Зона Neverland

СССР — это такая фантастическая Neverland, страна, которая состояла из мифов и преданий, страна, которой будто и не было, потому что просто не могло быть.

Первым интеллигенцию сочинил автор П.Д. Бобрыкин в 60-х годах XIX века. Пьер Дмитриевич ничего плохого в виду не имел — он лишь пытался объединить в русском обществе людей «высокой умственной и этической культуры». Даже считал им придуманную интеллигенцию «русским морально-этическим феноменом».

Феномен и правда был. Дурно образованное дворянство, плохенькие студенты, нищие иудеи, которым наконец-то разрешили получать образование на общих началах, разнообразная демшиза. Знания поверхностные, мораль кривая, этика зачаточная, философия — пораженческая.

От этого невежества и пошло-поехало всё это гнусное народничество. Вся эта левтолстовщина. Устроили себе Discovery Channel — дикий русский народ на фоне живой природы. Детёнышей можно гладить по шёрстке и кормить с рук. Тьфу.

Позже, когда страна изменила статус, а интеллигент получил определение «вшивый», этот народец охарактеризовали как «работников умственного труда». То есть культуру и этику растеряли. Но считалось, что у советского интеллигента всё-таки есть лучшее в мире образование и он самый читающий.

Интеллигент был замечателен тем, что ходил, например, в театр. Собирал книги. Причём, как выяснилось позже (при разборе завалов унаследованных квартир), что собирательство это было паническим и бессмысленным.

Обнаруживаются, например, такие книги, как «Декабристы в Армении». Но интересно и не это. А то, что книги эти часто не читались. Может, декабристы, да ещё и в Армении, и не заслуживают, чтобы хоть кто-нибудь листал страницы их истории, но всё же на них были потрачены деньги. Причём часто немалые. Книги стоили дорого, а доставались не без усилий — такой вот советский спорт.

Скорее всего, тем самым вшивым и советским интеллигентом повелевала мания накопительства, а если копить, кроме книг, было нечего, то копили и книги.

Этот советский интеллигент, а с ним и русский, никогда не был по-настоящему хорошо образован, потому что «лучшее в мире образование» подгоняло знания под мерки социалистических принципов.

Широкий кругозор, на самом деле, бежал по узкому руслу советской идеологии. И даже самые продвинутые, самые несогласные, они всегда были лишь частью легенды.

Вот представим типичное логово интеллигентов. Квартира, допустим, на «Соколе». Пушкин, опальная Цветаева, Маяковский, Бунин, Тургенев, Достоевский. На стёклах типовых книжных полок скопилась пыль. Зато на сервизе «Мадонна» пыли нету. Это святое. Вожделенная стенка. Тёплый плед. Ковёр на стене. Польская кухня в серую клетку.

Безобразная, безвкусная жизнь, так верно названная бытом, выдаёт феноменальную нехватку эстетических ориентиров. В комиссионных полно дармового антиквара, который эти же интеллигенты выкидывают без сожаления. А у них стенка. Хрусталь в хельге.

Да все эти сервизы надо было разбить об интеллигентные головы, чтобы вышибить накопленную годами чушь. Чушь, кстати, в интеллигентных семьях копилась и на балконе. В виде прогнившего хлама. Чушь тащили на дачи, чтобы ходить там в тряпье и отдыхать на сырых матрасах.

Культурный человек может жить в аскезе, в сквоте, в пещере, но он не способен дышать одним воздухом с перламутровыми чашками, на которых дурно отштампованы какие-нибудь вульгарные пастушки. Не способен спать на гнилых тряпках и жрать салат «Мимоза» с сайрой.

Эти самые работники умственного труда, может, мешки и не ворочали, но ни культура, ни этика, ни интеллект не имеют к ним ни малейшего отношения.

Они существовали только в зоне Neverland, только в этом искусственном образовании, и сами были мифом, потому что ничего настоящего в них не было.

Они отвечали неким потребностям идеи: вот должны же быть в стране образованные люди, которые читают стихи и посещают театры, они транслировали некие псевдоинтеллектуальные ценности, придуманные и утверждённые властью.

Они зябли в своих институтах и редакциях, восхищаясь тем, чем не опасно восторгаться. Или же чем опасно, но тоже в строго заданных рамках. Даже свободолюбие и сопротивление режиму отмечалось в строгих пропорциях, по рецепту.

