Современная Россия: история создания «партии власти»

Перепост http://xn--80aa2bkafhg.xn--p1ai/article.php?nid=15832 (невозможно дать в строке "Ссылка на источник) "Партия власти" в ее российском понимании - это совокупность номенклатуры и истеблишмента, политически обрабатывающая граждан и помогающая верховной бюрократии беспрепятственно манипулировать ими. Немного методологии: "Партия власти" в ее российском понимании - это совокупность номенклатуры и истеблишмента, политически обрабатывающая граждан и помогающая верховной бюрократии беспрепятственно манипулировать ими. Важнейшее отличие "партии власти" от "партии, находящейся у власти" заключается в том, что первая является производной от самой власти, а не от общества. Обратные связи "партии власти" с обществом не предусмотрены ее исходным конструктивным замыслом. В отличие от "партии, принадлежащей власти", "партия, находящаяся у власти" находится там лишь потому, что общество в массе ей действительно доверяет, но отнюдь не потому, что оно лишено фактической возможности идейно выразить и политически институализировать свое недоверие. Чисто внешнее сходство "партий власти" (в том числе их современных российских штаммов) с "партиями, находящимися у власти" правильнее всего было бы охарактеризовать как одно из проявлений универсального явления, именуемого изоморфизмом. В этом отношении американский президент, официально поддерживающий своего товарища по партии Арнольда Шварценеггера, баллотирующегося в губернаторы Калифорнии, и российский президент, агитирующий за своего полпреда или за партию "Единая Россия", так же "похожи", как орел и птеродактиль: форма почти общая, а содержание - абсолютно разное. Немного истории Если принять предложенное выше определение "партии власти", то последует ряд парадоксальных наблюдений. Прежде всего придется признать, что наличие либо отсутствие представительных выборных учреждений, с точки зрения эффективности функционирования партии власти, - вещь более чем факультативная. Иными словами, парламенты (Земские соборы, Советы народных депутатов) могут быть, могут не быть, - руководящая и направляющая "партия власти предержащей" есть всегда. Более того, в тех случаях, когда представительные учреждения, забыв о своем декоративно-прикладном предназначении, предпринимают попытки учинить на своих убогих подмостках что-то вроде realty show и с этой целью вступают с высшей бюрократией в пререкания (дореволюционные земства и Госдума, Верховный совет РФ 1990-1993), это неизменно разрешается политическим катаклизмом разной степени тяжести. Само собой, с последующим полным либо частичным удалением представительного органа, "воспалившегося воображением". Разумеется, жизнь, в отличие от схемы, не терпит ровных цветов и четких границ. И в этом смысле в любой "партии власти" можно найти следы "обратных связей" с обществом, а в любой партии традиционного парламентского типа - признаки бюрократического окостенения. Существуют варианты, которые можно было бы назвать "смешанными". Так, партии октябристов и русских националистов, составлявшие большинство в III и IV Государственных Думах, широко пользовались правительственным покровительством и поначалу декларировали свою принципиальную лояльность императорскому Совету министров. Тем не менее, когда власть окончательно утратила доверие тех слоев общества, на которые опирались эти партии, они перешли в оппозицию и явились одной из сил, способствовавших крушению монархии в 1917 году. Немного жизни В отличие от своих дореволюционных тезок, современные российские "партии власти", которые в декабре 2003 года, вероятно, должны будут торжественно отпраздновать свое десятилетие, к "смешанному", общественно-бюрократическому типу отнести никак нельзя. Это в чистом виде номенклатурные артефакты, изготовленные по заказу "сверху" и не имеющие никаких "свободно-рыночных" перспектив. Пожалуй, определенным исключением из правила стоит признать "Выбор России" образца 1993 года, который в большей степени походил на партию власти смешанного типа: проклюнувшуюся "сверху" (со стороны чиновных "младореформаторов") и "снизу" (со стороны сторонников реформ), а одновременно еще и пользовавшуюся комплексной поддержкой Кремля на думских выборах 1993 года. Однако, вероятно, именно в силу своей не вполне бюрократической природы "Выбор России" практически сразу утратил так до конца и не обретенный статус "главной партии". Сравнительное поражение, которое потерпел от Владимира Жириновского наспех сколоченный Егором Гайдаром комплот на выборах 1993 года, думается, явилось не столько причиной, сколько катализатором разочарования Кремля в организационном потенциале выбороссов. Причиной же явилась "излишняя" зависимость "Выбора России" от определенной системы идейных предпочтений, а значит, от определенных лидеров и определенных слоев электората. Кремлю, только что расправившемуся в жесткой форме с неугодным парламентом, была нужна партия, способная избавить режим от повторения событий октября 1993 года, то есть от каких бы то ни было принципиальных разногласий с Государственной Думой.

