Вспоминая Черномырдина

У меня нет сомнений, что Виктор Степанович Черномырдин войдет в историю России как один самых сильных, ярких и противоречивых политиков переходного периода. Еще не пришло время, позволяющее объективно оценить его роль в том, что происходило в стране в последние десятилетия. Слишком сильны эмоции, велико личное восприятие событий, не пережита до конца травма, нанесенная безжалостным ходом истории стране и ее народу. Но сегодня уже очевидно, что это была весьма незаурядная личность, которая, как все реформаторы мира, еще долго будет вызывать споры и разные мнения у историков и политологов, журналистов и экономистов. Но хорошо, что справедливые и достойные слова о Черномырдине сказаны нынешними лидерами страны.

Черномырдин был очень непростой, но мудрый, проницательный, умный и веселый человек. Его намерения были хорошими, удачи большими, а многочисленные ошибки делались им отнюдь не из подлости или злости. В политике Черномырдин был продуктом и одновременно жертвой своего времени и собственных убеждений. Его политические приоритеты были выше ежеминутных, а цели – слишком далекими и не всегда ясными. Он не боялся личной ответственности и тяжелых решений. Он не был мстительным. Его любили друзья, уважали политические противники. У него практически не было персональных врагов, что удивительно для человека, занимавшего столь высокие хозяйственные должности и решавшего вопросы, стоимостью в миллиарды долларов. Он пришел в политику порядочным человеком и сумел таковым остаться, что, согласитесь, немалая редкость в наши дни.

Могу только добавить в народную копилку его афоризмов пару фраз, сказанных весной 2009 года в последние дни его пребывания в качестве посла России в Киеве. Он выглядел сильно похудевшим и, отвечая на мой вопрос, долго и с явным удовольствием рассказывал детали своей диеты, включавший полный отказ от водки. Наш тогдашний разговор, естественно, зашел о Севастополе и Черноморском флоте. Черномырдин выразился так: «Какие тут есть у тебя сомнения? Есть договор, по которому мы должны вывести свой флот из Севастополя в 2017 году. Мы просто обязаны это сделать, договор сформулирован очень четко. Тут даже нет темы для дискуссии: надо выводить – и точка. Бессмысленно это даже обсуждать. Поэтому, вот когда придет этот 2017 год, тогда и будем думать, выводить или не выводить». Потом он помолчал и добавил: «Вообще о чем речь? Что значит: «когда мы выведем?» Вот ты, Николай, когда что-то в какое-то место вводишь, много думаешь, как и когда выводить это будешь? Вот и тут так же!».

Я тогда подарил ему свою только что вышедшую книгу, но с условием, что он ее прочитает и выскажет свое мнение при следующих встречах. Условие это, надо сказать, он полностью выполнил. Уход Черномырдина из российской политики сделал ее менее яркой, живой и самобытной. Его преждевременная смерть еще больше обесцветит весь российский политический класс.