Жизнь после выборов

Выборы 18 сентября закончились ровно так, как и следовало предположить. С одной стороны, бóльшая часть избирателей правильно поняла, что власть не собирается допустить перемен, и попросту воздержалась от похода на избирательные участки, ведь масштабы давления и неравенство сил не предполагали иного. С другой стороны, те, кто пришел, в общем и целом выразили согласие с мнением о том, что в стране все не так уж и плохо и требовать перемен сейчас не время. Как бы оппозиционеры ни убеждали нас в том, что народ готов консолидироваться в своем протесте, а им самим немного не хватило для успеха, верить в это, к сожалению, нет никаких оснований.

</dl>

Результаты выборов нуждаются в стратегическом и тактическом осмыслении, однако уже сегодня можно, на мой взгляд, сделать ряд выводов.

Во-первых, уже в который раз мы видим, что, хотя российская политика и является исключительно персонализированной, реально в ней присутствует только одна персона. Действующий правитель является абсолютно доминирующей фигурой, на фоне которой любой иной политик заведомо выглядит пигмеем, недостойным внимания. Оппозиция не хочет понимать этого и потому радуется, что в этот раз у нее появились списки во главе с Явлинским или Касьяновым (и жалко, что не Навальным), при этом «лидеры» даже не могут представить себя не во главе списка. Выборы 18 сентября показали, что лидерская политика, ведущаяся «снизу», не может противостоять той же политике, навязывающейся «сверху». Сколько бы раз еще ни был выдвинут список ЛДПР во главе с Жириновским на парламентских выборах и сколько бы раз ни поучаствовал «подающий надежды» Явлинский в президентских, ничего не изменится. Персоналистская политика на уровне «верхов» — это в российских условиях эффективная практика управления; персоналистская политика на уровне «низов» — не более чем клоунада. Чем талантливее клоуны, тем грустнее выглядит это зрелище.

Во-вторых, пришла пора понять, что значительная часть населения может быть мобилизована не словами и лозунгами, а изменением базовых условий собственного существования. Для того чтобы таковое было осознано, необходимы радикальное снижение уровня жизни (то есть падение реальных доходов не менее чем на 25–40%) и серьезное ограничение гражданских свобод (прежде всего, отмена свободы выезда из страны, жесткое цензурирование прессы и интернета, существенное затруднение предпринимательской деятельности и т. д.). Так как в ближайшие годы ничего подобного не предвидится, у оппозиции не появится «зацепок», которые могли бы «развернуть» общественное мнение и подорвать электоральную основу режима. Иначе говоря, не только «лидерский» принцип построения оппозиции, но и сама ее повестка дня нуждаются в радикальном и достаточно быстром пересмотре, с тем чтобы в стране сформировались новые политические движения и силы, способные начать реальную игру на выборах 2021 года и попытаться определить значимые тренды в отечественной политике 2020-х годов.

Сказанное выше предполагает простой и понятный вывод: участие в президентских выборах 2018 года (например, для Явлинского) и даже в потешных учениях, предполагающих возможность такого участия (в том виде, например, в каком ими ныне пытается заниматься Ходорковский), бессмысленно. Прошедшие в воскресенье выборы показали потенциальные результаты как Миши-два-процента, так и Гриши-три-процента. Я не могу придумать повода уважающим себя рационально мыслящим людям быть задействованными в предстоящем через полтора года балагане. Размышления же о том, что Путин к этому времени задумается о преемнике и не будет выдвигать свою кандидатуру, я бы отнес к категории неудачных шуток (стоит заметить, что жеманных рассказов корреспонденту агентства «Блумберг» о том, что он еще не решил, будет ли участвовать в выборах, попросту не содержится в английской версии интервью.

В качестве альтернативы я предложил бы создать партию, которая могла впервые за последние десятилетия объединиться не вокруг вождя, а вокруг ряда базовых идей, которые срезонируют в сознании значительного числа избирателей и которые в совокупности создают четкий идеологический конструкт.

