Дневник провинциала

Из дневника провинциала

Свел меня с Владимиром К. случай. Узнали мы друг о друге благодаря моему сокурснику который приятельствует с Владимиром. Обменялись с К. по электро почте мало значащими любезностями. По простоте душевной, попросил собеседника черкнуть пару слов о себе — что, да как... Володя «послал» почитать о нем в интернете. Мама дарагая! Владимир Алексеевич Солоухин, царство ему небесное, знакомец, не имеет в интернете такого паблисити... К моему стыду, не догадывался о существованин ( впрочем, как и он о моем) известного в определенных кругах, критика, писателя и т. д. К. Подумалось: общение обещает быть интересным. Действительно, ближайшие его письма оказались, не то, что интересными — забавными...

Прочитал его рассказ « Страшная месть Концевичу». Комментарий уместился в полторы строчки.

Владимир К. Литбук.

           Я оказался в Москве в 13 лет. Отца оставили после учёбы в столице. Он сгреб в охапку: маму, нас троих мужиков мал мала меньше, и - прощай, Тамбов! Перед отъездом мама торжественно повесила на гвоздь папин офицерский ремень: «Всё! В Москве, надеюсь, вы не будете давать повод для наказаний! Пусть всё плохое останется здесь, вместе с этим ремнём». Но я знал, что обязательно вернусь сюда. Хотя бы для того, чтобы набить морду Концевичу.
             Стас Концевич был персональным садистом нашего двора. Ужасом детства! Старше моих ровесников года на три, а то и на четыре. Его отец был алкоголиком и однажды умер прямо на лестнице, не дойдя до квартиры. Наткнулся на него Вовка Окатов. Отец Стаса был первым в нашей жизни покойником – помню, как мы, человек пять, мальчики и девчонки, подкрадывались к нему, прячась друг за друга. У Концевича-старшего лицо было синим! Это наблюдение оказалось общим и, пожалуй, единственным.
          Концевич-младший начал попивать лет с двенадцати. Но ненавидели мы его за изощренную, с оттягом, беспощадную жестокость. За унижения, от которых было особенно больно, потому что мы были хоть и маленькими, но уже людьми.
          В 18 лет я закончил школу и сходу поступил в МГУ. За этот подвиг мама разрешила мне на неделю съездить в Тамбов.
Встречал меня мой тамбовский друг, опять же тёзка – Вова Масеев. Прямо у вагона и – на мопеде! Это ж тогда было так круто, как сейчас на «мерсе»!
           От вокзала мы ехали по «Интернациональной», а значит, никак не могли миновать мой родной, обожаемый детский двор! Вова прислонил мопед к стеночке за углом, закурил, а я стал ждать Стаса Концевича.
            Да, я был уже далеко не малолетка. И рост за метр восемьдесят, и ботинок сорок пятого, и кулаки с мозолями от нескольких лет фанатичного увлечения боксом.
              Узнал я его не сразу – сутулый, уже испитой доходяга. Я вышел из-за угла и крикнул: «Подойди сюда!» Концевич вздрогнул всем телом, как бывает во сне. Вова сидел на мопеде, курил. Я взял Концевича за шкирку и втащил за угол. «Мужики. вы чего?!» Он не узнал меня, конечно. «Щас я буду тебя убивать, падла, мразь! Резать буду!»- я сделал вид, что щупаю в заднем кармане ножик. Вот тут Концевич струхнул всерьёз.
            Вова Масеев, наблюдавший за встречей «старых друзей» с изысканным равнодушием, потянул воздух и вдруг изумленно огорчился: «Воняет!»
             Я отстранился от Концевича – от него плохо пахло.
А он прозрел:«Куня, ты что ли?»
            «Ну, забыл, как мучил нас, фашист?» - уже без всякой злобы сказал я. И замахнулся на него. Он пригнул голову, но видно было, что знает – нет, бить не будут. Миновала, как говорится, оказия.
              Мне нечего было вместе вспоминать со Стасом Концевичем. Моя идея – вернуться в Тамбов и наказать его за муки детства – сейчас, рядом с этим несчастным и больным, обрела вечный покой. Но и долго себя стыдить, заниматься самоедством я не захотел.
           «Поехали!» - мы сели с моим дорогим другом Масеевым на его великолепного коня и помчались в Пригородный лес к его знакомым девчонкам, пионервожатым. «Вова! –перекрикивал я шум ветра и мотора – Ненависть позади! Впереди секс и рок-н-ролл!»
             «Точна-а-а-а!» - прокричал Вова.
             Шёл 1966 год. Карибский кризис был позади, и все люди, которые должны были умереть, были по-прежнему живы…

Впечатление - дыхание, от прочитанного, не перехватило, желваки на щеках не заиграли.

