Дарвинистские истоки правовой системы нацизма (см. ИДЕОЛОГИЯ ДАРВИНИЗМА, стр 264, ПРОДОЛЖЕНИЕ)

Дарвинистские истоки

правовой системы нацизма (ПРОДОЛЖЕНИЕ)

                           


                                                           Аугусто Циммерман

                                  Языческое «христианство»

К сожалению, многие немцы, исповедовавшие христианство, пытались найти компромисс с нацистским режимом. Нет необходимости говорить, что такие «немецкие христиане», намеренно или сами того не замечая, придавали истинному христианству противоположное значение. Так, они отрицали все еврейские аспекты христианства, особенно Ветхого Завета, фактически воспринимая «Бога» как некоего увеличенного в масштабах «супер-фюрера». В результате нацистские лидеры становились для них последней инстанцией в истолковании божьей воли. Естественно, такое «христианство» было плодом либерального протестантского богословия и не имело ничего общего с библейским учением. Почётный профессор истории Университета Британской Колумбии Дж. Конвея (J.S. Conway) свидетельствует:

«Лидеры [немецкого христианского] движения, пасторы Юлиус Лёйтхойзер (Julius Leutheuser), Иоахим Хоссенфельдер (Joachim Hossenfelder) и Зигфрид Леффлер (Siegfried Leffler) изо всех сил старались убедить своих собратьев священников, что только полностью новое толкование христианства... может соответствовать требованиям нового времени. Они хотели избавить Церковь от ее «донаучного» менталитета и устаревших литургий, а взамен дать новое откровение, исходящее от Адольфа Гитлера. Главное место отводилось не ортодоксальному христианству, а активному христианскому подражанию «героизму» Иисуса… В новом детище нацистской партии они видели носителя своих планов, обещавшего братство, что являлось, по их мнению, признаком истинного христианства. Они считали, что если Гитлер мог совершать «дела христианина», как они их называли, то от ортодоксальную веры можно отказаться».25

Что же касается многочисленных нападок на христианство со стороны нацистских лидеров, то «немецкие христиане» утешались тем, что подобная враждебность была присуща не всей партии, а только отдельным её членам. В результате в апреле 1937 г. Рейнская группа немецких христиан опубликовала резолюцию, согласно которой авторитет Библии заменялся авторитетом Адольфа Гитлера: «Слово Гитлера – закон Божий; декреты и законы, в которых оно выражается, обладают божественной властью. Фюрер – единственный абсолютный национал-социалист, и только он исполняет закон. Всех остальных следует считать виновными перед божественным законом».26

Эти «христиане» приняли языческую разновидность «христианства», которая освободила их от любых нравственных ограничений веры Христовой. Они практиковали языческое отрицание морали и, на этой основе, поклонение Власти и Личности под более или менее прозрачным «христианским» прикрытием.27 Был выдвинут постулат, что Христос пришёл не для того, чтобы примирить людей с Богом Творцом и Законодателем морали, а чтобы «спасти их от груза Своих требований и притязаний».28 Следовательно, ни о какой попытке победить в себе зло не могло быть и речи. В силу этого, стремление к «праведности» трактовалось как нечто несовместимое с представлением о греховной природе человека. Немецкий «христианин» и богослов Вильгельм Штапель (Wilhelm Stapel), считавший, что каждый народ имеет право на «свою собственную мораль», провозглашал:

«Искупление не имеет ничего общего ни с нравственным возвеличиванием, ни с мирской мудростью… Христианин знает, что для него совершенно невозможно жить и не грешить, что он не может принять никакого решения, не впав в неправедность, и что он не может творить добро, при этом не совершая зло... Бог сотворил тленный мир, обречённый на гибель. Так пусть же он провалится, этот мир, как ему и предначертано! Те же, кто думает, что способны изменить его к лучшему, создать высшую мораль, на самом деле затевают смехотворный мелкий бунт против Бога».25

