Как у нас перестали «кошмарить» бизнес.

Итак, пол-года назад президент озаботился жалким положением нашего бизнеса, и дал сигнал – не кошмарить, мол. Изменилось ли что-нибудь с этого времени? 17 июля 2009 года был подкорректирован 294-ФЗ на предмет проверок бизнеса. Теперь надзоры не имеют право проверять бизнес чаще чем раз в 3 года, и внеплановые проверки возможны только, если кто прислал жалобу на конкретного предпринимателя. Сделать такую жалобу, конечно, проще простого. С другой стороны, закон не коснулся налоговой, которая как имела бизнес во всю ивановскую, так и имеет – хоть планово, хоть внепланово…

Надзоры со времен президентства г-на Путина и его «вертикали» размножились невероятно, и захватили тотальное право карать и миловать (за взятку). Для наглядности я опишу одно конкретное предприятие, которому волей судеб выпала доля подниматься с нуля в наше недоброе, совершенно неприветливое к отечественному производителю время.

Наша организация получила средства на развитие предпринимательства на селе от одного из зарубежных Фондов, и этот кейс, следовательно, целиком из нашей практики. То есть, все приводимые ниже сведения не высосаны из пальца, не взяты у первого подвернувшегося ипэшника, но являются эмпирическими следами от собственной деятельности и деятельности опекаемого малого перерабатывающего предприятия. Я постараюсь избегать, по возможности и просьбам, имен собственных, да и факты таковы, что каждое предприятие, существующее или начинающее деятельность, прочитав эту статью, объявит о дежавю.

Эта статья каким-то чудом была взята в печать солидным российским журналом «Эксперт», но какое-то время уже прошло, и я допишу концовку. В исходном виде статью можно прочитать на сайте «Эксперта» (http://www.expert.ru/printissues/expert/2009/10/farsh_s_prepyatstviyami/), или в качестве статьи в книге «Сопровождение села. Модель сельского развития» (http://www.zelenyidom.narod.ru/gh_hkboo/Book.rar). Ответственно заявляю, что со времени публикации статьи ничего существенного в положении предпринимателей не изменилось.

Итак, исходные данные:

– село в … крае, ок. 800 человек населения, в 50 км от районного центра, в 160 км от краевого центра;

– в селе есть недавно брошенное двухэтажное здание, находящееся в ведении государственного предприятия;

– есть семья фермеров (имеют небольшую свиноферму), желающая возглавить новый проект;

– есть масса активного безработного населения, в основном женщин;

– есть заинтересованная в открытии нового сельхозпредприятия районная администрация.

Из всех экономических планов, выдвинутых населением, мы остановились на предложении создать кооператив по переработке мяса, база которого должна была разместиться в том самом брошенном двухэтажном здании. Кооператив желал готовить мясные полуфабрикаты: мясо на шашлык, фарши, котлеты, суповые наборы, пельмени и проч. Расчетная мощность – до 5 тонн мясопродукции в месяц.

 Начало Мытарств

 Первым делом здание нужно было перевести из государственной собственности в муниципальную, то есть в распоряжение органов местного самоуправления села N, чтобы местная администрация могла часть помещений в здании сдавать в аренду кооператорам. Параллельно было решено начать в здании ремонтные работы.

Около 10 человек решились участвовать в этом проекте, и рьяно взялись за уборку захламленных помещений. Люди справедливо считали, что они зарабатывают себе рабочее место, и вопрос об оплате их волонтерского труда до открытия производства никогда не ставили. Тем временем семья фермеров-организаторов вместе с сельской главой занялись переводом помещения в сельскую собственность. Чтобы получить разрешение на перевод собственности от министерства имущественных отношений, нужно было собрать письменные отказы от владельца, государственного сельхозпредприятия (ГСП), ранее державшего в этом здании свою контору, а также от курировавшего это ГСП профильного министерства. 

Наши новые кооператоры буквально за 2 недели зарегистрировали кооператив, получили от нас грант, закупили стройматериалы для ремонта, и… встали на месяц. Потому что пользователь помещения подписывать бумаги не желал. Не в меру мудрый директор ГСП сразу просек, что в случае успеха кооператоров он может драть с них любую аренду, а в случае неуспеха они хотя бы подремонтируют помещение, в котором что-то можно будет разместить… ну, или просто пусть себе стоит. Как сказал главный агроном ГСП, «а может, мы и сами колбасу захотим выпускать». В хозяйстве ведь, как говорится, что не сгниет, то и сгодится. Так что пользователь поставил условие: аренда на год.

Районная администрация была в курсе всех событий в селах, и довольно быстро вступила в игру. Кто и с кем говорил – не знаем, в подробности не вникали, но директор ГСП акт передачи подписал, вслед за ним профильное краевое министерство от помещения также отказалось, и минимущества края здание наконец-то передал на баланс сельской администрации. Первый административный барьер кооператорам не стоил почти ничего, кроме нескольких поездок из села в райцентр. Работы велись волонтерами, за электричество платил пользователь, дело началось летом после отопительного сезона… Оценим этот барьер в 1 тысячу рублей, что ушла на бензин, а нервы – нервы у нас считаются крупными единицами, инфарктами…

Работы в помещениях снова возобновились, начались штукатурно-малярные работы. Раз сельская администрация стала новым собственником здания, нужно было все договоры на его обслуживание оформлять заново, а именно договоры на электроэнергию и теплоснабжение. Сельская глава свалила эту ношу на чету фермеров. Их первый поход был к энергетикам. Для оформления договора с Энергосбытом новый собственник должен был иметь лимиты на отпуск электроэнергии. За неимением – купить, по 4 тысячи рублей за киловатт, коих требовалось 15,5 кВт на сумму около 60 тысяч. Средства нашего гранта выделялись на стройматериалы и необходимое оборудование (разделочные столы, инструменты, мясорубку, морозильный моноблок, холодильник готовой продукции, и др.), иных денег у кооператоров пока не было. Так что встал вопрос: где найти 60 тысяч? Взять в кредит? Но когда состоится запуск производства было неясно, и с чего оплачивать кредит – неизвестно. Лимиты были закреплены за зданием, но подписав акт о передаче здания, директор ГСП лимиты не передал. Следовательно, оставалось только снова воевать с ним. Здание, между тем, отключили от электропитания.

Наверно, другие кооператоры, будь у них средства иного рода и размера за душой, поступили бы проще – отдали бы пол-суммы директору, и дело с концом. Но кооператоры были бедными и правильными. Они приходили к очередному начальнику, и начинали от порога: мы из села N, с нами работает благотворительная организация и районная администрация, благотворители дали нам грант на такую-то сумму, это деньги американские, целевые, их нужно потратить на цели, прописанные в договоре, и каждую трату подтвердить кассовым и товарным чеками, и т.д. Короче, начальник понимал, что намекать о взятке как бы неуместно. Кто их знает, этих благотворителей, не поднимут ли из-за копеешной суммы международный скандал? Деньги-то – американские!

