ПОНТЫ НЕИМОВЕРНОЙ КРАСОТЫ или РОДНЫЕ ЯМЫ ПОДВОРОТЕН.

ПОНТЫ НЕИМОВЕРНОЙ КРАСОТЫ или

РОДНЫЕ ЯМЫ ПОДВОРОТЕН.

Залезая в маршрутку, непременно спотыкаешься о чей-нибудь «европэйськый» чемодан с непременными колесиками и ручкой, за которую его можно тащить за собой- это очень модно и шикарно, или там же в проходе стоит огромная спортивная сумка, а то и просто клетчатый баул на змейке.

Поколение, о котором рассказывают анекдот «Как выявить рагуля? Показать ему троллейбус, и если он скажет:-  Дывысь, автобус  з рогамы- то это рагуль.»

Люди, не обученные правилам человеческого общежития и, в частности, поведения в транспорте, при котором ты не бросаешь сумку в проходе, а ставишь ее себе под ноги, чтоб она не мешала остальным, и не висишь посредине маршрутки, уцепившись длинными руками за поручни с обеих сторон, чтобы удобнее было вглядываться в мостовую перед водителем, как макака на пальме, а придвигаешься к одной из сторон, чтобы в проходе могли проходить остальные.

Те, кто заходит в маршрутку и резко останавливается, потому что он уже зашел, а остальные, которым тоже нужно зайти, его ни в коей мере не волнуют.

Они любят готовиться к выходу за три-четыре остановки, потому что не запоминают, где им выходить, сидеть на торпеде, на которую люди кладут деньги водителю, потому что им срочно нужно усадить зад, и перекрикиваться через всю маршрутку с диким гоготом, потому что им опять-таки наплевать на остальных.

А еще они крайне умильны по отношению к своим детям и не учат детей слову «нельзя». Поэтому все 40 человек, едущих на работу в час пик в стоящей в пробке маршрутке, включая и водителя, идущего под номером 41, вынуждены слушать, как дети, сидя рядом с невозмутимой мамочкой, орут, если подрались или пищат, потому что им скучно и пришла охота подраться.

Они впрыгивают в маршрутку, не давая себе труда прочесть описание маршрута крупными буквами на лобовом стекле, а потом, уточнив, что маршрутка не та, выпрыгивают из нее почти на ходу по ногам тех, кто уже приготовился к выходу и не рассчитывал на подобные тараканьи бега.

Не удивляйтесь. Это все маршрутки, едущие к железнодорожному вокзалу, который они лихо, «по-городському», именуют жэдэ.

Дойиду до жэдэ? Йидэ на жэдэ? А до жэдэ довго йихаты?

Как-то имел я несчастье ехать рядом с девицей, которая направлялась на променад з друзямы в Макдональдс у вокзала, и по ошибке села не в ту маршрутку. Эта тоже ей подходила, просто маршрут писал вензеля вокруг искомого объекта, а та, что нужна была, ехала более коротким и прямым путем.

Ехать ей было скучно, и она названивала разным своим соплеменникам, сообщая каждому, что ходила с мамкой по магазинах и купила себе кожаные лосины и кеды, а мамка купила плаття. Была еще какая-то проблема с билетами для отъезда, и еще была проблема в том, что они с мамкой не умели пользоваться рынками (совершенно дикая для любого одессита), и еще проблема в том, что ее молодой человек был рад ее отъезду, потому что она отвлекала его от работы.

Говорила она, как ни странно, на ПОЧТИ русском, с которого плавно соскакивала на такой родной и ЛЕГКИЙ СУРЖИК, НО СПОХВАТЫВАЛАСЬ И ИЗО ВСЕХ СИЛ СТАРАЛАСЬ СООТВЕТСТВОВАТЬ.

Я почти начал уважать ее за это стремление, но тут ей перезвонил кто-то, ожидавший возле культурного центра, именуемого Макдональдсом, в котором они собирались с пользой провести досуг, посмотреть людей и показать себя, и она, оправдываясь, стала говорить, что, по всей вероятности, уже подъезжает, и в доказательство этого перечислять объекты, попадавшие в ее поле зрения.

При этом она не увидела ни Политеха с его огромной вывеской, Ни Площади 10 Апреля, на которой высился огромный памятный обелиск с не менее огромными якорями.

Она увидела Топ-сэндвич, кофейный киоск и высотки, построенные на дороге в Аркадию.

Хотя девица изначально была неправильная.

Хоть и приобрела она жизненно необходимые кожаные (ну, под кожу,- уточнила она и модные нынче  кеды), но у нее не было ни километровых ногтей с инкрустациями или цветами национального флага, а всего лишь крашеные в красный цвет и порядком облупленные, ни шикарно нарисованных бровей шириной в палец, ни длинных распущенных волос, которые так лихо отбрасываются назад, попадая в лицо стоящему за спиной или элегантными жестами демонстративно сворачиваются в жгут и закладываются с одной стороны лица на грудь.
да и то, что она пыталась говорить на русском, тоже выбивалось из ставшего привычным событийного ряда.

