Российская система управления 90-х бесперебойно работает до сих пор

Даже если вынести за скобки такие вечные темы, как формирование «подушки безопасности» в долларах и евро и хранение их в западных банках, где они были заморожены сразу после начала СВО, высокие ставки рефинансирования и фактический запрет на длинные заимствования для производственной сферы при зелёном свете для кредитования биржевых спекулянтов, к финансовому блоку в лице Центробанка и Минфина накопилось очень много вопросов.

Первый из них касается налоговой политики, которая работает в России исключительно как способ изъятия денег в пользу государства при игнорировании функции поддержки производства и регулирования социальной политики. Это касается не только уже упомянутых повышенных пошлин для металлургов, но и проблем перевозчиков, которые из-за огромных кассовых разрывов нуждаются в льготных кредитах (альтернативное решение – распродажа транспортного парка и банкротство), а также поднятого на фоне роста цен на продуты питания вопроса об отмене НДС на социально значимые товары и введения ограничений на торговые наценки. Список запросов на корректировку налоговой политики можно продолжить, но дело не в конкретных проблемах, а в том, что заниматься их решением никто не собирается.

Аналогичным образом обстоят дела с продолжающимся вывозом капитала. В дополнение к старым историям, связанным с утечкой за границу активов банков, деятельность которых якобы контролировал финансовый регулятор, ЦБ фактически снял с 1 июля введённые после начала СВО ограничения на вывод валюты за рубеж, разрешив физическим лицам переводить на заграничные счета до 1 млн долларов в месяц.

Одновременно с этим Центробанк фактически перестал регулировать курс укрепляющегося рубля и таргетировать инфляцию, которая в первом полугодии 2022 года почти в два раза превысила показатель прошлого года. В свою очередь, крепкий рубль бьёт по экспортёрам и снижает темпы наполнения бюджета, о чём свидетельствует отрицательная динамика сверхдоходов нефтегазового сектора: 656,6 млрд рублей в июне и 398 млрд рублей в июле. При этом бюджет остаётся профицитным, но в Минфине уже заговорили о секвестре расходов.

Министр финансов Антон Силуанов предложил сократить расходную часть бюджета на 2023–2025 годы, снизив на 1,6 трлн рублей финансирование госпрограмм, в том числе связанных с высокотехнологичными отраслями и оборонным комплексом. В итоге получается, что страна воюет, а финансисты хотят урезать бюджет оборонного комплекса, новый вице-премьер Мантуров говорит о «необходимости обеспечения технологического суверенитета», а Минфин планирует сократить финансирование именно этих работ.

Отставку курировавшего оборонный блок Юрия Борисова некоторые аналитики связали с дефектами снабжения армии, вскрывшимися в ходе СВО. Речь в первую очередь идёт о нехватке беспилотников, средств связи, радиоэлектронной борьбы и объективного контроля за работой артиллерии. Для решения этих проблем рядовые граждане уже пятый месяц собирают деньги и закупают на них китайские радиостанции, дроны, другое снаряжение и предметы экипировки.

Это заставляет сделать однозначный вывод: российский ОПК, который курировал Борисов, не в состоянии нарастить выпуск необходимого снаряжения. А тот факт, что переговоры о закупке беспилотников в Иране начались только сейчас, можно рассматривать как очередное проявление характерного для российских управленцев хронического запаздывания с принятием решений.

При этом сам Борисов за 10 дней до отставки, выступая в Госдуме, заявил, что с самого начала спецоперации на Украине Российская армия бесперебойно получает всё необходимое.

При этом никто не отрицает заслуг Борисова в организации производства и поставок армии новейшего высокоточного оружия: гиперзвукового комплекса «Кинжал» (на боевом дежурстве с декабря 2017 года), ракетного комплекса с управляемым боевым блоком «Авангард» и лазерного комплекса «Пересвет» (оба функционируют с декабря 2018 года), океанской системы «Посейдон» (первые шесть экземпляров начали дежурство в июле 2022 года), стратегического ракетного комплекса «Сармат» (поступит в армию в конце 2022 года), крылатой ракеты с ядерным двигателем «Буревестник» (испытания должны закончиться к 2025 году). А теперь Борисова назначили руководить «Роскосмосом», чтобы развить военное направление деятельности госкорпорации.