Кабинет районного начальника энергосбыта стал для кооператоров родным на 3 месяца. Каждую неделю они стучались в его двери, и разговор начинался заново: вот, директор ГСП на контакт не идет, от встречи отказывается, говорит: пусть сами платят… Начальник выслушивал кооператоров, предлагал сделать еще какой-нибудь шаг, и все начиналось сначала. Мы тоже не спали, я сходил на прием в Минсельхоз, написал заявление, начальник отдела пообещал разобраться с директором ГСП.

Неизвестно, что решило дело, звонок районного начальника Энергосбыта (проникся, все-таки) директору ГСП, или отеческая беседа с ним куратора из Минсельхоза, только через 3 месяца после начала истории с лимитами акт передачи электрических мощностей был наконец-то подписан. В финансовом плане это обошлось кооператорам примерно в 3 тысячи рублей, которые ушли на поездки; инфарктов не было.

Наверно, нам очень повезло с этой четой фермеров. И учение им впрок пошло, и людей они умели убеждать, и, самое главное, стрессоустойчивыми оказались. Вот это последнее качество вообще редко встречается в деревне, где все любят покричать, поругаться, а то и подраться, а как дело доходит до дела, так и в кусты.

Кстати, другим начинающим любителям что-нибудь попроизводить нужно иметь ввиду, что теперь у энергетиков есть такой вид дани под названием «лимит». Есть он и у тепловиков. Суть этих новых поборов, которых ранее не было, в следующем: по данным прессы запасы нефти и газа конечны, и при нынешнем объеме потребления закончатся в несколько десятилетий; государственный монополист нахватал контрактов на поставку нефти и газа за границу на годы вперед, и чтобы удержать поставки на прежнем уровне, вынужден давить собственных потребителей, что и делается через повышение тарифов и введение заградительных сборов, тормозящих открытие новых производств. Так что, Европы греются, а мы платим.

Следующие двери: районные электросети. От них кооператоры получили предписание пройти 5 контор, прежде чем электросети соблаговолят подписать договор. Впечатление такое, что электросетям деньги не нужны, и в их интересах просто тупо затягивать дело. Потому что тот, кто сам обошел эти пять или более контор, знает, о чем идет речь. Если делать все по правилам, на подписание такого договора у вас уйдет от полугода до… и заниматься этим должен отдельный человек, которому еще и платить нужно. Здесь-то масса вариантов для шантажа и коррупции: держатель кабеля, которым ваше хозяйство подключено к подстанции, попросит у вас на десять метров кабеля или на предохранители; ЖКХ, обслуживающее дом, попросит сделать ремонт в подъездах… весело, в общем. При этом сначала документ нужно принести, затем прогуляться за решением, которого с первого разу не будет, и если на каждую подпись у вас не уйдет месяц и несколько тысяч на кабель и ремонт, то явно вы дали «Джиму» на лапу, «такую лапу не видал я сроду…».

Поскольку дело было в селе, а уровень районный менее прожорлив, нежели городской, то 5 контор удалось бы пройти довольно быстро, но какие-то из контор были в краевом центре. В краевой центр пришлось смотаться минимум 6 раз, причем один раз по ошибке, так как дали не тот адрес. Если посчитать расходы на дорогу, то это порядка 6000 на бензин, и столько же водителю. Плюс 1800 рублей за обучение человека на 3 группу допуска по электробезопасности; за эту сумму представителя кооператива научили бояться рубильников и оголенных проводов. Всего 13 800 рублей. После подписания договора в феврале помещение было подключено к электричеству.

Ранее, в декабре, был подписан договор о теплоснабжении, и местное МУМ ПП ЖКХ (тепловики и водопроводчики в одном лице) подало тепло и включило счетчик. Не тепловой, которого не было, а денежный. В селе ведь как можно хлеба в долг взять, также в долг подключить тепло и воду. Все ведь знают, что у вас денег нет, но когда-нибудь да будут. Тепло и электричество без счетчиков у нас в стране отпускаются «по среднему», то есть по самой высшей норме; энергетики и тепловики считают, что воду вы поглощаете тоннами в сутки, не закрывая краны, снабжаете контрабандой электричеством пару халявщиков, а тепловой энергией отапливаете самолетный ангар небольших размеров. Так что, пока счетчиков нет, платите как бы не вдвое – еще один вид узаконенного грабежа.

Чтобы продолжить ремонт, тепло и электричество были необходимы. За зиму местное ЖКХ насчитало 90 тысяч рублей, хотя их и просили выключить отопление в апреле и мае. В ответ владыка местных теплосетей заявил, что если отключит дом от тепла, то уже больше не подключит. Так что, хочешь - не хочешь, пришлось получать услугу. Но с оплатой можно было потянуть. Безусловно, отопление кооператором было нужно, но на определенное время, поэтому насильно всученная услуга также, по нашему мнению, должна рассматриваться в качестве барьера от хозяйствующего субъекта. Который мы оценим в  30 тысяч рублей.

Энергетики запросили 3500 рублей предоплаты за электричество. Эти деньги просто легли им на счет, и просто по сей день лежат. Как бы на всякий случай. Запишите себе в книжку еще один вид поборов, которые наше правительство позволяет собирать различным монополистам с организаций.

Пришла очередь контролеров. Первым заявились сотрудники Энергонадзора. Точнее, появлялись они и ранее, но говорили, что здесь все в порядке, проводка нормальная, и они все подпишут, когда придет время. Когда пришло время, оказалось, что проводка все-таки ненормальная, розетки и выключатели «не соответствуют евростандартам». Во как, мы вроде бы еще не в ВТО, а евростандартам уже должны соответствовать. Стоит ли здесь доказывать, что нашлись еще одни желающие «нарубить капусты» на кооператорах. В общем, пошли кооператоры договариваться с подрядчиком. Районные электросети запросили 80 тысяч. Может, по московским меркам это и копейки, а в размерах деревни, где 3 тысячи зарплаты – удовольствие, доступное не всем, эта сумма просто ужасающая. Кооператоры опять задумались о преждевременном кредите. Мы же посоветовали им не соглашаться на первую выставленную цену, и вообще спорить с Энергонадзором с мегомметром и калькулятором в руках, либо искать другого подрядчика. Подрядчик нашелся, из тех же контор, только «частным порядком». С работой и материалами вышло 62 тысячи, которые предоставила наша организация  дополнительным соглашением к сумме основного гранта.