Мой комментарий: ( непосредственно под рассказом)

К. благодарит за отклик. Его тронула бесхитростность провинциала. Вот, ответ:

3 августа, 2016 17:13

Дорогой Володя! Спасибо за отклик на мой рассказ в Литбуке! Очень тронут твоей откровенностью и честностью! Ты первый человек, кому этот сюжет так не понравился и кто увидел в нём "попытку преодолеть гравитацию бытовухи". За эту свежесть восприятия - особенное спасибо! Как автору , мне интереснее всего именно такие - неожиданные, оригинальные и в чём-то даже парадоксальные реакции. Жаль, что ты  так же честно не обмолвился о других публикациях на "моей" страничке ! Но если будет у тебя возможность - откликнись и на них. Буду с нетерпением ждать твоего отклика. Мне важно твоё мнение. С уважением - В.К.
Владимир Георгич

Ну, что? Адекватный мужик. Методика общения с потенциальным читателем отработана. Не подозревал визави, что могу его разочаровать из-за своего не управляемого, не зависимого, не «быдловатого» характера.

Говорить про меня красивыми словами пытаются друзья за рюмкой чая. Да, каждый раз прерываю: на похоронах скажете...

Прочел другие работы Владимира Георгича, посмотрел под ними отзывы... Не густо, конечно, но за то, все - «одобрямс». В ответ на просьбу откликнуться о других публикациях отправил сообщение:
Среда, 3 августа 2016, 18:33 +03:00 от Владимир <vladimir-syurov@mail.ru>:

Дорогой Володя, не след  нам со свиным рылом - в калашный ряд.  У вас там ( на  "арендованной страничке" сайта) все тихо, спокойненько, как на кладбище. Все свои. Если, что и говорят, то только,  про своих и только хорошее... Критики... нет на вас креста! Первый, эмоциональный уровень познания - здорово, хорошо, удалось и всякая такая хрень - ряска.  А, что удалось, что хорошего, что здорово? "Умники" оставляют додумывать "лоховитому" читателю.  Это как же вы, нас лохов воспитываете? Да, я такого  "напридумаю" с бодуна... А. наш зав. складом товарищ Сатюков, так во о ще...! О чем я?  Критику без головы - ни к у д а!  Второй, рациональный уровень познания надо включать,  ну, конечно у кого масло в голове есть.  Сказал  " вещь удалась"  говори -  что, да как, да почем... а, услышу : " ...развил принципы литературного жанра..."  или другие умные слова, дык, и не по диагонали буду читать, а каждую строчку, да еще с "возвратом".  
Ты, Вова меня строго не суди, Тамбовские мы, Жердевские, село Бурнак. Слыхал про такое? Речка там у нас - хрустальная, как утренняя роса. Бурначка - называется!
 Вова, ты читал эссе Ивана Б. " Солдат" ?  Парень много энергии вложил. Посмотри. Что скажешь. Может, поможешь парню с публикацией?
С наилучшими пожеланиями
Сюров

Укусила меня однажды оса. Резкая, быстрая. Увернуться, отмахнуться не успел — обожгла щеку ... За что?! Но, это тварь божия... и ее инстинкты - нарушил личное пространство, создал угрозу безопасности - получи. А, вот, подобную реакцию критика не ожидал. Критик ответил:

Вот теперь понял... сомнения были. Не осталось. Это такая выстраданная позиция, выходит. Тамбовские мы! Строго не суди! А сам ты, Вова, не судишь, а уже засудил! Заранее всё понял и тавро отжёг на "чужой" шкурке? Ты вырос, Вова, на Бурначке, а я на Цне. И что, Вова, как Родину делить будем? Твоя озлобленность мне понятна , но абсолютно чужда, Прости, брат, если сможешь ...

