Великий плагиатор

Ошеломление
Вадим Алексеев
tanatocronos
October 24th, 13:43
Арсений Тарковский. "Река Сугаклея..." Фрагмент "Где река? - Утекла..." АБГДЕИКЛОРТУ

1
Убегает улыбка от губ
У Бодлера, но он её грустью
Скрасил, мол, шар земля или куб,
Для него всё равно с ну и пустью!
На улыбку Бодлер как бы скуп.
Вот вы кем здесь истоптаны с хрустью!
Не инкуб был поэт, ни суккуб.
Соблазнились ли вы марсельпрустью?
Если Пруста придумал я, то
Блока тоже. Блок взял мою славу
Как чужое в театре пальто...
На бульваре воспел я шалаву,
А потом в ресторане, а он...
Блок пороков! - Стекло да неон...

2
Имя "Александр Блок"
Шарль Бодлер придумал.
Се - людских пороков блок,
Отблеск о них дум ал!
Видите, сколь разен слог.
На свою беду мал
Как поэт Блок. Мелких склок
Мэтр сорвал звезду, мол!
"Незнакомку" написал
Шарль Бодлер и "Скифов",
Блок же не имел кресал,
Не было в нём вскифов
Теста, женщину когда
Нюхал педераст. Так, да?

КОММЕНТАРИЙ

Оба сонета содержатся в имени "Александр Блок". В пользу такой трактовки свидетельствует факт: у Бодлера есть поэма, не включённая в "Цветы Зла" под редакций Балашова-Поступальского (Москва: Наука: 1971). Странно, почему поэму исключили? Ведь она так созвучна антибуржуазному пафосу этого издания! Я теперь уверен, что это сделано для того, чтобы скрыть до времени разгадку тайны Александра Блока. Бодлер - русский поэт, переводивший свои на французский, ибо Бодлер был билингвом. Это он придумал Александра Блока для того, чтобы разоблачить великого плагиатора по своему воскресенью.

ОШЕЛОМЛЕНИЕ

Гарпагон у папаши одра Богу душу
Отдающего, в сердце своём говорит:
«Старых досок на гроб хватит. Новых под тушу
Я такую не дам. Кто ж деньгами сорит?»

Селимена воркует: «И сердцем добра я,
И Господь красотой меня не обделил».
Её сердце! Коптят, эх, не Ангелы рая
Колбасу эту!

Кто б её вкус похвалил?

Себя светочем мнящий, но чадный газетчик
Говорит бедняку, аки бес сея мрак:
«Где твой Бог, воскрешающий мёртвых? Ответчик,
Отвечай, что молчишь? В Бога верит дурак».

Мысли ведомы мне одного извращенца,
Что, зевая от скуки, в разврате погряз,
Но скулит и канючит – вот этот визг щенца:
«Добродетельным стану я, но… через час!»

Бой часов раздаётся вдруг металлозвонный:
«Через час? На висках уж твоих седина,
А ты глух, слеп и мёртв, труп живой, ан зловонный,
Муравьями подрытая, рухни стена!»

Но вот исполненные духа отрицанья
Слова, ирония с гордыней где слышны:
«Чёрная месса разве стоит порицанья?
Яства запретные пикантны и вкусны!

Воздвиг каждый из вас мне храм в глубинах сердца,
В мечтах кто задницы моей не лобызал?
По складкам вокруг губ я вижу иноверца!
Однако же я вам ещё не всё сказал.

Лицемеры! Схитрили, урвали и рады?
Жульничать с Сатаной? Это уж через край!
Захотели за раз получить две награды:
На земле – капитал, а на небе что – рай?

Да не будет! Но надо, чтоб дичь заплатила
Птицелову! Я что же, охотился зря?
Кто тебе жить трудом, раб дрянной, запретил, а?
Выбирать надо было, вон, поводыря.

Провалитесь теперь, как один, все под землю
В мой дворец, в чьём названье – всего один слог –
В Ад! Мольбам о пощаде жестоко не внемлю.
Представляет собой Ад один цельный блок,

Из греха состоящий вселенной всей – слава
В нём моя и гордыня моя тоже в нём.
А глядит дом греха на вас надменноглаво,
Не как киник, искавший людей днём с огнём.

В небе грянул набат. Ангелов хор победный
Ему вторил: «Блажен Бич Господень, что гнал
Вон из храма менял – в Меч теперь он небедный
Обращён, своё место, богач, чтоб ты знал!»