Не успели отвалиться одни клопы, набежали следующие. Пожарники дали список необходимого: огнетушители, журналы, обученный сотрудник, пожарная сигнализация… На огнетушители, журналы и обученного сотрудника ушло порядка 5 тысяч. Но вот сигнализация… вы представляете себе сигнализацию в деревне? Ну, сработали датчики, и кто услышит сигнал? Тянуть провод по всей деревне от здания до дома фермеров – никаких денег не хватит. Завтра они могут смениться, бросить все, и тогда перетягивать провод к директору ГСП? Да и толку-то, когда в селе нет пожарной части. Но пожарники плавали, пожарники знают: звонок нужно вывести в комнату сторожа в этом же здании! На этом же этаже! Гениально! И заплатить за сигнализацию 45 тысяч рублей. Кооператоры поплакались, и пожарники милостиво разрешили им установить сигнализацию в течение 2 месяцев со дня начала работы. О’кей, снова небольшая передышка.

Перед тем, как вообще начинать работать в здании, кооператоры должны сделать проект у архитектора и утвердить его в СЭС. Это раньше СЭС (санэпидемстанция), а сейчас Федеральное государственное учреждение здравоохранения (ФГУЗ) «Центр гигиены и безопасности питания», краевое отделение которого находится в краевом центре, а районный участок в соседнем райцентре. Кооператоры пришли к архитектору, архитектор запросил 12 тысяч. Кооператоры решили на всякий случай спеть свою старую песню: мы из села N… И случилось чудо! Архитектор проникся идеей кооператоров и согласился поработать всего за 3 тысячи, часть из которых должна была пойти на разъезды. Тем самым он решил внести собственный вклад  в их дело, в дело возрождения села. Спасибо ему огромное!

Архитектор довольно быстро сделал проект, но в ФГУЗ его завернули: нужны были дополнительные помещения под раздевалки, комнату отдыха, лабораторию, что-то еще. Когда архитектор вычертил новый проект, оказалось, что кооператорам потребуется почти в 2 раза больше помещений, чем они ранее планировали. Скажем сразу, что наш вклад был минимальным, остальное вложили кооператоры. И вкладывали каждый раз, когда в этом была необходимость. Так что еще до того, как взять кредит, они вложили… сначала считали, потом бросили, чтобы не расстраиваться. Мы же оценим этот барьер примерно в 30 тысяч рублей.

Это были только цветочки, ягодки все впереди.  Началась территория СЭС… простите, ФГУЗ «Центр гигиены и эпидемиологии в … крае». Все-таки, давайте ради простоты называть это учреждение его старым именем, под которым его помнят и знают все – СЭС. СЭС работает в связке с еще более трепетной для предпринимателей структурой под названием Роспотребнадзор («Управление Федеральной службы по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека по … краю» - во наворочали то!). Ранее это была одна организация, теперь же разделилась на несколько, каждая со своим начальством и офисами, требующими уважения к себе и личного посещения каждой, а также многочисленных экспертных лабораторий, находящихся краевом центре в разных его микрорайонах. Эти невозбранные блюстители чистоты и порядка, поднебесные владыки Разрешения и Запрещения – всего лишь спекулянты и паразиты. Они спекулируют на человеческом страхе, и ради этого благословляют специальные устрашающие материалы и передачи, в которых они отважно исследуют контрафактные шмотки и детские игрушки, консервы и другие продукты, находят кучу нарушений и смертельно опасных веществ, и под аплодисменты зрителей закрывают тех, штрафуют этих… Зрители в восторге, что им не попадется колбаса с повышенным содержанием ингредиента, который приведет к повышению уровня холестерина в крови, и готовы одобрить любые меры – из-за банального страха, который никогда не перестанут нагнетать те, кто на этом делает имя, а на имени деньги.

 СЭСы-мэсы…

 Но это слова, давайте к делам. Первой дверью в СЭС была дверь лаборатории физических факторов. В лаборатории предложили кооператорам встать в очередь и подождать с обследованием пару месяцев. Или самим брать специалиста, везти его на своей машине туда и обратно. Конечно, самим. Взяли специалиста и его приборы для измерения микроклимата, шума, освещения и т.д. Сделали 2 поездки за день, которые обошлись в 4000 рублей. Специалист сделал замеры, но для заключения ему требовался другой микроклимат, родной офисный. Пришлось кооператорам ехать за заключением через неделю. На что ушло 2000 за поездку и 2000 за само заключение. Спрашивается, если учреждение бюджетное и специалистам платят зарплату, почему предприниматели должны оплачивать их работу? Или продукт их работы? И почему такие заключения нельзя высылать по почте? А ведь нельзя, проверяемые должны получать их лично.

Следующие двери, следующая лаборатория, где проверяют воду на химию и бактерии. Проверка обошлась в 4000 за дорогу, 1500 за заключение, плюс еще одна неделя времени.

Следующая инстанция – участок СЭС в соседнем районном центре. С его работой мы уже ознакомлены, именно на этом участке завернули проект производственного помещения кооператива, указав расширить его территории почти вдвое. Официально эта резолюция санитарного врача называлась Экспертным заключением соответствия проектно-сметной документации нормам СанПиН. Мы только не упомянули, что за это заключение кооператоры выложили 3700 рублей. А также то, чтобы получить это заключение, кооператоры возили за свой счет санврача в свое село, иначе им бы выставили еще один счет за проезд чиновника. Повезло, что санврач была по делам в их райцентре, и доставка ее обошлась в какую-то тысячу рублей, включая оплату водителя. 

Теперь на этот же участок было необходимо представить все протоколы, полученные в краевой СЭС для гигиенической оценки производства. Заметим, что СЭС никак не могла накапливать эти протоколы, чтобы затем одним разом выдать это заключение. Нет, кооператорам необходимо было ездить за каждым протоколом-заключением, складывать их стопочкой, чтобы в конце концов предъявить в  то же учреждение, только в другое окно в другом месте. Следы заметают, что ли?

Вместе с протоколами нужно было представить также список работников,  и санитарные книжки на каждого работника. Понесенные затраты на 10 работников: 10 санитарных книжек по 200 рублей каждая на сумму 2000 рублей, 500 рублей за каждого за анализы в баклаборатории на сумму 5000 рублей, 200 рублей за каждого за прохождение медкомиссии на сумму 2000 рублей, 5000 рублей за транспортировку работников в райцентр для прохождения медкомиссии; итого – 14 000 рублей. По идее, санкнижки и анализы с медкомиссией должны были оплачивать сами работники, но они уже 8 месяцев работали на кооператив бесплатно, все они безработные, живущие на пособия… в общем, фермерам пришлось прирезать еще одну свинью на подворье и расплатиться за всех.