Озадачили агрессивная речь и отсутствие творческого подхода в критике у « нашего современника» - воспроизводит старые, «помятые» клише встречающиеся в передовицах газет середины прошлого века. 

Он понял, а я в отличии от него, ничего не понял из его монолога. В чем он сомневался, на что надеялся вступив в диалог? Ни какой позиции, тем более выстраданной, в отношении его творчества не имел и не имею, и в будущем не собираюсь определиться. Бог вам судья. Рассмешила проницательность критика в мою психику - пассаж о моей озлобленности.

И мой ответ:

4 августа, 9:51

Брат, спасибо за внимание. Во!

Расчехлил оружие критика! - позиция персонажа с гнильцой, озлоблен на вся и всех, без оснований судит калашный ряд...
 Однако, озадачил ты меня.  Впервые за  70 лет слышу об озлобленности - коварные друзья и родственники усыпили критическое восприятие окружающей среды ( ...удивительно, на сколько ты прозорливее  них...). Твердил друзьям - Ваши хорошие слова скажите на моей могиле... А, они при жизни...
Первое впечатление- человек ты добрый, но ...порывистый. У тебя это на лице. Завидую. Жалею, что невольно вызвал в тебе негативные чувства. Прости. " Ты мне друг, но истина-дороже" - помнишь этого мужика из прошлого?
Володя, совершенно искренне - ни какой позиции  не придерживаюсь, в партиях\группировках не состою,  страданий в жизни не испытывал. Руководствуюсь, токмо, здравым ( слава богу, сомнений в этом нет) смыслом, жизненным опытом и скудными знаниями теории познания. Благо, жизненные условия позволяют быть не зависимым.
Рад нашему землячеству. Но, совершенно не понял к чему речь о дележе Родины?  Да, у меня бабушки, дедушки, тети, дяди похоронены в Бурнаке, сестры и братья живут в Бурнаке. Уважаю твою малую Родину, уважаю твоих Тамбовских родственников и друзей, знаю твою Цну... В ранней юности купались с девочкой в Цне, до сих пор удивляюсь, как, глядя на ее фигурку, не умер от томления... Но, как это делить Родину!  Нет, я определенно не "въезжаю"!
Володя, я понимаю, что ты человек искусства,  мозги у тебя, в отличии от моих ( управленца) "ориентированны" иначе... Ты "лирик", я "механик", ты управляешься с тонкой материей, я "тонкую материю" вынужден материть и силой тащить на рабочее место...
Я тебя отлично понимаю и полюблю таким, какой ты есть. Меня "грубияна" ты ни чем не обидел, а я "грубиян не отесанный", прошу - прости, если чем нарушил твое равновесие.
Остаюсь с уважением
Владимир.

Помня желание Владимира К. знать мое мнение о других его рассказах, как только появилась возможность, просмотрел доступные в интернете работы. Вот, его рассказ «Предостережение».

Проза

(Рассказ)

Владимир К.

      Моему младшему сыну Лёнчику на днях исполнилось двенадцать лет. Сказать, что я его люблю, это мало что сказать – я его обожаю! Я прощаю ему всё. И даже если я пытаюсь его наказать за что-то, внутри меня всё поёт, когда я смотрю на него.

         Вчера ночью мне приснилось, что я как раз его наказываю.

         Но во сне  всё пошло не так, как  происходило в реальной жизни. Лёнчик  почему-то упёрся и наотрез отказался признавать свою вину, хотя она была  очевидной. А я, старый дурак, почему-то решил непременно сломить его сопротивление. Я начал с шутливых подзатыльников, но видя, что он привычно их игнорирует, отвесил парочку настоящих. Лёня  в ответ посуровел. Посуровел и я. И принялся встряхивать его за грудки, желая лишь одного, чтобы он поскорее смирился, а я, наконец, обнял его.

         Но Лёнька втянул голову в плечи, опустил глаза и серьёзно нахмурился. Я уже догадался, что он не уступит. Впервые. Меня это и расстроило, и обрадовало, но я зачем-то напоследок мстительно, как-то подло, по-гусиному, ущипнул его за бок.

         В обычной жизни, а не во сне, Ленчик начинал истошно кричать и бегать от меня по квартире от одного только предположения, что я  сейчас щипну его за бок.