                       Система права в нацистской Германии

Нападки на убеждение, что человеческий закон должен проистекать из Божьего, усилились в XIX веке, когда появившаяся и распространяющаяся теория эволюции Чарльза Дарвина воспринималась как мировоззрение, исключающее существование Бога. Однако попыткм увязать понятие ценности закона с верой в «эволюцию» приводят к тому, что закон автоматически теряет свое трансцедентное достоинство, а вся идея управления по закону лишается важнейшего философского основания. Если христианство рассматривает Божьи законы как проявление божественного Разума и справедливости, дарвинизм не может предложить трансцендентного основания для существования права. В результате законность сводится к незамысловатому оформлению политики власти в виде приняотых ею законов, а понятие закона как такового сводится к способу управлять народом по правилам социальной инженерии; именно эта последняя точка зрения и сегодня встречается чаще всего среди юристов.30

Исходя из этого, сторонники юридического позитивизма разработали теорию, согласно которой «закон» – это лишь производная человеческой воли, то есть, по сути, разновидность и результат общественной борьбы.31 По их мнению, любой закон, который может быть надлежаще оформлен в виде правового акта с соблюдением правовой процедуры, требует исполнения и не может быть аннулирован на основании его аморальности.32

Так была разработана новая теория права: теория, которую можно назвать «философией без метафизики, эпистемологией без уверенности в истине и правоведением без понятия правоты».33 Австрийский юрист-позитивист Ганс Кельсен (Hans Kelsen, 1881–1973) писал, что правовой позитивизм самоограничивается теорией позитивного права и его интерпретации. Таким образом, правовой позитивизм различает и даже противопоставляет то, что справедливо, и то, что законно. Кельсен указывал, что столь резкое разделение правоведения возникло лишь в начале XIX века. До возникновения немецкой исторической школы права «вопрос справедливости в юридической науке считался основным».34

Кельсен утверждал, что правовые нормы действуют не благодаря своему содержанию, а только как позитивная, реально существующая формулировка, законодательно оформленная соответствующими юридическими органами власти. По сути, имет силу любой закон, вне зависимости от его содержания, поскольку «нет такого человеческого поведения, которое не могло бы воплотиться в правовую норму». Норма, порождаемая конкретной процедурой и конкретной властью, становится законом лишь потому, что конституируется определённым образом».35

Такая «чистая» теория позитивного права ставит перед собой целью представить государственный закон в том виде, в каком он есть, «не закрепляя его как справедливый и не отвергая его как несправедливый; теория обращена к фактически существующему, позитивному, а не справедливому праву».36 То есть, Кельсен защищает правовую теорию, отказывающуюся оценивать содержание существующих законов.

После прихода к власти нацистов в 1933 г. Кельсен, еврей по происхождению, был вынужден уйти с должности декана юридического факультета Кёльнского университета.37 В его юридическом позитивизме не было правового потенциала, который мог бы стать основой для сопротивления нацистскому режиму. Вместо этого, доктрины юридического позитивизма придавали определённую правовую силу зловещим законодательным Третьего рейха.

Профессор права Чарльз Эдвард Райс (Charles Edward Rice, 1931 г.р., США), будучи католиком, утверждает: «Когда нацисты выступили против евреев, немецких юристов обезоружил… правовой позитивизм».38 Райс также заметил, что этого не произошло бы, если бы большинство немецких юристов ответили на несправедливость нацистов на раннем этапе полным и принципиальным осуждением, основанном на традиционных принципах естественного права, вместо того, чтобы придерживаться юридического позитивизма.

В этом смысле, возникновение правовой системы нацистов нельзя рассматривать отдельно (как некий несчастный случай) от воззрений подавляющего большинства немецкой юридической элиты. Хотя в 1933 году в Германии существовал конституционный строй, практика констутиционного права полностью основывалась на принципах правового позитивизма.