Поэтому более 10 лет возглавлявшему Минпромторг Мантурову придётся исправлять ошибки промышленной политики, Борисову, который с 2012 года на посту замминистра обороны, а потом в ранге вице-премьера отвечал за разработку и производство новых типов оружия, – создавать высокоточный щит России в космосе, а сумевшему навести порядок в «Роскосмосе», но не имеющему профильного образования Дмитрию Рогозину – заняться какой-то другой политико-организационной работой.

Так всё вроде бы и должно быть. Но эту благостную картину портят околовластные телеграм-каналы, рассматривающие последние кадровые решения через призму внутриэлитной борьбы за влияние и ресурсы: «Назначение Мантурова на пост вице-премьера и Борисова руководителем “Роскосмоса” означает усиление группировки Чемезова – Прохорова», «Чемезов не только сохранил свой контроль над Минпромторгом и ВПК, но и расширил свою сферу влияния космонавтикой», «В результате сужаются сферы влияния и доступ к финансовым потокам ряда околовластных групп петербургского происхождения (Ротенберги, Ковальчуки)», «В лице вице-премьера Мантурова у Марата Хуснуллина появляется серьёзный конкурент в части освоения бюджетных средств» и тому подобное.

Насколько эти выкладки соответствуют действительности, в данном случае неважно. Интересны стереотипы мышления. А также то, что нагромождение интриг позволяет говорить о том, что, несмотря на все реформы и преобразования, которые провёл за последние 20 лет Путин, система управления работает точно так же, как в 90-х, когда закладывались её основы. Ничего удивительного в этом нет: генезис системы всегда определяет её дальнейшее функционирование.

Место олигархов, которые явно злоупотребляли силовыми решениями и «потасовками» в публичной сфере, заняли более искушённые, научившиеся договариваться элитные группы, но суть осталась та же.

Отказаться от участия в этих схемах могут только мало кому интересные мелкие сошки, а люди, уже достигшие какого-то статуса, предпочитают «сотрудничать» и сразу же оказываются в положении слуги двух господ: с одной стороны – тот или иной фрагмент властной вертикали, с другой – начальство из элитного клана.

Государство помещает чиновника на определённое место в управленческой иерархии, обременённой формальными правами и обязанностями, а клан – в один из узлов своей сетевой структуры, в которой действуют определённые правила поведения. Количество степеней свободы у члена клана гораздо больше, чем у госслужащего, потому что в первом случае он игрок, а во втором – всего лишь функционер. И, похоже, именно этим, а также вполне ощутимыми финансовыми и иными бонусами определяется привлекательность подковёрной игры.

Поэтому Путин предпочитает аккуратно управлять ими через «тонкие настройки», которые, не меняя сути, позволяют решать те или иные актуальные задачи: остановить тотальное разграбление страны, навести порядок на Северном Кавказе, реформировать и перевооружить армию. А вынужденное участие в больших властных проектах сказывается на психологии клановых элит, часть которых уже не мыслит себя вне России. Это единственное, что отличает их от олигархов-космополитов 90-х.

Все остальные повадки остались прежними – от привычки присваивать всё, что плохо лежит, до откровенного саботажа и игнорирования поручений президента. При таком настрое удивляться нужно не провалу программы импортозамещения, плохому снабжению армии или странным решениям финансистов, а тому, что эта система всё ещё функционирует и даже добивается каких-то результатов. Объясняется это, скорее всего, тем, что сверху на неё давит реализующий свой проект государственности президент, а снизу – рядовые граждане, для которых Россия (как страна, которая больше системы) является естественной и единственно приемлемой средой обитания.

Вера Зелендинова