         В этом же сне он даже не вздрогнул, а я, подлец, не просто щипнул, а ещё и размял в пальцах захваченную щепоточку его кожицы, садистски усиливая боль.

         Он вытерпел гнусную экзекуцию. Поднял на меня какие-то незнакомые, повзрослевшие  глаза и с горечью, но твёрдо сказал: «Папа, я теперь буду меньше тебя любить!».

         Эти его слова просто раскурочили моё сердце! В какое-то мгновение мне вообще показалось, что сердце остановилось. От необратимости! Я ужаснулся тому, что назад, в наши прежние отношения дверь закрылась  и повернулся в замке ключ.

         Вскинулся я от нестерпимого желания тут же броситься к нему за прощением! Но была ночь, в квартире стояла предутренняя тишина.

         Я размазал по щекам слёзы и порадовался, что ничего плохого не случилось, а необратимости никакой нет. Она лишь во сне. «Но она меня предостерегает!» - догадался я.

         За стеной дружно спали мои одинаково обожаемые сыновья. Старший и младший. «Интересно, а они видят меня в своих снах, или нет?» - наверное, в  тот момент, когда ко мне пришёл этот вопрос, в нём был привкус ревности.  

Развязка нашего, с Владимиром К., диалога - такие же откровенные и честные высказывания, как и в первом случае.

Пародия на рассказ В. К. «Предостережение». 

Осуществленное желание 
9 авг в 13:20|
В этом же сне он даже не вздрогнул, 
а я, подлец, не просто щипнул, а еще 
и размял в пальцах захваченную щепо- 
точку его кожицы, садистски усиливая 
боль. Он вытерпел гнусную экзекуцию. 
Поднял на меня какие-то незнакомые, 
повзрослевшие глаза и с горечью, но 
твердо сказал: « Папа, я теперь буду 
меньше тебя любить!». 
Предостережение. Владимир К. — ЛитБук 

Наш пациент... Сигизмунд Шломо Яковлевич Фрейд сняв пенсне довольно потер руки... 

По прочтении вышеуказанного рассказа, случилось мне, в ночь со среды на четверг, яркое сновидение - одно из самых увлекательных приключений в моей жизни - тигренок и мой сынишка как то сплелись, были не разделимы и я никак не улавливал взаимные переходы... 
Как в кино вижу - нашел в тайге слепого тигренка. Он жалобно мяукал, а у меня ни маковой росинки. Засунул его за пазуху, сунул ему в рот указательный палец, малец зачмокал беззубым ртом и пригретый по не многу успокоился. Таскал я так на груди Ширхана месяц, пока он не стал размером с хорошую кошку. 
Потом, тигренок ни с того-ни с сего превратился в моего младшего и единственного сына Ромочку. Я его не люблю — я его обожаю! Принес комочек из роддома без мамы, ее не выпустили — развилась грудница. Мороз был страшный, воробьи на лету замерзали... Две недели он у меня с рук не слезал. Только положу в кроватку-рев, весь подъезд сбегается... Прижму к груди- засопит и успокоится... Я ему ничего не прощаю - нечего прощать, не за что наказывать... 
То ли Ширхан, то ли, уже взрослый, Роман, встает передо мной : « Папа, я теперь буду больше тебя любить!». Эти его слова просто раскурочили моё сердце! В какое-то мгновение мне вообще показалось, что сердце остановилось. От любви! Мне открылись волшебная легкость, солнечность... Ни чего подобного не возможно представить в реальности. И я, старый дурак, почему-то решил непременно удостовериться в своем счастье. Откуда то со стороны пришла дикая идея - зачем-то мстительно, как-то подло, по-гусиному, ущипнуть его за бок... Он даже не вздрогнул, а я, подлец, не просто щипнул, а ещё и размял в пальцах захваченную щепоточку его кожицы, садистски усиливая боль. Роман грустно посмотрел, молча обнял меня за плечи: эх, папа... 
Я молча прижал его голову к своей груди, размазал по щекам слёзы и порадовался — какой же я счастливый! 
Теперь, уже на яву размазал по щекам слёзы и порадовался, что ничего плохого не случилось, а необратимость-закон природы и впереди у нас только лучшее... Сон осуществился — мы с сыном очень любим друг друга. 
Зачем наплел я вам сейчас все это,
Затем – чтоб пуще был пародии эффект ! 


Владимир Сюров.