Дополнительно нужно было представить некую программу производственного контроля. Этот документ, регламентирующий внутреннюю политику самоконтроля, согласно которой, подобно унтер-офицерской вдове, что сама себя высекла, кооператоры обязывали самих себя делать массу мероприятий, включая ежемесячные анализы продукции. Он писался самими же кооператорами, и отвозился на проверку на участок санврачу. В награду за эту работу и представленные санкнижки кооператоры получили на руки еще одно экспертное заключение – о гигиенической оценке своего производства. Заплатив за него 2000 рублей. На 4 поездки к санврачу ушло около 7000 рублей. Данный этап занял около 1 месяца.

Чем дальше в лес, тем больше партизан. Следующий, последний и генеральный контролер – Роспотребнадзор. К славной женщине из районного отделения этой конторы нужно было являться со всеми ранее полученными экспертизами, заключениями и оценками. С ней наши кооператоры встречались и ранее, в самом начале своего тернистого пути. Славная женщина оставила глубокий след в душе кооператоров, без содрогания они о ней не вспоминают. Но она просто честно рассказала им про все препоны, и чистосердечно предложила им отказаться от своей затеи. Не подействовало. Когда кооператоры заявились в этот кабинет снова, сделав круг мытарств, изрядно потратившись и наделав долгов, она, посмотрев всю стопку бумаг, изрекла: так и быть, разрешение на работу дам, но преступить к ней вы сможете, если у вас будет… рефрижератор. За свое разрешение представительница Роспотребнадзора не взяла ничего: толи забыла, толи есть в этом мире и предел…

Заметим, что начинающим кооператорам, объем продукции которых был бы небольшим, хватило за глаза и пары ящиков-термосов, покупка которых обошлась бы несравненно дешевле рефрижератора. В конце концов, их могла бы оплатить и наша организация, но не рефрижератор же! Так открылась новая глава в похождениях наших героев. 

 Почем кредиты для народа?

 По случаю, знакомый кооператоров продавал свою машину в соседнем районе. Всего за 180 тысяч рублей.  На эту сумму и настроились кооператоры, когда пришли просить кредит в Россельхозбанк, работающий, как известно, в рамках национального проекта по АПК. В … крае отделение Россельхозбанка открылось с опозданием почти в 2 года, и другие наши клиенты, организовывавшие коллективные сельскохозяйственные производства, брали кредиты в Сбербанке, где условия были на порядок худшими. Но так уж получилось, что этот филиал наши кооператоры навестили через 3 дня после его открытия.

Для них это обстоятельство не было счастливым, так как они были первыми фермерами, бравшими кредит в этом отделении Россельхозбанке, а затем и первым кооперативом. Первые страдают больше всего, потому что на них отрабатываются несовершенные процедуры. Один кредит фермеры взяли под залог своей фермы, и намерены были пустить его на развитие своего хозяйства и в качестве оборотного капитала. Второй кредит они брали уже как представители кооператива.

Для оформления кредита кооператорам необходимо было предоставить а) бизнес-план своего производства б) залоговую базу. Бизнес-план писался, проверялся и снова дорабатывался на протяжении 2 месяцев. Кооператоры и сотрудники кредитного отдела, иной раз отчаявшись договориться или понять друг друга, призывали нас для посредничества, а мы просили содействия районную администрацию. Но, по большому счету, бизнес-план не был такой уж проблемой, чтобы заострять на нем внимание. В конце концов, вещь нужная, даже необходимая, так как позволяет заемщику и банку совместно просчитать, стоит ли дело свеч.

Хуже обстояло с залоговым фондом. Покупаемая машина залогом не считалась, так как ей было более 7 лет от роду. Кооператоры прибрели оборудования в цех на средства гранта на сумму ок. 140 тысяч рублей и могли пустить его залогом, не хватало еще 40 тысяч. Глава местной администрации в целях оказания содействия кооперативу передала в его пользование еще часть оборудования, стоимости которого хватало для залога. Но глава была женщиной занятой, а ей нужно оформить залог решением местных депутатов, и съездить пару раз в банк для консультаций: пойдет такой документ или не пойдет. Ко всему, глава уже разуверилась в кооператорах и их деле, и постоянно делилась с ними своими сомнениями. После каждого такого разговора фермеры занимались друг с другом психотренингом, либо обращались за помощью к нашему специалисту, которая как могла мирила стороны.

Наконец, залог со стороны сельской администрации был принят, банк дал добро на кредит. Условием кредита была продажа машины по договору, в котором прописывалась реальная стоимость машины. Надо заметить, что автолюбители, приобретая машины по справкам, указывают символическую цену, с которой им не приходится почти ничего платить в качестве налогов. Подоходный налог со 180 тысяч рублей накручивался порядочный. Узнав об этом, продавец через некоторое время перезвонил и отказал в продаже. На переговоры он не шел, а банк 13% сверху дать не мог в виду отсутствия залога на эту сумму. Приехали.

Кооператоры обратились к лизинговой компании, занимающейся покупкой подержанных автомашин на японских аукционах. Те подобрали им рефрижератор… за 850 тысяч рублей. Преимуществом было то, что машина могла идти в качестве залога, и банк соглашался увеличить срок кредита до 5 лет с отсрочкой выплаты основного долга на год или более. Пересчитав заново бизнес-план, кооператоры убедили банк, что смогут отдать требуемую сумму. Банк согласился предоставить сумму в 2 транша, но компания вдруг начала тормозить дело. Кооперативу же, который еще не выпустил ни килограмма пельменей, скоро должен был стукнуть год.

Все-таки, есть Бог на свете, потому что было чудо во второй раз. Нашлась в Хабаровске машина, при этом всего за 350 тысяч рублей, возрастом младше 7 лет, двухтонник, годная под залог. Снова последовал пересчет бизнес-плана, новый вариант договора, и кооператоры получили первый транш на 170 тысяч рублей (обеспечен залоговым имуществом), затем 210 тысяч (обеспечен залогом машины) вторым траншем. 350 тысяч шло за машину, 30 тысяч – на расчеты с поставщиками скота. Мало, конечно, но у кооператором были еще деньги с первого кредита.