Немецкая медицинская фирма, которая уже не первый год работает в Одессе, запуская на одесских радио свою рекламу, ввела в текст следующее сообщение: «В клинике работают специалисты из Германии, но у вас не будет с ними языковых проблем, так как все они прекрасно владеют РУССКИМ языком.»

Моя случайная путница, от откровений которой мне порой хотелось разбить головой стекло и выпрыгнуть на ходу, по-видимому, тоже поняла простую истину о том, что, живя в Одессе, следует учить русский язык. Иначе ты всегда изгой, всегда чужая, всегда человек, на которого невольно оборачиваются, если он разговаривает на мове- кто с брезгливостью, кто с раздражением, кто с презрением, а кто и с ненавистью.

Файни хлопци, которые нынче катаются из города в город с разнообразными миссиями, не просто не понимают этой простой истины, но и не хотят понимать.

Им все кажется, что если они наденут джинсы в облипочку с висящим с зада непонятным пространством, которое кажется заполненным случайно не удержанной кучей, да короткую куртейку самого странного вида, да непременные синие мокасины или кеды красного цвета с салатовыми шнурками, то сразу встанут в ряды горожан, и будут непременно восприниматься окружающими, как исконно городские и непременно местные жители.

Но вот та неуловимая КУЛЬТУРА живущего в большом городе человека, при которой ты непременно становишься поближе к поручню, чтобы могли пройти остальные, и проходишь вглубь маршрутки, потому, что понимаешь, что остальным тоже нужно ехать, культура умения жить в большом городе, приобретаемая посредством проживания в большом городе нескольких поколений, которая прививается с детства, и которая напрочь отсутствует у приезжих индивидуумов, а, точнее, не культура, а ее полное отсутствие, будет выдавать приезжего в Одессе, во что бы он ни нарядился.

А иногда именно наряд и выдает в человеке его кардинальную непринадлежность к данному сообществу.

Как те самые кожаные лосины в совокупности с кожаными кедами или распущенные длинные волосы, которые тебе изящным жестом швыряют в лицо, если ты имел несчастье оказаться сзади.

Не знаю, как вы, а я не люблю, когда мне в лицо летят чужие волосы. Неважно. выровнены ли они в парикмахерской или посеклись до крысиных хвостов от многократного отбеливания в блондинку.

Так же, как и не знаю, достаточно ли внятно я объясняю вам суть проблем, которые никогда не дадут нам жить в симбиозе с нынешними громадянамы Украйны, которые усиленно стремятся в Одессу, чтобы с гордостью достать на Привокзальной площади из кармана мобильный (если он все еще, как положено, не зажат в руке или между плечом и ухом), и с гордостью же сообщить своему невидимому собеседнику, от которого он не может ни на минуту оторваться, что «Я в Адэси».

А потом пойти и сфоткаться на мобильный возле недавно установленных больших белых букв Одесса, во избежание неприятностей, воспроизведенных на английском языке.

Хотя я с трудом представляю себе англичан, которые выходят из поезда «Одесса-Львов» или «Одесса-Вапнярка» и с удовольствием читают надпись на родном английском языке.

От трепетных, плохо одетых, ушастых мальчиков с цыплячьими шейками, которые подскакивают с сиденья при виде сорокалетней женщины, уступая ей место, чем повергают ее в глубокое недоумение и стремление посмотреться в зеркало, настолько ли она стара, до сытых рагульских морд, которые сидят развалясь и разбросав  в проходе чемоданы и ноги вперемешку, и ,не стесняясь, громко матерятся через слово, беседуя со своими нежными дамами сердца, которым, судя по всему, очень нравится так наглядно проявляемое к ним внимание, они все настолько чужеродны в пестрой одесской толпе, что даже пакистанцы в тюрбанах и низенькие турки смотрятся в ней куда более своими.

Правила человеческого межнационального общежития в Одессе простираются до перехода на элементарный и ломанный английский язык, если человек не знает русского, и при этом он только приехал.

Правила человеческого общежития в Одессе предполагают, что в пестрой толпе туркменок или индусок непременно присутствует одна, которая знает русский язык и выполняет функции переводчика, пока остальные учатся говорить.

Те же самые правила не позволяют молдаванам, гагаузам и болгарам в присутствии постороннего или чужого разговаривать на своем языке, чтобы собеседник не подумал, что говорят о нем, и говорят обидное.

И только рагули, за последние два с лишним года возомнившие, что вся территория искусственного образования, именуемого «государством Украина», принадлежит им и они хозяева везде, были бы деньги и возможность поехать (или возможность поехать за чужие деньги), и ты, приезжая на чужую территорию, уже автоматически становишься ее хозяином.

Гадишь, харкаешь на асфальт, проводишь культурный досуг в Макдональдсе и громко материшься на ридной мове.

Тем гражданам, которые упорно забывают о том, что почти сто лет назад была создана Одесская, а рядом с ней и Донбасско-Криворожская республика, следует помнить о том печальном факте, что Россия не признала ни одну из них и задвинула в состав Украины.