Всё, что так похоже на культуру, было лишь тонким слоем лака на невежестве и дикости. Рассуждениями о Вознесенском и Любимове эта интеллигенция лишь заполняла время, компенсировала нехватку бульварного чтива и примитивных развлечений.

Вот хотя бы Высоцкий, почти (якобы) опальный и вроде как нонконформист, столь уважаемый/обожаемый прогрессивными гражданами, он же пел для «народа» фактически шансон, блатняк.

И при этом, несмотря на все нюни насчёт угнетения и опалы, любой современный, даже популярный музыкант позавидовал бы его славе, доходам.

И театр, и кино, и концерты — всё у него было, всё эта власть ему давала за то, что его музыка ну никак не Rolling Stones и даже не Джимми Хендрикс и, конечно, не Боб Марли.

Ни протеста, ни новаторства — только ирония и надрыв. А ирония не страшна. Пока человек смеётся, он не устраивает революций, поэтому советский интеллигент мог даже немного похихикать над властью с помощью какого-нибудь убожества вроде «Вокруг смеха».

И не стоит удивляться, какого чёрта в этой стране сейчас так популярен блатняк, который якобы шансон. Почему исполнители этого странного жанра — первые в списке журнала Forbes по доходам.

Блатняк здесь всегда любили. Интеллигентные типа люди. Прикрываясь каким-нибудь Бродским, они слушали Александра Розенбаума и роняли слёзы в стаканы с пивом.

Массовая культура здесь всегда была чудовищной. Она так и не поднялась с уровня ярмарочных развлечений и элементарного дебоша. Для некого и внутреннего, и международного реноме и образовали эту интеллигенцию, ручную и невежественную, которая с трудом отскребла руки от земли и копоти, схватила этими грубыми пальцами Достоевского и сделала его своим кумиром, потому что они ведь уже не твари дрожащие, а право имеют.

Это они сейчас скупают Донцову. Они подпевают Кате Огонёк. А с чего, вы думали, такая популярность у junk литературы/музыки/ТВ? А? Откуда столько читателей, слушателей?

Сейчас вместо Высоцкого яркий представитель чисто русского явления, жлоб-рока, Сергей Шнуров. Ок, он замечательный парень, даже тонкий, но его музыка — кабак.

Причём «все эти люди», что падают в обморок при виде книг Александры Марининой и трогают своими руками исключительно Бориса Виана или хотя бы Максима Кантора, они (я сама видела!) лихо отплясывают, что твои рэкетиры в ресторане на Таганке, под эти удалые напевы.

Этот «стёб» на самом деле лишь предлог оголить эту примитивную «интеллигентную» сущность. Кабак. Шансон. Был ещё такой расчудесный, особенно любимый в цитадели культурки, Петербурге, рэпер Сява. Типа это смехаха.

А на самом деле обычное гопничество. Вот: «Меня зовут Сява, тут не*й говорить.
Я набью *ало всем, кто мне с*здит.
Я люблю мягкий и глушить пивко, *ли.
Будь реальным пацаном, и всё будет ОК, *ать!»

И все рады. Потому что понятно. И никакого стёба на самом деле. Стёб — это когда смешно. Ну, пародия. «Голый пистолет» там или хотя бы уж «Очень страшное кино».

Но интеллигенции нравится. И даже особенно продвинутым хипстерам. Потому что это отвечает их нравственным запросам.

Их воспитали на толерантности к Софии Ротару и книгам Рыбакова. Не то чтобы Ротару в чём-то провинилась. Но она глубоко местечковая, как сало или мясо бобра, она вне международного контекста современной культуры.

Поэтому там Леди Гага, а у нас Сергей Зверев. Элтон Джон — Борис Моисеев. Мадонна — Пугачёва, примадонна. Брет Истон Эллис — Сергей Минаев. Элизабет Джордж — Татьяна Полякова. Егор Кончаловский — Гай Ричи. Ну и так далее.

У них не было, нет и не будет намёка на собственное мнение, а, значит, их интеллектуальный труд лишь навык, а не работа ума и воображения.

Они не способны ни на творчество, ни на протест, они лишь приспосабливаются, принимая любые условия бессловесно, безропотно. Привыкли читать, да, и читают вот то ли Юлию Шилову, то ли Олега Роя, потому что делают это не для развития, а чтобы убить время, заполнить пустоту.