Кредит был выдан на 4 года, с отсрочкой выплаты основного долга на 1 год. Это не означало, что кооператоры не должны платить ничего целый год. В месяц им подлежало оплачивать 4700 рублей на погашение процентов, по окончании первого года платеж увеличивался до 11 000 рублей в месяц. Проценты согласно условий нацпроекта частично погашались краевыми учреждениями, но только после того, как были полностью оплачены. Банк с правительством о взаимозачетах договориться не могли, так что исправлять этот промах обязаны были все заемщики своими ногами. Кооператоры и по сей день еще не предъявляли выплаченные по процентам суммы к частичной компенсации, потому как и для этой нехитрой операции требуется собрать несколько бумаг, на что потратить время, для чего дважды приехать из своей тьмутаракани в краевой центр: подать заявление и бумаги, получить возмещение.

Получив машину, кооператоры застраховали ее в обязательном порядке, продиктованном условиями кредитного договора – 24 000 рублей в год.

Далее были менее кусачие цифры, знакомые каждому автовладельцу: ОСАГО 1500 рублей, 500 за техосмотр, в барьеры не записываем. Застраховать также пришлось и залоговое оборудование, также по требованию банка – 3000 рублей в год. Таким образом, только на страховках кооператоры потеряют за 4 года, пока длится «льготный» кредит по нацпроекту, около 70 тысяч рублей, выплатив эти деньги страховой компании. Как это назвать? Одной рукой дали, другой забрали?

Кстати, всего было более 10 походов в банк, каждая поездка стоила минимум 2500 рублей, итого на сумму 25 тысяч рублей. Некоторые поездки удавалось совместить с покупкой оборудования, поездками в СЭС, некоторые сделать только по кредиту в банке. Так что положим на поездки 10 тысяч рублей.

Приобретя рефрижератор, кооператоры выполнили последнее требование Роспотребнадзора, и могли со спокойной душой запускать производство. Живи они в городе, то запустились бы уже давно, потому как там рефрижератор и в аренду можно найти, или все по-тихому делать, никто бы и не узнал. Но они жили в деревне, вести из которой дошли бы до района, а там и до славной женщины из Роспотребнадзора менее чем за неделю. Так что выхода у них не было, кроме того как пунктуально выполнять все требования контролеров.

 И была ночь, и снова день…

 И был запуск производства, и началась работа. От начала проекта до запуска производства прошло 13 месяцев, из них 4 месяца на ремонт и установку оборудования, 7 месяцев  на преодоление административных барьеров. Но кооператоры не спешили радоваться, потому как вместе с началом работы оживились и кредиторы.

Начальник МУМ ПП ЖКХ заявил, что кооператоры должны оплатить ему долг за прошлую зиму, причем в срок 20 дней, и можно товаром, т.е. переработанным мясом. Значит, год терпел, а теперь вдруг возьми и отдай. Трудно подбирать мягкие слова для таких людей. С одной стороны, спасибо ему за отсрочку платежа, с другой стороны, он поставил людей по-рекетирски «на счетчик», угрожая отключить отопление и, следовательно, угробить кооператив на корню.

Забегая вперед, доложу, что «по среднему» МУМ насчитывал кооператорам и следующую зиму, хотя они и установили тепловой счетчик на паях с районной администрацией. По счетчику выходило платить 7 тысяч в месяц, по среднему – «30 тысяч» в месяц. Кооператоры упирались, МУМ  тоже – долг подрос до 210 тысяч. МУМ подал в суд.

Надо сказать, что кооператоры были не только законопослушными, но и крайне боязливыми – по первости и глупости. Суд, считали они, встанет на сторону МУМ, потому что МУМ в их головах был «властью», а суд – он же, вроде, всегда за «власть» и «сильных»… Вместо того, чтобы дать нашему юристу доверенность, кооператоры встали в позу «терпил», ну и получили соответствующее решение – долг выплатить! Мы могли бы отбить это решение в арбитраже, но кооператоры все еще не могли выйти из морока, и думали, что сами пояснят в суде, какие они хорошие, и дяденьки судьи их помилуют. Они еще и на заседание опоздали… Короче, платить! И платят по сей день, хоть тот МУМ и обанкротился.  Единственно, что мы смогли для них сделать, это хитрым финтом (расписать который я не могу, потому что дело еще не остыло) добились подписания акта о вводе счетчика тепла в эксплуатацию. Так что текущие платежи за тепло у кооператоров справедливые.  Кстати, счетчик обошелся кооперативу в 120 тысяч рублей, и я также вношу эту сумму в барьеры от хозяйствующих субъектов, подобно тратам на энергетиков.

Кооператоры не начали работать сразу и в полную силу. Теперь вступала в действие их собственная внутренняя политика, которую под чутким руководством санитарного врача они разработали на свою же голову. Согласно этой политики кооператоры должны заказывать массу экспертиз для своей продукции. С одной стороны, они как бы сами взяли на себя «благородную обязанность» следить за качеством своей продукции, и санврач как бы в стороне, а с другой стороны – попробовали бы они не подписаться под собственным указом о собственных пытках. Не лицемерие ли?

 37 проверок в год

 Все проверки продукции нужно проходить в лабораториях краевого центра. Еще раз напомню читателю, что кооператив по переработке мяса в полуфабрикаты находится в 160 км от краевого центра, туда и обратно 320 км, плюс 30-50 километров по городским пробкам. Поскольку наши кооператоры уже при машине, то теперь я буду считать только расходы бензин, которого двигатель рефрижератора с объемом почти 5 литров за 320 км (туда и обратно) плюс 50 км по городским пробкам съедает на 2000 рублей за одну поездку. Также напомню, что расчетная мощность производства – 5 тонн мясопродукции в месяц, и на эту мощность кооператоры должны будут выйти, но явно не в первый же месяц. То есть, накладные расходы ложатся на нераскрученный бизнес, и дело до этого нет никому.

Проверка 1, или гигиеническая оценка продукции. Проводится 1 раз в год, но тремя экспертизами (на радионуклеиды, токсины и антибиотики) в разных лабораториях. Каждая экспертиза стоит 1600 рублей, в сумме 4800 рублей. На каждую экспертизу предоставляется килограмм продукции, средней стоимостью в 250 рублей за кило, всего на 750 рублей. Алгоритм идентичный предыдущим: первый раз привозишь продукцию, второй раз через неделю забираешь экспертные заключения. Итого, 4000 рублей за дорогу.

Проверка 2, на химический состав. Проводится 1 раз в месяц, стоит 1200 за заключение, 4000 рублей за дорогу.

Проверка 3, на бактериологический состав. Проводится 2 раза в месяц, каждая экспертиза по 2100 рублей, всего 4200 рублей, 4000 за дорогу.

На основании этих экспертиз межрайонный участок СЭС делает экспертное заключение на продукцию, для чего 1000 рублей на дорогу в соседний район.

Также необходимо получить Ветеринарное заключение у главного ветеринарного врача района, которое стоит 1800 рублей, специалист выезжает бесплатно.

