Аннотация книги "Советская сверхохлократия и постсоветская охлократия"

         В первой части исследования автор аргументирует ряд выводов достаточно обобщенного характера.

    Во-первых, поскольку биологические объекты могут существовать только за счет притока энергии из внешней среды, то каждый из них и каждое из их сообществ (т.е. биологическая жизнь в целом) представляет собой определенный алгоритм переработки предметов внешней среды в форму, позволяющую биологическим объектам получать энергию (с физической точки зрения – способность действовать и сопротивляться воздействиям). Причем, как обосновывает автор, конкретными носителями энергии являются не только вещественные предметы, прямо дающие или экономящие какое-то количество энергии (как, например, пища или орудия труда), но и невещественные энергоносители (например, услуги или упорядоченная информация, экономящие их получателю какие-то энергозатраты, просто даже бытовые поступки, так или иначе влияющие на эмоциональное и, соответственно, физиологическое состояние организма и т.д.)

     Каждое биологическое сообщество (биологический вид) имеет свой алгоритм получения энергии и связанный с ним алгоритм перераспределения энергии внутри сообщества (правильнее сказать – имеет свой вариант фундаментального, присущего всей биологической жизни, алгоритма). Любое живое существо каждым своим действием вносит тот или иной (положительный или отрицательный) вклад в энергобаланс сообщества с окружающей средой и получает от сообщества вознаграждение (или наказание), соответствующее вкладу.

    Все алгоритмы перераспределения, как показывает автор, в норме основаны на едином принципе, который автор назвал «принципом адекватности» (взаимовыгодного обмена на основе пропорции «выравнивающих» значений с итоговым неравенством получаемого материального и морального вознаграждения по сумме всех обменов, пропорционально личному вкладу в энергобаланс общества, эволюцию вида). Если говорить о человеческом обществе, то в экономике эти пропорции принято называть стоимостью или ценой (товаров, услуг, труда). Применительно к остальным сферам жизни их обычно осознают как ответную реакцию (общества, его специальных структур, каких-то групп индивидов, непосредственно отдельных людей) на чье-либо поведение. Но как бы эти пропорции ни осмысливались и ни назывались, они в каждом конкретном случае определяют, какой энергетический эквивалент в форме желательных товаров и услуг (обычно, в виде их знака - денег), а также в психологической форме (“престиж”, “статус” и т. д.) индивид может получить за энергетический эквивалент, отданный в форме результата его труда, и какой энергетический эквивалент в психологической форме (в виде восприятия реакции окружающих - от одобрения до осуждения, или реакции специальных структур - от награждения орденом до лишения свободы) а иногда и в материальной (от подарка “в знак благодарности” до “компенсации за моральный ущерб”) он может получить или должен отдать за энергетический эквивалент, отданный окружающим или изъятый у них в результате того или иного его поступка в быту.

    Но, как подчеркивает автор, в человеческом обществе эти пропорции постоянно искажаются, и каждое их искажение снижает жизнеспособность общества (его культурный потенциал, экономическую эффективность, качество жизни и способность к прогрессу и эволюционированию). Причем автор обосновывает вывод, что нормы поведения, направленные на соблюдение этих пропорций, стремящиеся предохранять их от искажений, и есть те нормы, которые принято называть нормами морали.

     Рассматривая вопрос о причинах нарушения моральных норм, автор обосновывает непривычный для читателя вывод, что внутривидовая агрессия невозможна, что она запрещена самим строением биологических организмов. Иначе говоря, автор аргументирует утверждение, что нормы внутривидового поведения (нормы морали) выполняются каждой принадлежащей к данному виду особью инстинктивно, поскольку неотделимы от видового алгоритма (точнее – являются не просто даже его составной частью, а, в сущности, как раз и представляют собой свойственный виду алгоритм перераспределения добываемой из внешней среды энергии). То есть без выполнения моральных норм невозможно выполнение видового алгоритма, и, следовательно, их невыполнение какой-либо особью означает ее непринадлежность к данному виду (ее несоответствие видовому алгоритму, ее неспособность его выполнять).

Правильнее говоря, невыполнение моральных норм возможно только как результат отличия психического строения данной особи от видового строения психики.

  Автор также приходит к выводу, что ни один вид не может состоять только из тех особей, чье строение и поведение хорошо воплощает видовой алгоритм. Любое сообщество (как вид в целом, так и отдельная популяция) включает в себя также и особей, относительно слабо соответствующих видовому алгоритму. Поэтому каждый вид существует в рамках определенного разброса вариаций – от максимально соответствующих видовому алгоритму доминантов до минимально ему соответствующих особей низших рангов. При обычных условиях такие особи – за исключением тех, чье поведение явно противоречит внутривидовым нормам (т.е. за исключением тех, чье строение и поведение недопустимо отклоняется от видового стандарта) – нормально существуют внутри сообщества, хотя и имеют в нем низкий социальный статус. Те же особи, чье поведение нарушает внутривидовые нормы (т.е. становится агрессивным по отношению к видовому алгоритму и всем другим особям, этот алгоритм воплощающим), отторгаются с помощью различных форм подавления, вплоть до самых крайних.

    Наконец, автор приходит к выводу, что биологический вид «человек разумный» существует по алгоритму, принципиально отличающемуся от алгоритмов других биологических видов. То есть, если каждый другой вид воплощает в себе какой-то вполне конкретный алгоритм взаимодействия со средой, то фундаментальным алгоритмом человека является постоянный поиск и воплощение новых, все более и более эффективных конкретных алгоритмов (творчество). Поэтому, как обосновывает автор, моральная составляющая (нормы морали) у человека неразрывно связана с творческой (не имея в виду только активную форму творческой способности, «талант», но, в первую очередь, ее пассивную форму, подсознательное творческое мировосприятие), и для каждого индивида степень его моральной одаренности, предрасположенности к выполнению моральных норм кореллируется с его пассивной творческой одаренностью, его творческим мировосприятием, при пониженной степени которого индивид предрасположен к нарушению нормативной видовой морали и переходу на паразитический способ существования.

   Причем у человека является нормой очень большой разброс вариаций (от чисто творческой до чисто исполнительской), обязательна повышенная терпимость к нестандартным формам поведения (если они не являются очевидно агрессивными) и, соответственно, затруднено опознание агрессивных форм поведения (в случаях непрямолинейных, изощренных способов паразитирования). Кроме того, способ существования человека, предполагающий разделение функций между творцом и исполнителем, предполагает необязательность наличия (или даже обязательное отсутствие) у доминантов-творцов тех качеств (повышенной физической силы, нацеленности на контроль за поведением других особей в популяции и т.д.), благодаря которым у всех остальных биологических видов доминанты легко пресекают агрессивные проявления предельно отклоняющихся от видовой нормы особей.

    Все эти (а также некоторые другие) факторы позволяют нашим предельно и запредельно отклоняющимся вариациям существовать внутри материнского вида как вид-паразит. Причем, составляющие абсолютное меньшинство врожденные паразитические вариации могут своим поведением влиять на основную массу, способствуя ее переходу на агрессивный паразитический алгоритм существования. В результате вариации с паразитической направленностью поведения – как редкие вариации с врожденной направленностью, так и достаточно многочисленные вариации с приобретенной, могут в той или иной степени подавлять биологический вид «человек разумный» и вытеснять реальных доминантов, занимая их место.

    Механизм такого замещения автор рассматривает уже во второй части исследования, как в целом, так и на примере «советской системы» и ее мутантной «постсоветской» формы.