Еще тогда жители обеих республик ощущали себя в состоянии и возможности жить отдельно от тех территорий, где обитали люди другого уровня культуры, другой способности жить в человеческом общежитии с людьми разных национальностей, с совершенно другой, наконец, психологией.

Многолетнее сосуществование в знаменитых на весь мир одесских двориках, где все были друг у друга на виду, и именно поэтому старались максимально сохранить свое пространство и уважать чужое, и не менее, но уже печально знаменитые, коммунальные квартиры, где случалось всякое, но, разъезжаясь, люди продолжали дружить до конца дней и по-прежнему проводить вместе праздники и дни рождения.

С самого начала истории и основания города, который с первого вбитого в землю колышка уже считался российским городом, и строился руками настолько разных людей, что в его топонимике есть и Итальянская улица, и Греческая, И Молдаванка, и Большая и Малая Арнаутская (если кто не в курсе, то арнауты – это албанцы, разговаривавшие на греческом языке), и Ришельевская, названная в честь французского герцога.

Города, в котором в 900-х годах рабочие не дали приезжим черносотенцам провести еврейские погромы, столь популярные в Киеве, а просто перегородили входы на улицы Молдаванки и не дали громить евреев.

Города, где сейчас украинская власть судит Орлова, в вину которому вменяется иносказательно тот факт, что он не дал майданутым захватить, по примеру Западной Украины, здание Облгосадминистрации, выйдя вместе с другими депутатами к озверевшей толпе так называемых украинских патриотов, и использовал с этой целью правоохранителей.

Города, в котором рядовые граждане Одессы вышли на ночное дежурство к этой самой Облгосадминистрации и грелись у огня в 20-ти градусный мороз под песни Великой Отечественной, чтобы приезжие майдауны не повторили свои черные дела еще и в Одессе.

Города, который они по недоразумению и скудоумию считали украинским, и, чтобы утвердить его граждан в СВОЕМ мнении, навезли оплаченных боевиков с оружием и битами.

Да, на сегодняшний день картинка, которую создают в Одессе, и, чтобы убедить всех в ее правдоподобности, свозят за скудные деньги со всех концов распадающейся на части страны, боевиков, тунеядцев и просто упоротых пропагандой и заставляют их плясать то на Думской, изображая негодование по поводу отвода войск на Донбассе, то у суда, где рассматривается ходатайство об уменьшении залога тому самому депутату Орлову, то у другого суда, где не убитых 2 мая судят по показаниям находящихся на свободе убийц, а заключенные в суде заявляют о том, что их НЕ КОРМИТ украинская власть.

Наконец, города, в котором адекватные люди с опаской и презрением провожают взглядом совершенно СТРЕМНЫХ своих «сограждан», цвет лица которых выдает одновременно и привычку перманентного употребления спиртного и постоянное пребывание на свежем воздухе.

«Сограждан», которые видят в Одессе Макдональдсы и Топ-сэндвичи и будки с кофе, но не видят ни ее культуры, ни науки, ни славной истории.

«Сограждан», не имеющих ни малейшего понятия о том, как уважать людей, с которыми ты живешь, и как соблюдать давным-давно определенные правила человеческого общежития ЛЮДЕЙ, которым посчастливилось жить в Одессе, и быть воспитанными на той неповторимой одесской культуре, которую так сложно, а порой и невозможно, принять и усвоить людям с другого конца земного шара, который по недоразумению именуется Западной Украиной, а подчас и просто Украиной.

Социологические исследования показали, что в Одессе с недоумением и презрением относятся к людям в камуфляже любого вида.

Видимо, очень сложно увидеть оборонцев и защитников в тех, кто патрулями по 2 и 6(шесть) человек, слоняется по городу, топая берцами почему-то коричневого или бежевого цвета и отсвечивая жовто-блакытными нашивками на рукаве формы без других опознавательных знаков.

На фоне подчеркнуто аккуратных курсантиков Одесских мореходок, особи явно нетрезвого вида с полным отсутствием интеллекта на лице воспринимаются совсем не так, как им бы хотелось.

Возможно, еще и потому, что для настоящего Одессита каждая яма в старой подворотне в Центре города или на Молдаванке, воспринимается куда роднее, чем вечно захлестнутый потоками дерьма Киев или заваленный горами мусора «европейский» Львов.

Мы способны прожить и прокормить себя сами.

Без приезжих рагулей, без президента, едущего в Одессу инспектировать не ведущийся ремонт трассы Одесса-Рени, а на самом деле, как любой укропрезидент, тупо требовать с Одессы денег.

Без деловаров, открывающих в Одессе львовские кофейни и делающих замечания на галичанском диалекте говорящим по-русски людям.

А все, что творится в Одессе в настоящий момент – не более, чем оккупация, подобная немецкой.

Как правильно заметил в своей статье Александр Васильев, член Комитета Освобождения Одессы-

Одесса – территория, ВРЕМЕННО ОККУПИРОВАННАЯ УКРАИНОЙ.

Громадяне свидомые и упоротые уже могут приступать к срачу в комментах.

Адекватные люди, надеюсь, поняли, что именно я хотел сказать этой статьей.

Виктор Гром