Итого 3 проверки в месяц, всего 36 проверок в год, плюс еще одна годовая экспертиза, плюс обследование ветеринарного врача – 37 проверок в год и 2 заключения. Стоимость экспертиз – 120 000 в год, общие транспортные расходы – 149 000 рублей, стоимость мяса – 9750 рублей, 1800 рублей за заключение ветврача. Общая сумма данного административного барьера для наших кооператоров равна  280 550 рублей в год.

Вот это как называть? Я бы подумал, прежде чем назвать такие процедуры проверками на безопасность. Обилием проверок у нас славится также ГИБДД, но уже все автолюбители знают, что они фактически платят косвенный налог, а люди в милицейской форме теперь выполняют роль налоговых полицейских, которые с виду борются за безопасность движения, а на самом деле просто мытари. По аналогии, данные проверки суть косвенный налог, взимаемый федеральными органами с отечественных производителей под видом борьбы за гигиеническую чистоту продукции. Один к одному. Только со штрафами в ГИБДД попроще процедура, не занимает столько времени и не требует поездок в краевой центр. В общем, такие регламенты можно назвать необъявленной войной федеральных органов отечественному производителю.

Наконец, последний административный барьер в нашей истории, но далеко не последний в действительности. Для организации производства мясных полуфабрикатов было необходимо приобрести специальные ГОСТы. ГОСТ представляет собой Технические условия, которые необходимо соблюдать при производстве данного продукта, а также Технологические карты, в которых описывается до мельчайших подробностей процесс приготовления: от сырья до готового  продукта. К примеру, на кусковое мясо (шашлыки, мясо в маринаде и др.) ГОСТы разрабатываются в Новосибирске. Стоит это удовольствие недешево, с кооператоров запросили 17 000 рублей. Но они сумели приобрести данный ГОСТ бесплатно, так как заключили договор на поставку натуральных специй с предприятием, которое так или иначе уже имело или покупало данные ГОСТы на пищевую продукцию.

Гораздо интереснее дело обстояло с ГОСТами на пельмени, котлеты и фарш. Наши кооператоры, дабы иметь собственное лицо на рынке, взяли четкую позицию: производство продукции только из экологически чистого мяса местного производства и БЕЗ ДОБАВОК. Для неискушенного читателя, а такими мы были и сами до недавнего времени, необходимо пояснение.

Добавки добавкам рознь. Есть микродозированные добавки, есть добавки на белковой основе растительного или животного происхождения. Добавки на растительных белках – само собой, на сое. Например, «Тефайбр» изготавливается из структурообразующих компонентов соевых бобов, отделяемых при промышленной переработке сои. Является продуктом высоких технологий, созданным в результате сложного производственно-технологического процесса глубокой переработки генетически не модифицированных соевых бобов. «Тефайбр» является натуральным пищевым волокном — наиболее востребованным нейтральным пищевым наполнителем в производстве продуктов питания. Эффективность его использования определяется полезностью с точки зрения физиологии и гигиены питания, а также функциональными свойствами, позволяющими решать вопросы расширения ассортимента, улучшения качества готовой продукции, снижения себестоимости производства, создания продуктов здорового питания (http://innovatingregions.ru/products/10). 

Читателю нужно запомнить два словосочетания: «пищевой наполнитель» и «снижение себестоимости продукции». Теперь на раз-два-три: сыпешь сою в фарш в пропорции 1:2, экономишь до 50% натурального мяса, продаешь по цене, с лихвой компенсирующей соевый белок. Как, к примеру, предлагает Компания ООО «Инмар», которая продвигает «функциональные белковые добавки «Собелтекс» на основе натуральных соевых протеинов… Используются для замены мясного сырья, улучшения консистенции фарша и стабилизации мясной эмульсии. Гидратация 1:4. Доля замены мясного сырья может составлять до 50% в рецептуре» (http://myaso.promoserver.ru/zrsrb.html).

С соей разобрались. После чего стало жалко девушек, любящих «натуральный шоколад» со всякими «взбитыми сливками»: соя с соей, плюс красители.

Теперь, как получают белки животного происхождения. Оказывается, это мощная индустрия. Белковый наполнитель животного происхождения производится на европейских заводах из животного сырья, остающегося после разделки животных туш: шкура, рожки, хрящи и т.д. Продукт представляет собой перетертую в порошок и полностью очищенную «биотехнологическими методами воздействия» белковую массу, с нулевыми вкусовыми качествами. Фактически, это наполнитель, которому с помощью других пищевых добавок можно придавать любой вкус. Прямо «Матрица» какая-то: «Я сам не верил, а потом увидел поля собственными глазами, смотрел, как мертвых превращают в питательную смесь и скармливают живым. И вот, наблюдая эту жуткую рациональную точность, я осознал простую истину…»

Даже две. Во-первых, тайну низких цен пельменей, фаршей и котлет, а вместе с ними и колбас, приготовленных по ГОСТам, позволяющим применение данных добавок. Здесь также и тайна ожирения американцев. Она заключается не столько в фастфуде (для отвода глаз), сколько в тех же белковых добавках. Последние интенсивно употребляются спортсменами. Как известно, очищенный белок усваивается быстрее белков, связанных в обычной пище, потому что организм тратит меньше энергии на расщепление. Если кушать и качаться, то излишек энергии и аминокислоты идут на образование мышечной массы. А если не качаться, но сидеть в офисе?

Впрочем, вот кусочек из беседы покупателя и продавца на сайте компании «Аромодон». Приведу его почти полностью.

«Вопрос: В производстве колбасных изделий наряду с основным сырьем мы используем соевые белки, животные белки, белковый стабилизатор (эмульсия свиной шкурки), мясо птицы механической обвалки, жировые эмульсии и другое сырье, содержащее белок. При замене основного сырья более чем на 30%, в готовом продукте появляются несвойственные ему запах и вкус. Мы пробовали разные комбинации специй. Безрезультатно. Производите ли вы вкусоароматические добавки, которые устраняют эти недостатки? Автор: Людмила Иосифовна, С-Петербург

Ответ: Да. Такие добавки мы производим, и в широком ассортименте. Это ароматы: «Говядина», «Свинина», «Ветчина», «Дым», «Бекон», и др. в чистом виде, которые добавляются непосредственно в куттер или мешалку в процессе фаршесоставления на этапе закладки специй, равномерно распределяя по поверхности в количестве 2-4 г на 1 кг фарша в зависимости от количества замены основного мясного сырья. Использование этих добавок обеспечивает приятный вкус и аромат, свойственные мясному продукту независимо от используемого сырья» (http://www.aromadon.ru/?mod=faq&action=view∂=6).