Именно для всех этих людей играл «Ласковый май» — это они, инженеры и газетчики, покупали записи группы «Комбинация», это на их корпоративах сейчас грохочут Дима Билан, Филипп Киркоров и группа «Фабрика».

Это они в караоке поют «Кабриолет» Успенской и «Владимирский централ» группы «Лесоповал», а потом ругают «Дом-2», Ксению Собчак и программу «Максимум».

Это они работают на ТВ и защищают его, потому что «знают, что надо этому тупому народу». Они знают, потому что сами и есть этот самый «тупой народ», они втайне считают «всех этих Ремарков» заумью и лезут на интеллектуальные вершины только ради понта, в душе храня верность Джеки Коллинз и фильмам с Чаком Норрисом.

Они как воры, которые плачут, если их ловят, не потому, что раскаиваются, а потому, что не хотят в тюрьму.

В них нет органической несовместимости с пошлостью и глупостью, с бездарностью и вульгарностью. Все эти качества даёт развитый интеллект, воспитанный вкус, некая культурная нравственность, но они не могут похвастаться такими характеристиками, потому что до сих пор считают, что золотая лепнина — это красиво.

Горизонт проясняется, стоит лишь набрать в «Яндексе» «ковры» или «диваны». За пару секунд начинается воспаление глазной сетчатки. Со множества сайтов обрушиваются шедевры дурного вкуса — от позолоченных подлокотников до помпезных штор с кистями размером с голову сенбернара.

Всё это стоит приличных денег, всё похоже друг на друга и лучше, чем какие-нибудь пространные дискуссии, обозначает уровень культуры в этой стране.

Люди, способные мирно существовать с портьерами в ангелах и розах, безнадёжны. Они скорее разбогатевшие овцеводы, а не работники интеллектуального труда.

И простенькая шведская ИКЕА уже представляется Эрмитажем, Букингемским дворцом.

В этом и есть ошеломительная разница между мировой, пусть европейской, пусть американской, культурой и нашей, местечковой, убогой, недееспособной.

Она там везде — на любом уровне, во всех проявлениях, будь то торжественный благотворительный приём или визит в булочную, у нас лишь в очень редких частных домах, да и то под большим вопросом.

Ведь культура — это не только торжественные чтения Достоевского в туалете. Это весь спектр жизни — от острой непереносимости Муз-ТВ до невозможности сочетать в интерьере красный с синим.

Это и знания о том, что в 1974 году был жуткий финансовый кризис. Это когда не можешь бросить из окна машины банку от газировки. Когда журналист не может себе позволить написать «я не понимаю Малевича».

Это и отсутствие страха, и внутренней и внешней цензуры, потому что есть чёткая система приоритетов, в которых ковёр с пандой, шерсть, производитель (бугага) Италия, 14 000 рублей, не может быть дороже свободы. Причём свободы не в общем величественном смысле, а хотя бы свободы выбора, даже на уровне парфюмерии.

Ничего этого у нас нет, потому что отечественный мыслитель — жулик. Вроде какого-нибудь Дугина с этим его надувательством — неоевразийством, в которое никто не верит, кроме тех, кто понял, как заработать на этом денег.

Но самая проблема в том, что у этого не сгинувшего с советской властью интеллигента нет цели. В те страшные времена он был беспомощен — все рассуждения уходили в никуда, и сейчас он бессилен уже по привычке, по собственной воле, а потому и понятия не имеет, куда и зачем нести собственные, пусть и скромные, знания.

Вся эта возня — немного ради денег, немного ради явлений в атмосфере вроде северного сияния и уж никак не ради абстрактной общественной погоды, на которую, как принято считать, воздействует только Господь Бог. Или святая троица: Путин, Медведев, Сурков.

Вся русская интеллигенция так и осталась хоть и большой, хоть и красивой, но декоративной и бесполезной собачкой вроде дога, который разевает пасть лишь для того, чтобы зевать и есть. Думать и охранять дог не умеет — он придуман для мебели.

Потому мы и окружены ничем, которое кое-как заполняют вялые переговоры, безобразная философия, убогие национальные идейки и шквал творческой мути.

Современная интеллигенция, за редким исключением, способна производить и потреблять лишь нечто, похожее на уголовную субкультуру и частушки.

Протестовать внутри заданных собственным ограниченным сознанием координат. Спорить с отражением