Случай в Богодухове осенью 1941-го

На модерации Отложенный

Это было в городе Богодухове в самом начале войны, в день нашей эвакуации, — 10-го октября 1941 года. Доморощенный нацист вздумал предъявить вступающим на нашу землю гитлеровцам в качестве "подарка", хлеб-соли так сказать, семью командира Красной Армии возможно в обмен на их благосклонность и возможную себе холуйскую должность. Ну, там, полицая — месту с денежным довольствием и садистскими возможностями.

Случилось так, что война застала нас в городе Богодухове, Харьковской области — в этом древнем городке был расквартирован 395-й стрелковый полк, которым командовал отец.

22 июня 1941 года, в первый же день войны, полк ушёл на фронт и уже к середине августа находился в самой гуще кровавого Смоленского сражения 1941 года, где в битве под Ельней зарвавшийся враг был впервые остановлен и отброшен. Был сорван гитлеровский план молниеносного захвата Москвы.

Нам же, семье —  это маме, бабушке и троим братьям, предстояло эвакуироваться вглубь страны, на восток, что бы не попасть в руки фашистов, фактически на верную гибель. Эту гибель несла с собой наступавшая на нашу страну фашистская чума. Минуло время и многие уже не знают, что гитлеровские войска на временно оккупированной территории устанавливали так называемый "новый порядок" — режим звериного террора для населения.

День эвакуации был назначен для нас фактически за сутки-другие до захвата города фашистами. Мама, как жена командира полка, выхлопотала для нашей семьи место в госпитальном эвакопоезде, последнем советском поезде, уходившем из Богодухова на восток. Поезд должен был вывезти хозяйственное имущество военного госпиталя. Находящихся на излечении раненых эвакуировали на несколько суток раньше.

Погрузка поезда шла с рассвета и до позднего вечера, до полной темноты, искусственное освещение не применялось — действовал закон о светомаскировке.

В ранних утренних сумерках и перрон, и сам товарный поезд, в который нам предстояло погрузиться, ― всё выглядело грустно и обречённо. Шли первые месяцы войны — одни из самых тяжёлых времён для нашей страны, армии, народа.

Мы весь день просидели на погрузочной площадке в ожидании предоставления места в поезде. В конце концов семьям комсостава выделили небольшой двухосный товарный вагон. А когда стало вечереть, разрешили "совершить посадку". При каждом из нас были лишь по две дозволенные сумки с провизией на дорогу и один небольшой чемодан на семью с одеждой. В наш двухосный вагон уместилось несколько семей командиров, среди которых были жена и дочери командира артиллерии полка полковника Барабанова.

Под вечер в прилегающем районе сначала по одному, а затем и группами стали появляться измазанные окопной и дорожной серой грязью наши отступающие военнослужащие. Их лица выражали невыносимую усталость, недоумение и растерянность. Враг наступал.

И вот, когда совершенно стемнело и мы всей семьёй были уже в вагоне, у нашего вагона, как из-под земли появилась наша домработница Галя в сопровождении незнакомого здоровенного хлопца, назвавшегося "братом" Гали. Здесь надо пояснить, что согласно существовавшим в РККА нормам, старшему комсоставу полагалось пособие на содержание домашней работницы, тем паче если семья была многодетная. Вот маме вести домашнее хозяйство и помогала Галя, девушка лет 17-ти, 18-ти, фактически ставшая на время членом нашей семьи. А жила она в двух километрах от Богодухова, за речкой со странным названием Мерла.

И вот этот "брат" подозвал маму и стал её уговаривать, что бы она со всей своей семьёй сошла с поезда, так как он, якобы, видел нашего отца среди отступающих войск, и тот как бы просил его об этом.

Мама прекрасно понимала, что если бы это даже и было правдой, то как бы отец мог помочь в таком положении. Но на всякий случай как бы "засомневалась" и спросила, что если тот таки видел отца, то как выглядел отец. Хлопец не моргнув, сказал — "высокий такой, ну, чубатый". Таким наверное этому молодому бандиту представлялся командир Красной армии. Хотя, возможно, наша Галя специально ему такую "вводную" дала что бы сбить его с толку и дать маме понять, что — врёт, гад, не верь, — когда тот "брат" потребовал от неё вести его к семье комполка. А отец наш фактически был невысок ростом и по тогдашней моде и с целью армейского удобства брил всегда голову нáлысо.

Мы конечно не сошли с поезда, хватило ума не сдаться этому жлобу на растерзание.

А через несколько минут наш поезд отбыл в восточном направлении — его маршрут лежал в далёкий сибирский Барнаул.

Всю ночь поезд двигался под непрестанными обстрелами и бомбёжками со стороны налетающих фашистских стервятников — геринговского люфтваффе. Немецкие самолёты тогда носили чёрные кресты на крыльях и фашистские свастики на фюзеляжах.

Этот упомянутый выше хлопец, натуральный выродок и доморощенный нацист, как видно решил сделать фашистским оккупантам подношение в виде живой семьи "бильшовытьського командира Красной армии", — в обмен на подачку ему выгодной оккупантской должности в die ukrainische Polizei — полицая с садистскими возможностями или что-нибудь покруче. Как активному "представителю угнетаемого большевиками народа".

В своей книге "Люди с чистой совестью", документальной повести о самоотверженной борьбе партизан в тылу немецко-фашистских захватчиков, украинский советский писатель Пётр Петрович Вершигора, — герой Советского Союза и один  из  командиров  партизанского соединения Сидора Артемьевича Ковпака, — говорит про этих, повылезавших тогда из своих вонючих щелей фашистских прихвостнях: "Как шакалы по следам крупного зверя, так и эта мразь ходила по кровавым тропам немецкого фашизма и делала свое шакалье  дело.  И,  подобно  шакалам, бежала при первом чувствительном ударе  палкой  по  хребту.  А  затем  снова нападала из-за угла".

В связи с этим всего лишь крохотным эпизодом Великой Отечественной войны, свидетелем которого я, девятилетний школьник, стал ― вспоминается роман-документ писателя Анатолия Кузнецова "Бабий яр", где документально точно рассказано о зверском уничтожении мирного населения Киева, охотно творимом такими же прихвостнями в Бабьем Яру на окраине Киева, которое началось 29 сентября 1941 года и не прекращалось вплоть до освобождения нашей столицы советской Украины 6-го ноября 1943 года героическими войсками 1-го Украинского фронта под командованием генерала армии Николая Фёдоровича Ватутина, как известно погибшего от пули такого же нацистского прихвостня-шакала, трусливо пущенной вослед из-за угла.

Игорь Иванов