Во как! Замешивайте любую дрянь, сверху мясоиммитирующую добавку, и вот вам «приятный вкус и аромат, свойственные мясному продукту независимо от используемого сырья».

  Но главный, на наш непосвященный взгляд, парадокс заключается в том, что в России почти никто не пользуется ГОСТами, предписывающими приготовление мясопродуктов без использования добавок! Причем, использование добавок ГОСТами разрешается до 30% от массы продукта. Ну, а производители сыплют-то белка и побольше… Это как на городских дорогах: разрешена скорость 60 км/час, а все ездят минимум 70.  

Понятно, что с продвижением технологий все большее количество натурального сырья в готовых продуктах питания  будет заменяться на белковые добавки, и в самом скором времени бедное население Запада, затем Восточной Европы и России, а затем остального мира целиком перейдет на вторпродукт. Опять на ум приходит «Матрица»: «Завтрак чемпионов! Закроешь глаза – будто ешь яйца всмятку… Или миску соплей… Это многоклеточный белок, плюс аминокислоты, витамины и минералы – все, что нам нужно».

Или как в русской сказке: кому вершки, кому корешки, кому ножки, кому рожки. Противно слышать журналистов, примиряющих нас с таким подходом: ничего, мол не поделаешь, таково требование цивилизации… Таково требование только бессовестных мега-производителей, давно заменивших эту самую совесть на денежный эквивалент.

Наши кооператоры искали свои ГОСТы долго и упорно, и в конце концов в Торгово-промышленной палате им дали адрес пермского и московского институтов. Созвонившись с Пермской медицинской академией, кафедрой «Гигиены питания» профессора Новоселова, кооператоры наконец-то смогли приобрести ГОСТ для изготовления пельменей, фаршей и котлет без использования добавок. Документация стоила им всего 3800 рублей. Видимо, профессор Новоселов также является энтузиастом здорового питания, и цен на свои разработки не ломит.

Что ж, пришло время собирать камни… Нет не пришла. Теперь обещанная концовка.

 Выходят на арену силачи… 

 У нашей организации давняя байда с краевым Минсельхозом. Когда шел федеральный нацпроект по сельскому хозяйству (в ряду с другими нацпроектами – самая дорогая в мировой истории  предвыборная президентская компания), Минсельхоз браво отчитывался, что создал 30 кооперативов. Из них реально работало всего 2, и те год назад закрылись. Наша организация только в одном районе способствовала появления 3 фермерских хозяйств и одного кооператива (того самого, о котором сейчас идет речь), и все они работают, наперекор трудностям. Конечно, такой расклад глаз свербит. И я имею предположения, что фашистская позиция МУМа не была личной позицией руководства этого МУМа, но настоятельным заказом сверху.

Равно как сверху был заказ на ликвидацию кооператива, который поручили выполнить налоговой службе. Проверка прошла совсем недавно, и была, как понимаете, внеплановой – на удивления самих аудиторов, которых пнуло на проверку их вышестоящее начальство: кооператоры еще не проработали и 2 лет! Но заказ есть заказ, его надо выполнять. В 2008 году кооператоры работали всего 3 месяца, вроде как и проверять особо нечего… Ошибаетесь! Проверка шла с таким пристрастием, будто искали пару трупов и кило героина. В итоге намотали штрафу 200 тысяч рублей! Каково? За 3 месяца работы штрафу пятую часть от оборота! 

Ну, тут уже кооператоры поняли, что если они не будут бороться за свое предприятие, то не будет бороться никто. Путем долгой разборки с краевой налоговой они отбили 100 тысяч, а вторую половину должны отбить на арбитраже, на который выходят со всеми документами в руках и опытным юристом.

Были еще нехорошие моменты в эпопее, но я не буду их подтягивать за волосы, хотя и знаю, что инициированы они были опять же властями. Фиг с ними, а мы посчитаем наши пиастры.

 Собираем камни.

  Табличку в ГП представить кроме как рисунком нельзя, так что прошу верить на слово или самим посчитать на калькуляторе: стоимость барьеров (включаю барьер от налоговой, потому как он реален, и отбить его получилось бы не у каждого; кроме того, я совершенно не считаю откаты, которые платят все. Также не считаю «долг» МУМу, так как из него нужно вычитать справедливую часть). Итак, стоимость административных барьеров на сегодняшний день составила 1 314 850 рублей. При этом на федеральный уровень приходится 1 163 850 рублей, на региональный (закроем глаза на «заказ» кооператоров налоговой и МУМу) – 10 тысяч, на муниципальный – 150 тысяч.

Сравнения ради приведу бюджет кооператива, ушедший на разворот производства (без учета волонтерского труда сотрудников): 487 699 рублей на оборудование, монтаж и ремонтные работы.

Соотношения затрат на производство и преодоление административно-бюрократических барьеров равны:

временные затраты – на производство 4 месяца, на барьеры 7 месяцев – 4 к 7, или превосходство админбарьеров в 1,75 раза;

финансовые затраты – 487 699 рублей на производство против 1 314 850 рублей на админбарьеры – 2 к 5, или превосходство админбарьеров в 2,6 раза.

Таким образом, барьеры, идущие с федерального уровня, оказываются самыми существенными, времязатратными и дорогостоящими. Конечно, я не могу утверждать, что соотношение «федеральный-региональный-муниципальный» будет справедливо для всех других кейс-историй малого предпринимательства. Хотя известно, что в наибольшее соприкосновение с предпринимателями приходят муниципалитеты, на территории которых работают предприниматели, и федеральные учреждения, осуществляющие надзор и контроль. Регион здесь завязан постольку поскольку.

Наконец, ключевые хозяйствующие субъекты, несущие стратегические функции снабжения электричеством и теплом, также относятся либо к муниципальному уровню, либо к федеральному, хотя и некорректно так говорить. Безусловно, энергетики не относятся де юре к федеральным органам власти, но ведь они на самом деле поддерживаются ими, замыкаются на них, взаимопроникают и взаимоусиливают одни других, также, как это происходит с ключевыми хозяйствующими организациями на муниципальном уровне. Поэтому, я и отношу бюрократию энергетиков к федеральному уровню, а бюрократию ЖКХ к муниципалам.

 Резюме

 С другой стороны, я не утверждаю, что барьер – это однозначно плохо, и нужно работать на их уничтожение. Ведь убери контролирующую функцию надзоров, и завтра же магазины заполнятся зараженными и протухшими продуктами. Я полагаю, что нужно говорить о допустимых и недопустимых уровнях барьеров, создаваемых контролирующими и хозяйствующими структурами.

