Спаситель мира.

Спаситель мира

Он боец, молодец. Он герой, удалой.
Он без няни гуляет по улицам!

К. Чуковский «Крокодил»

47 лет назад разразился так называемый « кубинский ракетный кризис». В течение двух недель, с 18 по 29 октября 1962 года, весь мир жил в страшном напряжении, с трепетом ожидая, что вот-вот низвергнется в пучину ядерной войны. Но, к счастью, обошлось.

Каждая годовщина этого памятного события широко отмечается в печати. Большая пресса не упускает случая в очередной раз преклонить колена перед алтарем своего кумира Джона Фицджеральда Кеннеди и вновь подивиться тому, как повезло Америке и всей планете, что в страшный момент, когда судьба мира висела на волоске, кормило американского государственного корабля оказалось в твердых руках этого исполина, который, искусно лавируя, избежал вселенской катастрофы и заслужил вечное почитание со стороны благодарного человечества.

О кубинском ракетном кризисе написаны миллионы слов, но почему-то никому не пришло в голову задать один простой вопрос: а почему кризис вообще случился? Почему он не грянул, например, при предыдущем президенте – Дуайте Эйзенхауэре? Что побудило советское руководство, в целом достаточно рациональное, пойти на риск мировой ядерной войны? Как могла Москва решиться дразнить американских гусей, да еще прямо у них под боком?

Семена кризиса были посеяны вскоре после торжественного прибытия в Белый Дом молодого, красивого Джона Кеннеди, обещавшего в своей инаугурационной речи «заплатить любую цену, вынести любое бремя, пойти на любые лишения, поддерживать любых друзей, противостоять любым врагам во имя торжества дела свободы». Однако первая же внешнеполитическая акция новой администрации вскрыла пустоту этой звонкой фразы.

Вскоре после того, как Кеннеди приступил к исполнению своих обязанностей, началась операция по свержению режима Фиделя Кастро, подготовленная при предыдущей администрации. На Кубе высадился отряд антикоммунистических повстанцев, обученных и оснащенных ЦРУ. Кастровское воинство в панике побежало, бросая оружие. Все, что требовалось от нового президента, это дать добро на оказание повстанцам поддержки с воздуха, как было предусмотрено планом операции. Но Джон Кеннеди испугался перспективы конфронтации с Советским Союзом и приказал Пентагону отмежеваться от вторжения.

К великому изумлению Москвы, где никто не сомневался, что часы режима Кастро сочтены, повстанцы были брошены на произвол судьбы. Коммунистические войска опомнились, перегруппировались и перешли в контрнаступление. Участники вторжения были частью перебиты, частью взяты в плен. Бывший президент Эйзенхауэр был поражен и возмущен (как он писал впоследствии) «чудовищной безалаберностью, робостью и нерешительностью», проявленными его преемником.

Кеннеди не питал иллюзий насчет того, какое впечатление произвело его поведение на советское руководство, и решил любой ценой реабилитировать себя в его глазах. Необходимо было убедить Москву, что провал операции в Заливе свиней – не более чем минутная слабость, а на самом деле президент США – кремень, с которым шутки плохи. Вашингтон предложил провести в июне встречу руководителей обеих сверхдержав в столице Австрии.

По дороге в Вену Кеннеди заехал в Париж, где в беседе с президентом Франции Шарлем де Голлем обещал дать достойную отповедь Хрущеву и в особенности стоять насмерть, но не допустить изменения статус-кво по Берлину. Молодой американский президент и его красавица-жена произвели фурор. Где бы они ни появлялись, повсюду собирались многотысячные толпы восторженных почитателей.

Даже старый ворчун де Голль, на дух не переносивший «англосаксов», как он презрительно именовал американцев и англичан, был совершенно очарован Жаклин Кеннеди, которая в дополнение к ласкавшей ухо старика девичьей фамилии Бувье, бегло говорила по-французски и очень прилично знала историю Франции.

Столь же горячим был и прием, оказанный супругам Кеннеди жителями австрийской столицы. Но на беду юного президента США Никита Хрущев не разделял восторгов венской публики. Старому хитрому крестьянину было нелегко пустить пыль в глаза. Он с самого начала занял на переговорах крайне жесткую, агрессивную и неуступчивую позицию, не особенно скрывая своего пренебрежительного отношения к собеседнику.

Команда Кеннеди заключила, что советский премьер намеренно старается выбить из колеи американского президента с тем, чтобы вырвать у него уступки. Кеннеди впоследствии с горечью поведал приятелю-журналисту, что общаться с Хрущевым для него было « все равно, что разговаривать с отцом – вся игра шла в одни ворота» (патриарх клана Кеннеди Джозеф по прозвищу «отец-основатель» отличался крутым нравом и очень не любил, чтобы ему перечили).

