Правая, левая где сторона, или о субцивилизациях

Мы тут сумели подзапутаться даже с "право" и "лево". Впору сено с соломой привязывать. А ведь здесь-то как раз всё совсем просто. Еще Окуджава заметил: "Те, кто справа, стоят, стоят. А те, кто идут, всегда должны держаться левой стороны".

Как это было в старом добром капиталистическом мире? Консерваторы, сторонники дедовского дикого капитализма – правые. Реформисты, социалисты – левые. Либералы как реформисты-прогрессивисты – тоже.

Советский Союз двинулся в ультра-лево. Настолько "ультра", что, повернув влево два раза, пошел назад. Так, что антисоветчики, сторонники капитализма, ультра-правые по западным меркам, по советским оказались реформистами. Теперь правыми (консерваторами) должны были бы считаться ультра-коммунисты. Почему? Потому что правая нога идущего мне навстречу находится с той же стороны, что и моя левая нога.

Сегодня мы снова круто повернули налево (на наше лево – для всего мира направо) два раза (всего поворот оказался за 100 лет на 360 градусов) и правыми оказалист консерваторы-запутинцы, левыми – реформаторы-антипутинцы (неважно, какого оттенка – удальцовского, навальновского или иного).

Дает ли что-то такое "право-левый" анализ для понимания нами нас? Мало. Потому что не в том дело, нужны или не нужны реформы – конечно, нужны. А в том – какими они должны быть? А это не "право" и не "лево". Одномерная модель здесь слишком проста. Игры в коммунизм-антикоммунизм остались в прошлом. Нужна иная политология. С иным пониманием мотивации производителя – где самореализация не менее важна, чем накопление богатства. И иным распределением. Не по труду. Не поровну. И не по способностям. И даже не по потребностям – глупая мечта куркулей, записавшихся в коммунисты. А по потребностям РАЗВИТИЯ. Что это и как? Об этом в другой раз.

Другой сюжет. Открываю ленту – вижу подарок. Нечто вроде историософского эссе. По нашим временам даже жанр – редкость. Надо читать. Читаю. Россия –дочерняя субцивилизация Византии и Европы... Читаю дальше. И понимаю, что комментировать это нельзя: текст слишком плотен семантически. Но при этом верное и неверное перемешаны в нем так круто, что отделить муку от железных опилок невозможно. А не отделив, невозможно и есть. Но в данном случае важнее другое – в тесте нет важнейшего для сладкого пирога ингридиента – сахара. И это видно уже по-первому тезису – про дочернюю цивилизацию.

Распространение культуры (метакультуры) идет от эпицентра, как круги по воде. В результате рождаются дочерние, внучатые и правночатые культуры. С этой точки зрения знаменитую Римскую империю можно рассматривать, как дочернюю (если не внучатую) по отношению к классической античности (Греции), но вместе с тем, и как эпицентр следующей метакультуры – цивилизации , уже христианской (за неимением лучшего названия, я дал ей имя "Первохристианская"; называть ее "православной" не совсем точно, но это – долгий разговор).

У европейской цивилизации (считать ее одной можно только с очень большой степенью условности) много дочек, внучек и правнучек. Одной таких внучек является Россия. Но эта внучатость – мало отражает суть русской истории: так, один мазок на общем полотне.

То же самое и с Византией. Только с Византией ситуация еще сложней. За самим этим словом скрывается малая способность историков понять чрезвычайно сложное по своему составу явление. Строго говоря, Византия – не цивилизация. А наложение двух разнородных цивилизаций в период их зрелости и даже угасания. С посевом так и не взошедшей еще будущей цивилизации. Но это, действительно, сложная тема.

Но для нас важнее другое: дочернесть (или внучатость) России по отношении к Византии тоже дает нам очень мало для самопонимания. Еще один мазок на нашем историческом полотне. Был ведь еще и третий мазок – татарский. И здесь мы оказались и внуками великой третьей (буддийской) китайской цивилизации и внуками не менее великой исламской цивилизации.

Все дело в том, что эта вторичность-третичность нашей истории не объясняет главного. Если исторический смысл культуры, скажем, Австрии, практически, полностью исчерпывается ее вторичностью по отношению к Европе – это просто такая вторичная Европа, то в отношении России такая же ее евровторичность (или скорее – евротретичность) главного не только не исчерпывает, но и не затрагивает. Представьте, что я оденусь в мусульманскую феску, нацеплю сбоку мушкетерскую шпагу, а на грудь повешу крест. Я от этого ведь не стану ни мушкетером, ни дамасским купцом, ни монахом. Я останусь собой. Примерно это и происходило с Россией. И для ее понимания нужно прежде всего понимать, что это значит – собой. И чем мы отличаемся от таких дочек Европы, как Австрия.

Вот что нам важно понять. Вот что главное.

Две европейские метакультуры – католическая и прагматико-гуманистическая – хороши. Но это только две из тринадцати соизмеримых по значению метакультур, которые легко насчитать в истории. Судьба всех тринадцати одинакова – ярчайший расцвет, тяжелая работа по самореализации и самораспространению и постепенное угасание. Очень напоминает жизнь человека. Только длится не 70 лет, а 2000. И внутриутробное развитие продолжается не 9 месяцев, а 1000-1200 лет. Европейские культуры сегодня уже в очень почтенном возрасте. Католическая вошла в фазу угасания, прагматико-гуманистическая пережала свой самый яркий взлет. На смену идет новое. Каким оно будет? И кто, люди какого народа будут его пионерами?

Ответ на второй вопрос определяется ответом на первый. Какое новое завтра сменит сегодня, когда время превратит сегодня во вчера? Как мы заживем? К чему будем стремиться? Что будем ценить? Как изменимся внутренне? Вот главные вопросы.

Ответы почти очевидны. Они угадываются в сегодняшнем дне. Но, конечно, только для того, кто задает сами вопросы.

Мы расширим свой мир и превратимся из людей народа, расы или конфессии – в людей человечества, в общечеловеков, во всечеловеков. Соответственно у нас исчезнет групповой эгоизм в тех формах, в каких он существует сегодня, например, в форме национализма, расизма или клерикализма. Мы поймем, что главное наше дело – развитие, самореализация и внутренний рост, потому что только они открывают нам такие состояния и чувства, когда мы становимся счастливыми не на час (как при покупке нового айфона) и не на полгода, как добившись взаимности, а навсегда. А еще мы поймем, что развиваться эффективно мы можем только все вместе и счасливы можем быть тоже только все вместе.

Кто ближе всех других народов сегодня к такогому пониманию? Ответ звучит странно – русские. Не граждане РФ, но русские. Паспорта у них сегодня гораздо чаще украинские, грузинские, даже прибалтийские. Но это русские – люди русской ментальности и культуры. И здесь даже неважно говорят ли они "спасибо", "дякую" или "матлоба".

А от большинства, от абсолютного большинства граждан РФ, конечно, на простыне истории останется только кроваво-мокрый след. Как на простыне любой роженицы. Но не этот след – главное. Главное – будущий ребенок. В этом и состоит смысл русской истории, которая и историей-то пока не является – так, до-история, внутриутробное развитие, подготовка...