая-то девушка...

ИС: С хорошим бюстом.

АК: Не заметил. Шла она, видимо, в туалет, но он оказался мужским, и она оттуда быстро выскочила. И увидела меня, ― дверь как раз была открыта, а комната моя была рядом с сортиром, только вдвое меньше его. «Здрасьте, а вот я хотела бы заметки писать». Ну, хотели, так пишите. Я что-то ей поручил, она написала, и получилось довольно смешно. И я ее взял на работу. Она собирала заметки, немножко их правила ― или писала свои. Я вел полосу «Клуб Ильфа и Петрова». Пять лет выходила моя полоса. По престижности в ней опубликоваться она была на третьем месте ― после «12 стульев» «Литгазеты» и «Сатиры и юмора» «МК». Про евреев вот что скажу. Был я на книжной ярмарке в Израиле, в 2007-м или 2008-м. За мое там выступление до сих пор меня поносят последними словами газеты их патриотического толка. «Выкрест! Подонок!» Одна газета написала: «Кабаков и Улицкая демонстративно крестились у входа в храм».

ИС: Это у храма Гроба Господня?

АК: Нет, Рождества. Скандал инициировал Дима Быков. Дима повел себя... Скажем, странно. В своем выступлении сказал, что Израиль ― это политическое недоразумение, ошибка. Что соль хороша в супе, а не в солонке. И так далее.

ИС: Ну, а что же писатель должен говорить в выступлении перед публикой? «Ребята, давайте жить дружно и политкорректно?»

АК: Да, в Израиле, стране воюющей и патриотической, можно говорить только это. И на Диму набросились! А я ничего такого не говорил, потому что так не считаю. Я сказал про Израиль свои слова ― и был не понят. Меня спросили: «Как вы относитесь к Израилю?» Я ответил: «С уважением. И еще больше его уважал, когда он был передовой линией борьбы с варварами. Но сейчас, поскольку западные левые и просто антисемиты сковали всех по рукам и ногам своей политкорректностью ― типа палестинцы бедный страдающий народ, а израильтяне убийцы, ― теперь Израиль утратил эту свою роль, и мне очень жаль, что так вышло».

Эта мысль оказалась слишком сложной для аудитории. И она сделала странный вывод: Кабаков ― антисемит. Один закричал: «Вы что, не еврей?» Другой: «Выкрест!» Но ведь выкрест ― это иудей, крестившийся в православие. А я не был иудеем. Я необрезанный! Я был никто, я был вне религий. Потом я выбрал себе религию ― и крестился. «Кем же вы себя считаете?» Мне вообще безразлично, кем меня считают антисемиты, мне вообще неинтересно их мнение по любому вопросу. «А кто же вы?» Я ― русский писатель! «А, вы еврейский писатель, который пишет по-русски».

ИС: Русскоязычный.

АК: В той поездке был покойный Асар Эппель.

Вот, пишет по-русски, но еврейский писатель же? А если бы он писал не про евреев, а про пожарных ― он был бы пожарный писатель? А если бы он по-русски писал про работников ЖКХ ― он был бы ЖКХ-ёвый писатель? Я вступил с ними в дискуссию. Вот Норман Мейлер, Доктороу, Филип Рот ― они какие писатели, еврейские?

ИС: Скорей американские.

АК: Совершенно верно. Один писал на идиш, другой на иврите, а лауреат Нобелевской премии Зингер только о евреях на идиш ― но считался тоже американским, потому что жил в Америке и писал также и по-английски. Мейлер был не просто еврей, а практикующий иудей, ходил в синагогу, отмечал праздники, покрывал голову и так далее, и был при этом знаменитым американским писателем... Ну, никому же не придет в голову назвать его писателем еврейским!

Там, на встрече в Израиле, был один вменяемый человек, и он потом написал самую злобную статью «Выкрест из Москвы». Сколько лет прошло, а меня там до сих пор поносят! Вот я ездил в Америку ― и там про тот скандал вспомнили, в Бруклинской библиотеке! Я уже привык к тому, что меня поносят. «Сколько ж выкрестов! Кроме Кабакова, еще Улицкая и Быков. Им мало было Пастернака и Мандельштама!» ― вот так писали. Ну, попасть в такую компанию выкрестов ― это нормально. Мне говорят, что я еврей ― а я считаю себя, конечно, евреем, но русским патриотом.

ИС: Почему?

АК: А я где живу? Я где родился? Я родился тут и ассоциирую себя с Россией.

ИС: А вот я родился в СССР, точнее, в УССР. Их нету.

АК: То, что ты перечислил, ― этого не существует. Но вот я впервые сформулирую: то, что ты перечислил, существовало недолго, и существовало по злому умыслу Владимира Ульянова и его подручного Иосифа Джугашвили. Последнему было поручено написать фундаментальную концепцию по национальному вопросу ― и он ее написал. Благодаря чему мы имеем то, что мы имеем.

ИС: А что мы имеем?

АК: Войну на Украине, войну на Кавказе и так далее. Была великая страна, она называлась Российская империя. Кроме империи и армии, которые были российские, все остальное называлось русским. Русское государство, русский флаг... Это была великая страна, и если б она такой оставалась, Ульянов-Ленин с ней бы не справился. Этого пидараса скинули бы в два счета. Но среди многих вещей, которые он сделал для укрепления своей власти успешно и хитрожопо, ― это разделение бывшей Российской империи по национальному признаку.

ИС: Чтобы что?

АК: Чтобы держать ее в руках. Раньше было деление по губернскому признаку! А губерния ― что Саратовская, что Львовская, все равно. Так их держала законная власть. А беззаконная власть, бандитская, держит как? Ссорит всех со всеми. И стоит на этом. Делением по национальному признаку подложили мину под страну. И взрыватель этой мины держали в кулаке: «Если что, щас нажмем ― и все разнесет!» Так оно и произошло. Как только большевиков поперли, в 91-м, все начало взрываться. Карабах, Бессарабия, тын-тын-тын...

ИС: Ты так увлеченно это все излагаешь! Тебе давно уже, опираясь на это знание, надо б было свалить.

АК: Почему?  

ИС: Потому что есть логика в том, чтоб перебраться туда, где все устаканено и тихо.

АК: Так я не тамошний, я здешний!

ИС: Ну так сколько уже людей уехало ― и счастливы!

АК: Это их проблемы. И уезжали все-таки ― когда первая волна была, в 60-х годах ― евреи, носители технических и естественно-научных знаний. А я — писатель! Я ― гуманитарий. Что я там забыл со своим русским языком?

ИС: Там многие знают русский!

АК: Ну да. Губерман.

ИС: Не последний, кстати, человек в русской литературе.

АК: Им хватает этой русской литературы.

ИС: Ну а что? Четверостишие ― это даже длинней, чем хокку.

АК: Это еврейский хокку. С запасом