В довершение всех бед Кеннеди по легкомыслию решил поразить Хрущева своей эрудицией и идеологической подкованностью. Он завел разговор о марксизме и колониализме, но быстро забрел в непролазные теоретические дебри и окончательно запутался к вящему удовольствию собеседника. Присутствовавший при разговоре советник президента, советолог из госдепартамента Чарльз Боулен, невзирая на свое в целом положительное отношение к Кеннеди, сокрушенно признал, что тот « явно попал впросак». От этого уважения к нему со стороны Хрущева отнюдь не прибавилось.

Следует учесть и то, что Кеннеди был в отвратительной физической форме. Вопреки внешнему впечатлению – молодой, спортивный, энергичный – американский президент был очень больным человеком. Красивый загар, ровным слоем покрывавший его лицо, отнюдь не свидетельствовал о несокрушимом здоровье. Как раз наоборот – он был симптомом аддисоновой болезни (она же бронзовая болезнь – хроническая недостаточность коры надпочечников).

Помимо этого, Кеннеди постоянно страдал от сильных болей в позвоночнике, который он по предписанию врачей пытался разгрузить, проводя много времени в воде (снимки президента в бассейне Белого Дома приводили в экстаз его поклонников – вот, мол, какой он молодец и морской волк). Вследствие всех этих недугов главу государства приходилось постоянно держать на наркотиках, что никак не прибавляло ему энергии и ясности мышления.

Советский премьер был в восторге от результатов переговоров, по-видимому, убедившись в том, что он не ошибся в своей исходной оценке нового президента США: молокосос, склонный к трескучей фразе, но не обладающий достаточной силой характера, чтобы постоять на своем.

Прославленный дипломат Джордж Кеннан, ознакомившись со стенограммой беседы участников саммита, выразил «крайнее разочарование» тем, что Хрущев полностью доминировал на встрече, а Кеннеди «словно язык проглотил». Кеннан приписал дипломатический провал президента США его молодости, неопытности и отсутствию у него продуманной политики в вопросе о противостоянии коммунистической угрозе.

Хрущев отбыл в Москву в состоянии эйфории, заявив перед отъездом из Вены, что он более чем удовлетворен результатами саммита. Кеннеди же возвращался домой в крайне подавленном настроении. Он знал, что не выдержал испытания, и опасался, что дал Хрущеву основания полагать, будто американскую администрацию будет нетрудно запугать и навязать ей свою волю. А коль так – быть беде.

И беда не заставила себя ждать. Спустя два месяца в Берлине началось строительство стены, отгородившей коммунистический сектор города от западных.

Хрущев преследовал узкую цель – перекрыть канал, по которому восточные немцы бежали на Запад – и добился своего. Советский лидер рассчитывал, что американцы не посмеют сорвать его блеф, и оказался прав. Кеннеди не решился на активное противодействие, ограничившись по своему обыкновению несколькими трубными заявлениями.

Исход кризиса окончательно убедил советское руководство в том, что с Америкой можно безнаказанно играть в рискованные игры. Кризис вокруг Кубы, разразившийся год спустя, было логическим продолжением курса, первым результатом которого стало возведение Берлинской стены.

Фактическая сторона ракетного кризиса достаточно хорошо известна.

Напомню лишь в двух словах, что Советский Союз тайно завёз и разместил на Кубе ядерные ракеты класса «земля-земля», американский посол в ООН Эдлай Стивенсон в исполненной драматизма речи разоблачил лживость московской пропаганды, Кеннеди потребовал убрать советские ракеты и объявил морскую блокаду Кубы, и Советский Союз в конце концов уступил. Ядерная конфронтация двух сверхдержав была предотвращена. Мир, в течение нескольких дней, казалось, стоявший на грани неминуемой гибели, был спасен. Ликуй, Исайя!

Популярность Джона Кеннеди взлетела до небес. Кто, как не он, твердо и решительно руководил страной в разгар кризиса? Кто, как не он, явил всему миру образец непоколебимого мужества и спокойствия? Кто, как не он, произносил столь красноречивые и прочувствованные речи по телевидению? За всеобщим ликованием как-то прошло незамеченным, что текст американо-советского соглашения, положившего конец кризису, нигде не опубликован.

«Мы не можем предать гласности наше соглашение, – сказал брат президента и министр юстиции в его правительстве Роберт Кеннеди советскому послу в Вашингтоне Анатолию Добрынину. – Для нас это было бы политической катастрофой». Узнав, в чем суть достигнутого соглашения, командующий ВВС США генерал Кэртис Лемэй грохнул кулаком по столу и проревел: «Это самое позорное поражение Америки в истории»! Адмирал Андерсон, командовавший морской блокадой Кубы, с горечью отметил: «Нас обставили по всем статьям»! А бывший вице-президент Ричард Никсон подвел итог кризиса лапидарной фразой: «Сначала мы провалили вторжение [на Кубу – В.В.], а сейчас впустили Советы к себе на задний двор».

А как же великая победа? Как же спасение человечества? Состязание двух сверхдержав можно уподобить спортивному матчу. Конечно, всегда интересно и приятно по окончании встречи посмотреть голевые моменты, но при всей своей остроте они не дают представления об исходе встречи. Для этого надо узнать, с каким счетом она закончилась. Давайте же пронзим пытливым взором густые клубы фимиама, окутавшие героя дня, и взглянем на стадионное табло. А на табло значится счет – 3:0 в пользу Москвы.