Большинство немецких судей и юристов очень хотели установить авторитарное правление, опирающееся на правовую систему, согласно которой не признавалась защита от государства отдельного человека. Такие юристы относились с враждебностью к Веймарской республике и в основном приветствовали установление нацистского режима в 1933 году.39

Так, один из ведущих адвокатов нацистской партии Ганс Франк (Hans Frank, 1900–1946; повешен по приговору Нюрнбергского международного суда) пропагандировал необходимость построения немецкого общества на правовой системе, соответствующей целям харизматического руководства.40 Он хотел легализовать наличие «сильного правителя», который мог бы непосредственно обращаться к массам: фюрер должен быть над законом, потому что «эффективность» управления важнее, чем конституционализм.

По тому же принципу Эрнст Рудольф Губер (Ernst Rudolf Huber; 1903–1990) – известный в нацистской Германии профессор конституционного права в университете г. Киль – считал, что «невозможно мерить законы фюрера высшим понятием права», поскольку «в фюрере проявляются жизненно важные принципы немецкого народа». По утверждению Губера, фюрер как «исполнитель общей воли нации» должен обладать «всеобъемлющей и полной» властью – персонифицированной политической властью, «свободной и независимой, исключительной и неограниченной».42

Ссылаясь на теорию «Фолькс – Номос» («народ – закон»), разработанную во время правления нацистов, юристы Третьего Рейха отрицали существование объективного права, противопоставляемого власти государства. Как поясняет Аурель Кольнай, закон не оберегал гражданина от насилия и угнетения, «а был лишь ещё одним способом укрепить всемогущество хозяев государства… Иными словами, предметом закона больше не было сдерживание произвольного применения общественной власти».43 Естественно, «такая трактовка со стороны многоуважаемых теоретиков имела неоценимое значение для узаконивания формы господства, которая … фактически подрывала верховенство права ради произвольного проявления политической воли».44

Показательно, что чем больше юристы пытались узаконить нацистский режим, тем большее презрение он им выказывал в ответ и тем хуже с ними обращался. Гитлер считал адвокатов «ущербными по природе» и придерживался мнения, что основания нацистского права закладываются там, где к этому побуждает жизнь нации или требования времени. Так постоянным источником и принципом нацистского права стал закон жизни, который на практике воплощался в деспотических решениях власть придержащих (децизионизм). В государственной системе нацистской Германии право понималось в контексте поступательного развития жизни сообщества и общественного прогресса, как не фиксированное, а постоянно развивающееся.

                                         Заключение

Размышляя о нацистской правовой системе, мы можем понять, почему идея «бог – это мы» столь опасна на пути человека к свободе и счастью. Именно принятие высших, Божьих законов помогает гражданскому обществу сбросить с себя иго тирании. Идея же, что люди сами себе боги, только способствует обожествлению политических лидеров и ставит их на путь пренебрежения высшими принципами справедливости и нравственности, которыми следовало бы мерить их злые дела.

Адольф Гитлер и нацистский режим во всей полноте продемонстрировали, что бывает, когда гражданская власть объявит о своей полной независимости от Божьего закона. Национал-социалисты не верили, что люди сотворены Богом. Они приняли идею Дарвина о происхождении homo sapiens от животных. Для нацистов «высшие» люди имели «право» на уничтожение «низших» по тем же причинам, по которым львы пожирают антилоп. Эта «высшая мораль» стала преобладающей, так что легла в основу правовой системы – и сделала невозможными любые попытки апеллировать к высшему закону как средству защиты от жестокости и тирании. С точки зрения натуралистического мировоззрения, принятого нацистами, это означало бы просить львов перестать быть львами.45

                                       Благодарность

Автор приносит благодарность г-ну Франку Гашимба за помощь в написании окончательного варианта данной статьи.

                                       Библиография (ОКОНЧАНИЕ)

25.Conway, J.S., Nazi Persecution of the Churches, 1933-1945, Regent College, p.l 1,2001.

