Воспоминание немецкого фронтовика

         Перед тем как я вернулся в батальон, мне велели довезти новичка - молодого светловолосого солдатика, стоявшего со своим вещмешком с самым потерянным видом возле мотоциклов.
        Новичок объяснил, что он назначен мотоциклистом- колясочником, что его зовут Альберт, и мы отправились в путь. Тогда я и предположить не мог, что этот новенький станет незаменимым человеком в нашей компании. Лишь позже мы узнали его историю.
        Альберт был швейцарцем. Его отец был офицером русской армии. В 1917 году после Октябрьской революции отец эмигрировал в Швейцарию. Там он женился на немке, и у них родился сын, которого назвали Альбертом. Альберт свободно говорил по-немецки с легким швейцарским акцентом. Но куда лучше он говорил по-русски.
       И его русский язык стал своего рода нашим ценным достоянием. Теперь уже не было необходимости прибегать к изнурительному языку жестов в общении с местным населением. К тому же большую пользу Альберт приносил и командованию. Но как раз это нас интересовало меньше всего.

       По прибытии на командный пункт батальона Бахмайер, распорядился разместить Альберта в моей землянке. Пришлось расширить ее из расчета на двоих.

          Потом он рассказал мне про своего отца, офицера русской армии, потом воевавшего в Белой армии генерала Колчака. Рассказал о том, как Колчака в 1920 году предали англичане (а также французы, японцы, американцы и чехословаки), как они выдали его большевикам, как самодержавие царя, свергнутого в начале 1917-го, сменилось в конце 1917 года диктатурой большевизма.

         Альберт рассказал мне о том, как его отец чудом смог сбежать в Швейцарию, а когда вспыхнула война между Германией и большевистской Россией, швейцарцы упрятали его за решетку.
       Швейцарские власти таким способом пытались предотвратить у русских эмигрантов чувство симпатии к Германии и чувство ненависти к большевикам.
        Он рассказал, как бежал из Швейцарии, сжигая все мосты, потому что швейцарские власти тут же упекли бы его в тюрьму. Альберт всей душой ненавидел большевиков, именно это и подвигло его служить в германской армии.

По его мнению, только Германия, которая сбросила с себя власть иудейского кагала, заняла в отношении большевизма ясную и непримиримую позицию, и только Германия сможет помочь русскому народу освободиться от этой заразы.

          21 июля 1941 года батальон добрался до Смоленска, которым до этого (16 июля) овладели танковые войска группы армий "Центр". Несмотря на следы боев повсюду - на домах, дорогах, одним словом, повсюду, - город все же выглядел внушительно. Гигантские строения в партийном стиле - плод творчества большевистского аппарата - перемежались с домами конца XIX века.
        Что было самым непривычным, так это когда ты, скользнув взглядом по фасадам вполне пристойных домов, которые можно было в принципе видеть и в городах Германии, сразу замечали в нескольких метрах от них многочисленные полуразвалившиеся халупы, деревянные хибары, в которых ютилось само население.Нас встречало бесчисленное множество бюстов и памятников Ленину и Сталину. 

          Несмотря на казарменный быт, временами выпадали беззаботные денечки. В особенности приятно было по вечерам. Мы усаживались за стол, освещенный коптилками, Вернер брал в руки гитару и пел нам приятные песни.
          Казачьи песни он обожал больше всего. В юности он в своем родном Кёльне не пропускал ни одного концерта знаменитого хора донских казаков. Альберт переводил для нас слова, и скоро мы уже вполне прилично подпевали Вернеру. Бахмайер, тоже присутствовавший на этих импровизированных вечеринках с песнопениями, брал на себя роль ударных, отбивая ритм на пустой консервной банке.
          Однажды в разгар такого вечера нас посетил унтерштурмфюрер Шрамм. Мы было умолкли, но он жестом дал понять, чтобы мы пели дальше. Потом мы спели что-то из репертуара колчаковцев, а потом дошли до советского марша военных летчиков: "Все выше, и выше, и выше..."
           Вскоре все стали расходиться. Унтерштурмфюрер Шрамм вообще не произнес ни слова. Просто закурил трубку. А в другой раз Шрамм явился в компании с адъютантом. Послушав, как мы поем, он покачал головой и ушел, так ничего и не сказав." - из воспоминаний Г.Гюнтера, роттенфюрера мотоциклетного батальона  дивизии "Дас Рейх".