В своих мемуарах Хрущев пояснил: «Не могло быть и речи о том, чтобы воевать из-за Кубы – страны, находящейся за тридевять земель. Военное столкновение для нас была абсолютно немыслимым. В конце концов мы без всякой войны получили все, к чему стремились с самого начала»[1]. (Между прочим, Кеннеди тоже знал, что одолевавшие американское общество страхи военного конфликта совершенно беспочвенны: Агент ЦРУ Олег Пеньковский передал на Запад информацию о том, что Советский Союз к войне не готовится, и поплатился за это жизнью).

По тайному соглашению США согласились убрать из Турции свои ракеты, державшие под прицелом Советский Союз. На радостях и чтобы еще больше умаслить грозного Никиту, Кеннеди неожиданно предложил убрать ракеты также и из Италии. Но самое главное – Соединенные Штаты обязались навечно оставить попытки свергнуть коммунистический режим на Кубе. Мало того, не только самим сидеть смирно, но и другим не позволять нарушать покой Фиделя Кастро. При этом Вашингтон согласился закрыть глаза на присутствие на Кубе сорокатысячного советского воинского контингента.

Попросту говоря, Москва разыграла элементарную двухходовку: ввозим на Кубу ракеты, провоцируем кризис, пугаем американцев, те идут на громадные уступки ради восстановления статус-кво, мы – так и быть! – соглашаемся вывезти ракеты и без каких-либо затрат получаем жирную компенсацию. Никакие «моральные победы» в счет не идут. Побеждает та сторона, которая набрала больше очков. Но если уж говорить о «моральной победе», то скорее одержал ее Хрущев, который по окончании кризиса приобрел огромную популярность на Западе как истинный миротворец: ведь мог начать войну, а не начал, спасибо ему, милостивцу...

Хрущев с торжеством пишет: «До сего дня США неукоснительно соблюдают свое обещание не посягать на власть Кастро и никому другому не позволять этого делать. После смерти Кеннеди его преемник Линдон Джонсон заверил нас в том, что он намерен выполнить данное его предшественником обещание не вторгаться на Кубу».

По окончании кризиса американская служба береговой охраны и британские военно-морские силы повели решительную борьбу с врагами кастровского режима во Флориде и на Багамских островах, арестовывая и разоружая тех самых кубинских эмигрантов, которых до начала кризиса пестовало ЦРУ. Надо полагать, в Москве по достоинству оценили юмор ситуации, в которой Вашингтон вызвался служить кремлевским жандармом в Латинской Америке и бдительно стоять на страже коммунистической тирании у себя под самым боком.

Своей громкой славе в странах Третьего мира, среди студенчества и особенно профессуры американских и западноевропейских университетов Фидель Кастро в немалой степени обязан тому, «как дерзновенно, с каким бесстрашием он бросает вызов сверхдержаве». Реальность куда прозаичнее: словно мальчишка, дразнящий недругов из-за спины отца, кубинский тиран может позволить себе безнаказанно показывать фигу Америке. Моська ничем не рискует – сам Кеннеди торжественно обещал и преемникам своим наказал ее не трогать.

Главный урок кубинского ракетного кризиса: в мировой политике нет ничего опаснее, чем проявление слабости. Подобно природе, политика не терпит пустоты: стоит отступить на шаг назад, противник непременно сделает шаг вперед и заполнит образовавшийся вакуум. Любого нового президента ждет строгая проверка – враги и соперники не преминут подвергнуть его испытанию на крепость. Джон Кеннеди с самого начала проявил роковую нерешительность, создав у Москвы впечатление о себе как о слабом президенте и тем самым определив весь дальнейший ход своего недолгого, но бурного президентства.

Чтобы окончательно подвести черту под кубинским кризисом, добавим еще один, последний штрих к картине. Сведения о советских ракетных базах на Кубе были добыты группой кубинских борцов за свободу. Именно по их данным была составлена знаменитая карта Кубы со схемой расположения ядерных ракет, собственноручно начертанной Джоном Кеннеди, которая ныне красуется в экспозиции его президентской библиотеки-музея. Именно по их данным был спланирован маршрут полета высотного самолета-разведчика «У-2» , сделавшего снимки ядерных ракет, с помощью которых американский посол в ООН уличил Советский Союз во лжи.

По окончании кризиса доблестные лазутчики, скрываясь в зарослях мандрагоры на побережье Кубы, долго ждали прибытия американских моторных лодок, которые должны были вывезти их во Флориду. Но так и не дождались. Мавры сделали свое дело и должны были уйти. Мало ли что, еще болтать не то, что надо, начнут… «Мы не можем позволить кому-либо из этих кубинских беженцев сорвать достигнутую договоренность», – сказал в разговоре со своим братом Робертом президент Кеннеди. Последовал соответствующий приказ ЦРУ, и герои были брошены на произвол судьбы. Все до одного погибли.