Такими идеями могли бы стать: в экономике — максимальное снижение налогов и регулятивных функций государства при соответствующем сокращении ассигнований на оборону, «борьбу с терроризмом» и обеспечение нужд бюрократии. Иначе говоря, населению нужно предложить механизмы, при задействовании которых оно будет меньше отдавать государству и меньше надеяться на его покровительство — просто потому, что поборы становятся все больше, а надежд на честное выполнение бюрократическим классом своих обязательств все меньше. Иначе говоря, в экономике нужно предлагать превращение России в самый большой в мире офшор — и проводить такую линию очень четко, без всяких исключений и оговорок относительного того, что оборона нам очень важна, а военно-промышленный комплекс есть залог нашего технического прогресса.

Слуги государства никогда не будут голосовать за изменение режима, и потому нужно мобилизовывать тех, кто ему изначально не симпатизирует, а не пытаться «перевоспитать» убежденных «государственников».

В политической сфере нужно забыть про «демократию» и перенести акцент на «европейскость». Вероятный выход из ЕС Великобритании открывает совершенно новые возможности для соседей Европейского союза: можно попытаться разработать те же условия участия, которые есть у Швейцарии, Норвегии и в будущем могут оказаться у Соединенного Королевства. Страна признаёт европейское acquis communautaire, приводит свои законы в соответствие с ним и выплачивает ЕС несколько миллиардов евро в год за доступ к внутреннему рынку Союза, не имея при этом права на участие в принятии решений в Европарламенте и Евросовете. Такой шаг приведет к распространению на Россию правового поля ЕС, станет огромным стимулятором инвестиций из-за рубежа и послужит интеграции России в общеевропейскую экономику и повышению уровня жизни населения. «Суверенитет», о котором пекутся нынешние правители, следует прямо объявить менее значимым фактором, чем уровень жизни и качество государственного управления, которые без своего рода внешнего протектората улучшиться в России (причем не только в России, но и во всех постсоветских странах — посмотрите на Украину и сравните со государствами Балтии) не смогут.

В сфере культурной и интеллектуальной важнейшим требованием, которое легко соберет поддержку четверти или пятой части общества, следует сделать деклерикализацию российского общества, резкое сокращение роли церкви в жизни страны, полный запрет на публичное участие служителей культа в государственных мероприятиях, а государственных деятелей и политиков — в религиозных обрядах (что относится к любым конфессиям). Я не говорю о том, что религия ни в каком виде не должна преподаваться в государственных учебных заведениях или считаться научной дисциплиной. Уже сейчас поддерживаемая государством поповщина становится одним из важных факторов социального раздражения, а через 5–10 лет продолжения политики отупления общества она будет вызывать еще большее. При этом ни одна из всех принимавших участие в последних выборах партий не выдвигала лозунга деклерикализации нашего общества.

Тактически необходимо пересмотреть всю идеологию политического соперничества в России. Персоналистской партии власти нужно противопоставить максимально децентрализованную политическую силу, которая могла бы мобилизовать «низовые» движения и пробудить инициативы масс. С этой целью можно предложить, чтобы, с одной стороны, руководство партии было бы исключительно коллективным (например, состояло из восьми-десяти человек) и, с другой стороны, эти лидеры взяли бы на себя обещание не выдвигать свои кандидатуры на выборах любых уровней. Иначе говоря, они формировали бы идеологию партии, становились бы maitres d'esprit в изголодавшейся по новым концептам стране и создавали бы столь недостающий России образ будущего, в то время как в политической борьбе участвовали бы те, кто разделяет такую идеологию и готов посвятить свои силы непосредственному политическому процессу, рассчитывая на власть и известность, о которых мечтает каждый политик.

Для того чтобы к власти через пять или десять лет пришли думающие люди, стране необходима серьезная интеллектуальная элита, объединенная не столько смотрением в рот очередному Навальному, сколько общим и относительно адекватным мировоззрением. Этого не добиться просвещением, о котором говорят многие общественные деятели; эту задачу не решить выдвижением новых харизматических фигур в политике. Она может быть реализована именно на уровне создания влиятельных интеллектуально-политических течений, в русле которых будут действовать практические политики. Потому что все, что происходит в России почти двадцать лет, с 1996 года, — не более чем забалтывание реальной повестки дня и замена ее дискуссией по сугубо частным вопросам, ведущейся самовлюбленными «харизматиками», которые, как показали в том числе и недавние выборы, действительно очень далеки не только от народа, но и от понимания стоящих перед страной вызовов.                                                                                                                                Владислав Иноземцев