26. Kolnai, ref. 20, p. 276.

27. Kolnai, ref. 20, p. 249.

28. Kolnai, ref. 20, p. 249-250.

29. Kolnai, ref. 20, p. 256-257.

30. Colson, C. and Pearcey, N., How Now Shall We Live? Tyndale, p. 93, 1999.

31. See Noebel, D., The Battle for Truth, Harvest House Publishers, p. 232, 2001.

32. Hughes, R.A., Leane, G.W.G. and Clarke, A., Australian Legal Institutions: Principles, Structure and Organisation, Lawbook, Sydney, p. 32, 2003.

33. Rommen, H.A., The Natural Law: A Study in Legal and Social History and Philosophy, Liberty Fund, Indianapolis, MN, p. 35, 1989.

34. Kelsen H., General Theory of Law and State, H., Russell & Russell, NY, p. 391,1945. Немецкая историческая школа права (противопоставлявшая себя естественному праву) подчёркивала исторические ограничения, которые должны существовать в правовой сфере. Она опиралась, в основном, на труды Фридриха Карла фон Савиньи (Friedrich Carl von Savigny, 1779–1861). Основная предпосылка исторической школы заключалась в утверждении, что закон является выражением убеждений народа и основывается на разновидности массового сознания, называемого «духом народа» (Volksgeist). «Дух народа» развивается органически с течением времени так, что постоянно меняющиеся потребности людей оправдывают постоянное органичное развитие права.

35. Kelsen, H., The pure theory of law Part 2, Law Quarterly Review 51:17, Parag. 29, 1935.

36. Kelsen, ref. 35, p. 474.

37. Кельсен переехал в США в 1940 г., и в 1945 г. стал ординарным профессором кафедры политэкономии в Калифорнийском университете, Беркли.

38. Rice, C., Some reasons for a restoration of natural law jurisprudence, Wake Forest Law Review 24.539S., 1989; p. 567. Практически сразу после Второй мировой войны немецкий юрист Густав Радбрух (Gustav Radbruch, 1878–1949) также заявил, что путь национал-социализму проложил господствующий правовой позитивизм.

39. Например, известный профессор конституционного права в Берлинском университете Карл Шмитт (Carl Schmitt, 1888–1985), который поддержал возникновение нацистских силовых структур. Он считал, что институт права при парламентской форме правления в Веймарской республике не был и не мог быть сильным, поскольку опирался на неубедительную и наивую веру в разумный диалог и открытость. В противовес этому Шмитт выдвинул юридическую концепцию, в которой право и мораль были простыми продуктами борьбы за политическое превосходство между враждебными социальными группами. В мае 1933 г. Шмитт вступил в нацистскую партию. В период с 1933 по 1936 гг. он написал несколько очерков в поддержку самых жестоких методов нацистского режима.

40. Kershaw, I., Hitler: Profiles in Power, Longman, London, p. 77, 1991.

41. Huber, E.R., Verfassungsrecht des Grossdeutshen Riches. Hamburg, Hanseatishe Verlagsanstalt, 2nd ed. , p. 197, 1939; cited in: Lepsius, 0., The problem of perceptions of national socialist law, or: was there a constitutional theory of national socialism? in: Joerges, C. and Ghaleigh, N.S. (Eds.), Darker Legacies of Law in Europe: The Shadow of National Socialism and Fascism over Europe and its Legal Traditions, Hart, Oxford, p. 25, 2003.

42. Huber, ref. 41, p. 78.

43. Kolnai, ref. 20, p. 300.

44. Hawkins, ref. 40, p. 78.

45. D’Souza, D., What’s so Great About Christianity, Regnery, Washington DC, p. 221, 2007; see review by Cosner, L., J. Creation 22(2):32-35, 2008. )

АугустоЦиммерман (Augusto Zimmermann) – преподавательправавУниверситетеМёрдока, ЗападнаяАвстралия. Имеет степень доктора философии университета Монаш (Австралия), а также дипломы с отличием по степеням бакалавра и магистра юриспруденции Папского католического университета Рио-де-Жанейро.