Для таких нужд могла подойти исключительно организация, состоящая из тех, "кому на Руси жить хорошо". То есть из самих чиновников. Все остальные группы населения, за исключением численно ничтожной группы бизнесменов, лично близких к высшей бюрократии, безусловно, лояльными считаться не могли. Вот почему на смену "Выбору России" довольно быстро пришел "Наш дом - Россия" во главе с премьер-министром Виктором Черномырдиным. Успех НДР на выборах 1995 года (чуть более 10%) оказался еще более скромным, чем у "Выбора России" два года назад, однако это отнюдь не повлекло за собой утрату интереса Кремля к данному партийному проекту. Периодически, разумеется, предпринимались попытки подкрепить партию номенклатурных "домовых" союзными структурами - вроде Союза левых сил или "Духовного наследия", в задачу которых входило укрепить позиции "партии власти" в Госдуме за счет эрозии КПРФ, однако в целом все эти начинания успеха не имели. Тем не менее, проект под названием "Наш дом - Россия", хотя в конце концов и был подвергнут эвтаназии, с основной задачей справился, создав в недрах парламента устойчивый очаг правительственного подогрева. Находящаяся под угрозой досрочного роспуска, Дума образца 1995-1999 годов, несмотря на то, что в большинстве состояла не из членов НДР, в целом оказалась лояльной Кремлю. То есть работала так, как если бы НДР составлял в ней устойчивое большинство. Настоящим прорывом в становлении "партии власти" явились выборы 1999 года, когда впервые сконструированный кремлевскими политтехнологами предвыборный "Франкенштейн" - партия "Единство" - получила реальную поддержку огромной части - более 20% - электората. Бурный партийный успех "медведей" обозначил собой начало конца новейшего российского парламентаризма. На протяжении последующего отрезка времени практически все без исключения политические силы, включая основные думские фракции и государственные институты, так или иначе превратились в объекты манипулирования со стороны кремлевской администрации. Ситуация достигла своего логического завершения, когда здание "бюрократической многопартийности" увенчалось появлением на свет второго "человека Франкенштейна" с экзотическим наименованием "Партия жизни", не отличающегося от своего старшего брата - "Единой России" - ровным счетом ни чем, за исключением фамилий непосредственных кремлевских покровителей. Таким образом, политическая система современной России по своей основной идее вплотную приблизилась к "сталинской модели". Запуганная и, бесспорно, лояльная Кремлю элита, включающая не только номеклатуру, но и прикормленных "общественников". Управляемый посредством "вертушки" госаппарат, включающий высшие представительные и судебные органы. И, наконец, перманентная грызня кланов в недрах Кремля. Разумеется, я далек от намерения проводить знак равенства между современной Россией и СССР эпохи Большого террора. Я лишь констатирую тот факт, что сегодня Кремль добился почти абсолютной "равноудаленности" от любых общественных секторов и почти тотального контроля над всей политической пирамидой. Развитие "партии власти", таким образом, достигло своего апогея, поскольку так или иначе весь истеблишмент присягнул на верность лично президенту, то есть зафиксировал свое личное либо коллективное членство в "государевой армаде". Те, кто по разным причинам остался за пределами этой структуры, автоматически превратились в "маргиналов". КПРФ, несмотря на декларируемую оппозиционность, также фактически признала себя вассалом Кремля, что наглядно подтвердилось на выборах губернатора Петербурга, на которых коммунисты вообще себя никак не проявили: не решились ни поддержать Валентину Матвиенко, ни открыто выступить против кандидатуры, поддержанной Владимиром Путиным. Немного грез Как нетрудно предположить, дальнейшее развитие политической системы России будет предполагать постепенную деградацию партийно-политической системы, единственной точкой опоры которой является личность президента РФ. Необходимые предпосылки саморазрушающим процессам уже созданы - в виде организационно оформившихся внутрикремлевских интриг и противостояний. Достаточным условием явится обвал президентской популярности, который послужит сигналом к тому, чтобы различные фракции сегодня единой "партии власти" предприняли попытку прорваться к высшей власти, опираясь на те или иные силы как внутри госаппарата, так и в обществе. А это означает, что нынешняя всепоглощающая и всезаполняющая форма существования "партии власти" вряд ли окажется исторически долговечной. Как, впрочем, и нынешняя президентско-абсолютистская модель государственного устройства РФ. Дмитрий Коцюбинский