Если для импортного мяса достаточно один раз пройти проверку на границе при наличии ветеринарных документов, тогда давайте обеспечим эффективный ветеринарный надзор и минимум разного рода экспертиз для своих производителей. Одна экспертиза в месяц по нескольким параметрам с пересылкой результатов по почте (а по сети родственных контролирующих организаций – по электронной почте и телефону) – это допустимый уровень барьера. Но 4 поездки в месяц (сначала отвезти образцы, потом приехать за заключением) – это очевидный перебор и недопустимый уровень барьера. С другой стороны, если на преодоление барьеров уходит времени и денег в 2 (!) раза больше, чем на образование самого производства, то это уже перебор, недопустимый в квадрате.

Со стороны федеральных надзорных структур, к которым наибольшие вопросы, действительно хотелось бы участия, содействия и прочих нормальных человеческих качеств. Неужели развитие сельского хозяйства и перерабатывающей отрасли есть дело единственно бизнеса, и не государства? И оно не желает принять в народном хозяйстве ни малейшего участия? Да пусть бы не принимало, но тогда бы и не мешало! Если в свое время наши демократы ратовали за государство в роли «ночного сторожа», на что и получили полномочия, то почему усилиями разных надзоров государство стало напоминать сорвавшегося с цепи пса?

Ко всему эти надзоры не несут никакой ответственности за тот негатив, который они щедро вносят в «развитие» страны. Когда в тех или иных регионах иной раз по сотне детей ложатся с отравлениями в больницы, то е, кто кормили, и те, кто поставляли продукты питания, безусловно, несут наказание. А как же надзоры, обязанные следить? На Дальнем Востоке постоянные вспышки рото-вирусной инфекции от китайских фруктов: и куда смотрит Роспотребнадзор и СЭС, и когда это вообще закончится? И какой толк тогда от драконовских правил самоконтроля и прочей ереси, подписывать которые заставляют наших производителей?

Теперь гляньте в сторону всенародно презираемого Саакашвили! Он уничтожил надзоры за ненадобностью! И что? Кроме  истерики Роспотребнадзора по Краснодарскому краю, что в Грузии толь чума, толь холера, в природе дурного ничего более не прибавилось (зацените-ка лучше http://newsland.ru/News/Detail/id/576431/). Гляньте в сторону Белоруссии, где надзоры СОДЕЙСТВУЮТ развитию сельского хозяйства, а не препятствуют ему! Наконец, чем не пример Китай, где я мог бы заявить о вреде, намеренно причиняемом кооперативу, и завтра же начальство налоговой пошло бы в поля по колено в воде выращивать рис, а пара краевых министров получили бы баранку таксиста в зубы «за признаки действия в пользу третьих лиц» (распространенная в Китае формулировка)!

 А напоследок я скажу…

 Теперь хотелось бы коснуться трех моментов, которые могут быть неверно понятыми. Во-первых, безусловно, какие-то полтора миллиона рублей для любого менеджера среднего бизнеса – это… как бы помягче выразиться… не то, о чем нужно говорить. Но а) смотреть нужно не на полтора миллиона, а на соотношение расходов на производство и барьеры, которое справедливо фактически везде; потому подставьте любые цифры и будете правы. Ведь, повторюсь, я не упоминал ничего про взятки, но привел случай в чистом виде; б) те, для кого полтора миллиона не деньги, навоз за свиньями не кидают, а те, кто его кидает – для них это колоссальные деньги. 

Во-вторых, есть мнение, что деревня должна поставлять сырье, а город осваивать переработку. Мол, нечего нищим и убогим лезть в это трудное дело, и раз средств нет, то и говорить не о чем. Теперь мне хотелось бы помягче выразиться… Такая точка зрения исходит обычно от людей, слабо представляющим себе, что в селах живут такие же люди, как и они сами. Что это просто неумение поставить себя на место других, и узнать, что чувствует селянин, пол-года не вылезавший из сарая, и получивший за свой труд копейки, или собравший в борьбе с комарами тонну дикоросов, а получивший 3-5% от стоимости переработанной продукции.  Село из-за такого подхода не может прокормить самое себя, не то что город. И как печально смотреть на деревню, в которую приезжают скупщики, за бесценок берущие мед (40 рублей закупочная против 180 рублей в торговой сети), мясо (105 рублей закупочная против 250-300 в торговой сети) и другие продукты, а ответным рейсом забрасывающие комбикорма и сахар с накруткой в 300%. Деревня сама в состоянии наладить переработку, и многие ответственные люди готовы взяться за это, попутно обеспечив свои нищие деревни рабочими местами, а личные подсобные хозяйства – рынком сбыта с достойными расценками. Но, мало того, что средства на это требуются для села неподъемные, и не везде есть такие заинтересованные сельские главы и районные администрации, так еще и барьеры непреодолимые – посмотрите еще раз на соотношение.

В третьих,  опыт описанного кооператива, к сожалению, уникален: был благотворительный безвозвратный грант, покрывший часть расходов, было плотное сопровождение специалиста нашей организации, был подарок от региональной администрации в виде добротного здания, а также передача этого здания в аренду от сельской администрации на фактически даровых условиях, был безвозмездный труд 10 человек, в конце концов. Ведь это все нужно учитывать, и тогда расходы возрастут на новые сотни и сотни тысяч рублей. Совершенно определенно можно сказать, что ни один сельский житель, даже объединившись с другими десятью жителями, не в состоянии самостоятельно пройти этот путь и изыскать подобные средства.

Как-то в одной из радиопередач наш сотрудник вступил в полемику с представительницей краевого министерства сельского хозяйства. Вопросы от слушателей сыпались один за другим, но все на одну тему: почему на рынках нет продукции от нашего производителя? В ответ на реплику представительницы органа краевой власти, что наши производители должны объединяться в кооперативы и выходить на рынок, хочется уже обоснованно возразить. Давайте посмотрим на а) временные сроки и денежные затраты, нужные для преодоления барьеров б) на отсутствие сопровождающих специалистов, и не будем строить иллюзии для себя и софизмы для публики, что подъем местного производителя в таких условиях действительно возможен. Потому не нужно ругаться на китайские мясо, овощи и фрукты, они-то хоть дешевые.

Также хочется ответить Петру Авену из «Альфа-банка» и Захару Прилепину, журналисту, разошедшихся во взглядах на возможность купить в Москве квартиру, но объединившихся в одном выводе: «содержание населения России нерентабельно» (журнал «Огонек», электронная версия http://www.ogoniok.com/5070/15/): а не попробовать ли позволить населению России содержать самое себя? Возможно, всяким надзорам работы прибавится, если им поставят задачу шевелиться вместо производителей, зато и у нашего правительства отпадет за ненадобностью столь тяжкая задача, как содержание этого самого населения.