Гайдар шагает впереди

2 января 1992 года мы очнулись от новогоднего похмелья в другой стране. Для абсолютного большинства уже не советских граждан стало понятно - Советского Союза больше нет; точнее, нет больше советской системы распределения нужных и не очень ресурсов, в соответствии с которой даже если чего-то и не было в магазине (к тому времени - не было почти ничего), то все твердо знали: если это появится завтра - стоить будет ровно столько же, сколько и пять лет назад.

В соответствии с указом президента РСФСР от 03.12.1991 N 297 «О мерах по либерализации цен» и постановлением правительства РСФСР от 19.12.1991 № 55 «О мерах по либерализации цен» до 90% потребительских цен перестали регулироваться государством.

С другой стороны, на прилавках почти волшебным образом внезапно появилось все то, о чем советский покупатель не мог даже мечтать.

До сих пор заполнение еще вчера пустых магазинных полок остается наиболее сильным аргументом в споре левых и правых и, с точки зрения последних, апологией реформ начала девяностых:

«В девяностых годах правые сделали тяжелую и неприятную работу. Тем не менее, если бы не Гайдар, мы бы до сих пор стояли в очередях и покупали еду по талонам», - заявил в октябре 2010 года, в частности, член федерального политсовета ВПП «Правое дело» Борис Надеждин.

Не менее популярным доводом защитником реформ является и утверждение, что зимой 1992 года страна находилась под угрозой голода. Евгений Ясин в 2002 году напоминал, что нормы отпуска продуктов по карточкам в большинстве регионов к концу 1991 г. составляли: сахар - 1 кг на человека в месяц, мясопродукты - 0,5 кг (с костями), масло животное - 0,2кг.

Тем не менее, даже некоторые экономисты либерального толка сейчас утверждают обратное:

«С августа 1991 года по просьбе Ельцина и Горбачева я был заместителем председателя Комитета по оперативному управлению народным хозяйством СССР - в то время так называлось союзное правительство. Через этот комитет проходила вся информация о том, что происходило в стране и в, частности, на потребительском рынке. Кроме того, члены этого комитета контролировали всю гуманитарную помощь, которая поступала в СССР. И, как участник этой работы, могу вам сказать: действительно были сложности, но никаких чрезвычайных ситуаций не было. Пустые полки, пустые магазины выглядели, конечно, дико, но это было не в новинку, еще живы были талоны...

Советская распределительная система умирала на глазах. Но вместо нее появлялась другая - да, она была хаотическая, странная, извращенная, теневая, но собственно объемы продовольствия, бывшие в наличии, не вызывали опасений, что все вот-вот погибнет. У продовольствия ведь есть одно интересное свойство - его надо реализовывать, пока оно не испортилось. Это не золото и не картины, оно не может лежать веками.

По крайней мере, я не помню ни одного заседания правительства с повесткой дня «О голоде в России»», - рассказывал журналу Forbes весной 2010 года Григорий Явлинский.

Рассказы о грозящей России голодной зиме и правда не вяжутся в тем, что на прилавках продовольственных магазинов в одночасье появилось буквально все. Конечно, до нынешнего продуктового изобилия было еще очень далеко, но было понятно: голодная смерть вряд ли кому-то угрожает. По крайней мере, из-за отсутствия продовольствия.

Чего не скажешь об отсутствии денег.

Пока продавцы переписывали ценники, покупатели растеряно рылись в карманах: их платежеспособность, которая еще вчера была крепка как сталь, производящаяся на наших заводах, упала до уровня тех самых американских нищих, которых еще недавно так любили показывать по советскому телевидению.

Результат реформ помнят все.

Конечно, ни о каком сознательном «геноциде российского народа» - этот тезис вот уже лет пятнадцать активно используется в России левой оппозицией - речь идти не могла: розовощекий Тимур Гайдар, которому в ту пору было едва за тридцать, мало походил на генерала Пиночета, и скорее напоминал преподавателя политэкономии из провинциального вуза, вдалбливающего в головы на его взгляд недалеких студентов далеко не бесспорные истины.

Так он себя и вел, таким и запомнился - снисходительно расписывающий «темным совкам» прелести рыночной экономики, не забывая промолчать о тех трудностях, через которые вовсе не ему придется пройти в следующие, как минимум, пять лет. Возможно, тогда Гайдар и сам верил в то, что говорил: известный советский диссидент Владимир Буковский считал, что многое из произошедшего в девяностые годы определялось недостаточным уровнем компетентности реформаторов:

«Каким образом, например, Егор Гайдар, всю жизнь просидевший то в журнале «Коммунист», то в экономическом отделе газеты «Правда» оказался вдруг экономистом-рыночником и демократом? Охотно верю, что он читал какие-то книжки про рынок (тайком от своего партийного начальства), но он никогда не жил в стране с рыночной экономикой и понятия не имел, как это всё работает. Отсюда его безобразные «рыночные реформы», его ваучерная «приватизация», выродившаяся в простое жульничество. В результате за каких-нибудь два года такие вот «демократы» ухитрились дискредитировать то, за что мы 30 лет боролись».

Отсутствие должной подготовки у руководителей - как теоретической, так и практической (или, по крайней мере, недостаточный ее уровень) - видимо, было одной из причин провала тогдашних реформ. Впрочем, другой герой девяностых, Анатолий Чубайс, которого тогда считали исключительно талантливым менеджером, и позже демонстрировал, что многое в его рассуждениях, как минимум, спорно.

Так, будучи главной РАО «ЕЭС России», на московской пресс-конференции для региональных СМИ в мае 2006 года Анатолий Борисович, кроме прочего, утверждал, что уровень энергопотребления приближается к историческому максимуму 1990 года, а в шестнадцати регионах страны - превысил его. По Чубайсу, дефицит энергомощностей становился реальным фактором, сдерживающим рост российской экономики и планы по удвоению ВВП. Прошло меньше трех лет - и наступил экономический кризис, связанный с совершенно иными причинами, нежели чубайсовский «дефицит энергомощностей».

Вспоминает ли сейчас Анатолий Борисович о тогдашних своих заклинаниях о дефиците? Скорее всего, нет. Зачем? Партия и правительство уже бросили талантливого руководителя на другой, не менее ответственный участок работы - готовить страну к грядущему прорыву в нанотехнологиях. Стоит ли говорить о том, что РОСНАНО, судя по всему, ждет та же судьба, что и давшее дуба РАО «ЕЭС России»?

Другой причиной убийственных для страны реформ стало совершенно большевистская логика их проведения. Как и в двадцатых-тридцатых, руководителей не интересовали судьбы конкретных людей, для которых, в сущности, все и должно было делаться: как когда-то колхозный трактор коллективизации, шестисотый «Мерседес» реформ девяностых оставил на обочине жизни едва ли не две трети населения России в угоду изменения реальности в соответствии с кабинетными представлениями Гайдара и Чубайса о рынке.

Содержанием и итогом реформ стало чудовищное, сопоставимое с Октябрьской революцией, перераспределение собственности - только теперь уже наоборот: все мало-мальски приносящее доход уходило новым «господам» со скоростью все того же «шестисотого».

Однако самым важным результатом экономических экспериментов стала дискредитация либеральной идеи. В ответе за то, что на многие годы вперед слово «демократия» стало ругательством - уже умерший Гайдар и пока живой Чубайс (да и не только они).

Впрочем и нынешние апологеты либеральных идей - от «Правого дела» до «Объединенного гражданского фронта» выглядят не лучше.

Но об этом - чуть позже.